5

- Вы же детьми тогда были, - сказал Томми, - а дети, как известно, не ведают, что творят. Дети даже не осознают, что причиняют кому-то боль. У них нет сострадания. Понимаешь?

Сейчас дядя Билли даст вам по мозгам, и вам уже не нужно будет бояться ядерной войны.

Это книга-месть. Это книга-ярость. Это просто книга-гимн. Я бы посвятила эту книгу всем тем, кого в школе унижали, тем, кто был в меньшинстве, тем, кто не мог дать сдачи, тем, кто просто хотел однажды взять и сжечь всю эту адову школу к чертям собачьим. Ибо Кинг воздал всем по их заслугам. Не только виноватым, но и равнодушным. Всем. По. Заслугам.

Кэрри - девочка, забитая сумасшедшей матерью. И ладно бы, просто сумасшедшей матерью, так нет же, случилось так, что Кэрри - дочь не просто сумасшедшей, а сумасшедшей религиозной фанатички, которая всю жизнь внушала ей, что она - порождение греха, дьявольское отродье, блудница и просто мерзость. Что может вырасти из такого ребенка? Кэрри выросла забитой, тихой, не смеющей и слова против сказать своей матери. Нет, нет, иначе она снова запрет ее в чулане и заставит молиться, пока она не потеряет сознание от голода...

У Кэрри нет выдающихся способностей к учебе, она обычный середнячок. У Кэрри нет прекрасной внешности, она слегка полновата, одевается, в соответствии с материнскими устоями, во все мешковатое и не слишком-то привлекательное, без косметики ее лицо бледно, не то что у красавиц-одноклассниц... А еще, она не может дать сдачи. Поэтому она всегда и для всех просто козел отпущения. Сколько раз они над ней подшучивали? Сколько раз унижали? Это было сотни раз, но она не может забыть ни одного из них. Однажды, после очередной и очень злобной (дикарской) шутки, Кэрри обнаруживает в себе сильнейший телекинетический потенциал. И пусть все эти козлы полетят к чертям!

Я не люблю подростков. Не люблю за то, что они так мало из себя представляют и так много из себя корчат. Я не люблю их стадность. Я ненавижу их шакалье желание забивать слабых. В свои годы учебы и мне досталось унижения в школе, конечно же, в разы меньше, чем Кэрри, я и лучше умела за себя постоять. Но и то, что довелось пережить мне, до сих пор заставляет с ненавистью сжиматься сердце при воспоминании о школьных годах. Я бы никогда не хотела туда вернуться, никогда. Я до сих пор помню лица и ухмылки тех девчонок, что меня обзывали, каждую черту их лиц. И я понимаю, что чувствовала Кэрри, день ото дня проживая все это, лишь бы этот день кончился и начался другой... а на другой день ничего не меняется и все вновь по кругу, лишь бы пережить этот день... Но у меня, в отличие от Кэрри, был дом-тихая гавань и были настоящие друзья, которые могли меня поддержать. Дома Кэрри ждали упреки тронутой мамаши и (опять же, из-за той же мамаши) никаких друзей-собеседников... никого, кто мог бы ей помочь. И никого, кто действительно захотел бы ей помочь.

Если бы не ее телекинетические способности, думаю, у Кэрри было два пути после той последней шутки, после выпускного вечера - либо она бы покончила жизнь самоубийством, либо завершила бы свою жизнь в психушке. Причем, это совершенно не голословность - многие жертвы сильных притеснений со стороны одноклассников именно так и заканчивают. Таких примеров много. А те самые шакалы потом оправдываются, что они "были детьми", пытаются очистить свою совесть перед тем, чью жизнь они раз и навсегда исковеркали так, что уже ничего не вернуть и не поправить. Кэрри же не дала своим обидчикам возможности очистить свою совесть в будущем. Она искоренила даже саму возможность лицемерия.