3.5 Из монархов да в простолюдины

Брала эту книгу с одной целью – мне было интересно, как содержалась царская семья в заточении и какими «кровавыми деспотами» были их арестовавшие. Сразу скажу, примерно 70% писем – это разговоры о религии, воспоминания о счастьи былом, благодарности, жалобы и т.д. и т.д. и т.п. Среди этого информацию непосредственно о жизни в заточении надо вычленять.

Перед тем как читать о заключении Романовых, неплохо бы осведомиться, как содержались их заключённые (которые попали под подозрение, а не непосредственно задержанные за кровавое преступление):

Когда узники, которых какое-то время поддерживало сверхъестественное напряжение сил, падали в изнеможении, к ним в камеру врывалась свора полицейских и принималась их избивать и топтать ногами в присутствии надзирателей и помощников управляющего.
Об избиении заключенных, о том, как их, связанных по рукам и ногам, тащили в карцер, помещенный рядом с топкой (в образцовом доме все было предусмотрено!), тащили, не обращая внимания на то, что головы их стукаются о железный пол.

(речь о временах Александра II – дедушке Николая II, но разве что-то менялось с тех пор?)
Из книги о Софьи Перовской

В предисловии говорится, что на момент ареста на Августейших Детей на всех напала корь – тем не менее всех арестовали. Шок? – да. Но в самих письмах далее о кори ни слова, только в одном из писем Александра Фёдоровна жаловалась на простуду у детей, на своё сердце и изредка опухоли (мозоли от работы) на руках.

Что же такого страшного было в бытии в заточении? Из того, о чём идёт речь в письмах – это колка дров, уборка сена, чистка дорожек (дорожек а не улиц). На этом страхи и ужасы заканчиваются, помимо самой неволи и чтения их переписки третьими лицами.

В письмах Романовы нередко выражают благодарность за духи, шоколад, книги, открытки – а значит всё это им исправно передавалось, а не конфисковывалось.

В отличии от обычных заключённых, у Романовых был досуг – книги (даже самые модные на французском), газеты, игра в шашки, цветы, огород. Они развлекали себя так же чаем, домашними спектаклями. В письме от июля 1917 года Ольга Николаевна пишет о прогулках по нескольку часов. Для образования младшего поколения им были доступны учителя, и не какие-то местные, а из гимназий. Романовы имели возможность ходить в церковь, молиться, говеть и соблюдать прочие религиозные обряды.

Вот письмо Марии:

Живём в самом городе в доме бывшего губернатора./…/ Ходили сегодня в 8ч. Утра к обедни. Церковь совсем близко от дома, надо только пройти через городской сад и улицу. Только что пили чай и сейчас сидим все вместе. Брат играет с Колей /…/

В письмах Александра Фёдоровна выражает сочувствие воюющим солдатам и осведомляется о состоянии лазаретов. (Но, извините. Кто этих солдат туда отправил? – не Ваш ли Августейший супруг?). Вот как бывшая императрица пишет о людях (своих бывших подданных):

Никто никому не верит, все следят друг за другом. Во всём видят что-то ужасное и опасное. О люди, люди! Мелкие тряпки. Без характера, без любви к Родине, к Богу. Оттого он и страну наказывает.

То есть страну наказывает нелюбовь народа к Богу, а не ошибки в государственном управлении – читать такое в 21 веке очень забавно.

Особых ужасов заточения Романовых я не заметила. Да, немного странно представлять их в фуфайках и с метлой. Но, учитывая, что это – обычное занятие среднего россиянина во времена царского правления, выглядит даже справедливо.

Одно замечание к редакции книги: письмо Александры Фёдоровны от 31 июля 1917 года на французском языке написано с ошибками и опечатками и без аксанов.

Из моей рецензии можно понять, что какой-то чрезмерной жалости я не испытала, читая это всё. Уважаемые, те, кто пишет, что плакал, читая эти письма, скажите, в каком именно месте здесь пускать слезу? Я ждала чего-то действительно страшного - голода, холода, полной изоляции, ужасающие условия в сырых помещениях без света - и нет, ничего из перечисленного не было. Больше даже похоже на курорт, учитывая какой хаос был в это время в Петербурге и Москве.

Расстрел царской семьи - это другая тема и отдельный разговор. Думаю, они этого не заслужили. Но, что касается самого заключения и содержания - то оно более чем достойное и милосердное.