4

Откровенно говоря, когда какой-либо писатель много лет спустя пишет продолжение к своей некогда нашумевшей книге, у меня (да и у всех, в общем-то), первым делом возникает мысль "ага, не может придумать ничего нового, вот и играет на популярности своего первого романа". В случае Эллиса на это указывает также тот факт, что до "Ампирных спален" он выпустил всего один роман за последнее десятилетие, "Лунный парк", да и тот, прямо скажем, не был особо выдающимся, и главными средствами привлечения внимания к нему были бесконечные отсылки к "Американскому психопату" и то, что это частичная автобиография. Все остальное время Эллис тусил в L.A. и писал сценарии к голливудским фильмам (недавно, например, он публично выразил желание написать сценарий к богомерзкой "Пятьдесят оттенков серого", бгг). Тем более интересно, что из себя представляет его новая и столь долгожданная книга.

"Ампирные спальни" - это такой своеобразный мэшап из всех предыдущих книг Эллиса. Описание будней золотой молодежи, на 25 лет постаревшей, впрочем, но так за эти годы ничему и не научившейся - из "Правил секса" и "Информаторов", да, впрочем, и из любой другой книги Эллиса; ощущение дикой паранойи - из "Лунного парка"; подозрение какого-то странного заговора - из "Гламорамы"; убийства, описанные во всех кровавых подробностях - из "Американского психопата" и "Лунного парка" (впрочем, по степени жестокости эти убийства до уровня "Американского психопата" не дотягивают, конечно). Нет только того чувства отчаяния, проходящего через всю книгу, которое меня так заворожило в "Ниже нуля". Нет того цинизма, той внутренней пустоты, той безысходности. Нет того чувства реальности происходящего, заставляющего сопереживать героям. Нет надписи "Disappear here", черт возьми. Но все же это Эллис, и, хоть он вряд ли когда-нибудь напишет второй "Ниже нуля", "Ампирные спальни" ничем не хуже большинства его книг, а некоторых даже и лучше. Хорошая, годная книга, хоть и весьма своеобразная. Как, впрочем, и все у Эллиса.

И да, за последний абзац я готова простить Эллису все.

Давала ли она клятвы коварному отражению в зеркале? Плакала ли хоть раз от бессильной ненависти? Жаждала ли измены столь истово, что превращала в реальность свои самые низменные желания, воплощая одну фантазию за другой в только ей понятной последовательности, меняя правила по ходу игры? Сможет ли вычленить тот миг, когда она утратила способность чувствовать? Помнит ли год, сделавшей ее такой? Затемнения, наплывы, переписанные сцены, все, что мною вычеркнуто, – как же хочется сказать ей про эти вещи! – но я знаю, что не смогу, а самая главная из них: мне никто никогда не нравился, и я боюсь людей.