3.5 У дружбы много лиц

Размышляю над словом, которое ёмко охарактеризовало бы данный рассказ Джозефа Конрада.
На ум приходит «иммерсионный». Чтобы получить от текста удовольствие, нужно полностью погрузиться в его атмосферу, наполненную ночными звуками и слабо мерцающими огоньками. Перед началом литературного погружения желательно отложить подальше телефон и другие раздражители внимания. Тогда у вас появится возможность побывать в конрадовской лагуне, затерявшейся где-то посреди тропических лесов и укрытой от посторонних глаз плотным туманом. У меня, как видно из оценки, это получилось лишь частично.
Иногда густые описания природы, служащие повествовательной рамкой, казались излишне перегруженными поэтическими образами, словно автор расставил на небольшом столе больше аппетитных блюд, чем читатель в состоянии попробовать за один раз.
Метафорически выражаясь, в изображении лагуны и её несколько сюрреалистичных окрестностей хотелось бы, пусть на йоту, больше приземлённости и меньше туманности.
Замечу, что это мнение человека, привыкшего к нехудожественным текстам и в целом более конкретным и менее витиеватым описаниям. Наверняка многие воспримут плавную словесную вязь автора более позитивно.

При этом обрамление сюжета, эта географическая детальность повествования – важная составляющая, которая задаёт тон рассказу.
Лодка, которая медленно выплывает из узкого мрачного речного протока, окаймлённого высокими деревьями, и въезжает на территорию лагуны, зовёт читателя последовать за ней. Автор сообщает, что проток напоминает ров, и мы как будто сами выбираемся из тёмного рва на поверхность, где нашла приют одинокая лачуга.

Несмотря на сделанные ремарки, я рада, что познакомилась с рассказом, чтение которого занимает около 15-20 минут. Мне импонируют истории о дружбе, тем более о необычной дружбе, которую едва ли кто-то мог прогнозировать, а это именно такая история. Дружба здесь настоящая, необременённая меркантильными интересами, но с налётом амбивалентности.

Итак, происходит встреча двух друзей - белого человека (так по тексту) по имени Туан и малайца Арсата, обитающего в хижине в лагуне и дерзко заявляющего, что у него нет страха перед духами.
Последний переживает горе потери близкого человека. Туан волею судеб оказывается единственным, с кем житель лагуны может поделиться своими переживаниями.
Нервы Арсата максимально обнажены, и он не может больше носить в себе тайны прошлого. Он слишком долго держал в себе боль, которая аккумулировалась в нём, как накапливается напряжение в земной коре перед землетрясением. Для того, чтобы хотя бы частично освободить своё сознание, у него есть одна ночь и его неожиданный гость. Другой шанс Арсату, по всей вероятности, не представится. Он впервые проговорит ту цену, какую ему пришлось заплатить за счастье быть с любимой женщиной.

Здесь возможны две интерпретации, между которыми, впрочем, нет непримиримого противоречия.
Первый вариант довольно очевиден. Арсата и его посетителя связывают невидимые ниточки, вопреки всем различиям между ними. Необязательно иметь общие интересы и схожий бэкграунд, чтобы хотелось делиться личным и чтобы возникало взаимопонимание.
Вторая, дополняющая первую, трактовка сводится к тому, что рассказ Арсата становится возможным благодаря случайному характеру как и его дружбы с Туаном, так и их встречи в лагуне. То, что они принадлежат к разным мирам, сводит к минимуму возможность диалога. Значит, Арсат может просто выговориться, не опасаясь обратной связи и не волнуясь, в каком свете он предстанет перед своим гостем. Арсат не боится упасть в глазах Туана, и поэтому он свободен поведать свою историю, ничего не приукрашивая и не смягчая. Что же, такого рода свобода от задних мыслей и безотчётных опасений - своего рода привилегия, которая даётся не каждому.
Следуя в фарватере этой мысли, можно допустить, что присутствие Туана в «Лагуне» вторично. Подобно самой лагуне с её специфической красотой, он выступает в качестве статиста, который позволяет печальному рассказу Арсата сиять ярче.

Думаю, следует отметить, что рассказ написан более века назад, когда политкорректность существовала разве что в проекте. Это объясняет выступающий антагонизм местных жителей и приезжих европейцев и некоторую двусмысленность, с точки зрения современного человека.

Он привязался к человеку, который умел хранить верность в совете и драться без страха рядом со своим белым другом. Он привязался к нему быть может поменьше чем человек привязывается к любимой собаке, но однако же настолько что помогал ему не задавая вопросов и иногда среди собственных забот смутно и неопределенно думал об одиноком человеке и длинноволосой женщине со смелым лицом и ликующими глазами, которые жили вместе, скрытые лесами, в глуши, наводя на людей робость.

Как я уже сказала, это атмосферная история, в которой многое определяет язык. Если применить к тексту количественный метод, как минимум 50 процентов фраз в нём будут служить созданию атмосферы. В этом, на мой взгляд, содержится одновременно плюс и минус.