4 Спор на ладье Нейрата

На днях, когда я шёл под снегом и смотрел на аристократку с зонтом, пролетела мысль, что вижу отличного персонажа для рецензии на Любовницу Витгенштейна . Образ не потерял актуальности и в строках о кочерге. Хочу сохранить тень одинокой незнакомки, сделать её символом прогулки и уложить в свой покет. Ведь в моей электронной книге уже много сюжетов и героев. Я как охотник за прошлым, на какой-то чёрт собираю нарисованных и исторических участников на своём чердаке. Будем откровенны, дом весьма неприглядный, потому его тонкие стены легко пропускают звуки бесед, которые обволакивают тело подобно песку из романа Кобо Абэ.

*** На этом этапе задумался о смысле фразы – жить в жизни. Затем линия этой мысли соприкоснется со строкой – любить настоящее. Мне всегда казалось, что слишком просто любить жизнь из прошлого. Поливать макушки классиков сладким чаем, забавляясь над аргументацией критиков того времени. При таком раскладе опасно упустить один кирпич, который не выкинешь из фундамента под своим стулом – те критики хотя бы интересовались писаниной своих современников.

Как сказал бы сам Поппер, по рельсам, проложенным в прошлом, в будущее не доедешь.

Но вернёмся к камину из того вечера и спалим пару пней. По многим причинам писать рецензию на “Любовницу” было бы куда интереснее, чем на “Кочергу”. Рассказ о женщине, которая ходит в одних трусах по пустому городу выигрывает перед историей о трех философах. По крайней мере так думается на первый взгляд (пока не узнаешь о трусиках Маргарет [1]). По факту первую я читал со скукой, а вторую – с азартом. Здесь есть несколько основных участников и один из них – спор. С точки зрения построения текста было любопытно наблюдать, как читателя ведут к развязке конфликта. Кочерга, которую схватил Витгенштейн, во многом является квинтэссенцией перепалки двух философов. Будь это только художественной прозой, например, со сменяемым "теннисным" повествованием, то эпизод с кочергой был бы своеобразным катарсисом. После которого ощущаешь тяжесть металла в руках.

Но и без них этот спор наверняка вошел бы в историю, ибо на карту был поставлен фундаментальный вопрос философии: вопрос о ее цели.

*** Кстати, а где все фамилии? Современный философ напоминает образ воскресшего Иисуса – его никто не видел, но многие верят, что он где-то есть. Почему социальные ленты хомо не пестрят цитатами и идеями "философов" современности? Забавно, что в этом наблюдении можно отыскать сходство между литературой и философией наших дней. Российский писатель в потере своего былого статуса напоминает уже образ деда Мороза – о нём вспоминаешь пару раз в году, когда снегурка кладёт новую книгу под ёлку. Максимум, что встретишь на полях за окном так это лопаты либеральной публицистики (а-ля Невзорова, Веллера) и квадратные сугробы из патриотизма и национализма.

Поппер питал отвращение к Витгенштейну в первую очередь потому, что презирал очевидное равнодушие последнего к животрепещущим вопросам реальности.

* Людвиг Витгенштейн в дни истории с кочергой.
Заметки/цитаты:
1) Дискуссии Витгенштейна — это дискуссии Витгенштейна с Витгенштейном.
2) Размышляя о том, какие последствия будет иметь для Германии приход нацистов к власти, Витгенштейн подозревал худшее: "Подумать только, что бывает, когда власть в стране захватывает шайка бандитов. Возвращение Средневековья. Не удивлюсь… если снова начнется охота на ведьм, и людей будут заживо сжигать на кострах".
3) Когда в 1913 году отец Витгенштейна умер от рака, Людвига называли богатейшим человеком в Австрии и одним из самых богатых в Европе.
4) Примерами тому, считал Витгенштейн, были популярные книжки ради денег — Рассел пек их как блины, Витгенштейну же это занятие было глубоко противно. В особенности же ему претил воинствующий атеизм Рассела и проповедь его более чем свободных взглядов на семью и секс.
5) Одна из целей философии, полагал Витгенштейн, — превращение скрытой бессмыслицы в явную.

Потому иногда хочется таких книг. Интересно же открыть историю венской философии на фоне фашистских нюрнбергских законов, проследить за характерами и трансформацией внутренних стержней у двух антагонистов. Потешить себя мыслью, что в реальной жизни мне был бы симпатичен магический образ Витгенштейна, что я бы обматывался нитью его страстного монолога в "интеллектуальном канале". Что навряд ли. Думаю, в кембриджской стычке Витгенштейна – Поппера, я ушёл бы ко второму стулу. Его мысли о сути философии, по крайней мере в изображении Д. Эдмондса, цепляют больше.

Поппер, как и Витгенштейн, никогда не ходил на еженедельные собрания кружка. Но Витгенштейн не ходил на них, потому что не хотел, а Поппер — потому что его не звали.

* Карл Поппер в 1946 году.
Заметки/цитаты:
1) Поппер вычеркивал людей из жизни раз и навсегда.
2) Умение Поппера сосредоточиваться было феноменальным: читая книгу или рукопись, он, по образному выражению Уоткинса, мгновенно всасывал в себя ее содержание.
3) Поппер не только обвинил Платона в том, что тот посеял семена тоталитаризма, но и заявил, что преподавать студентам платоновское "Государство" — значит растить "маленьких фашистов".
4) Как и Витгенштейн, Поппер вынуждал своих студентов ощущать себя никчемными, ни на что не способными.
5) "С 1929 года я ожидал, что Гитлер захватит власть, что он в той или иной форме захватит Австрию и что будет развязана война против Запада".

По структуре здесь 23 главы. В конце отдельным маршем идут хронология и иллюстрации. На выходе получилась книга, которая позволяет открыть для себя Витгенштейна (в большей мере) и Поппера (в меньшей). Все-таки чувствуется лёгкая авторская предвзятость при анализе двух судеб. Собственно, это видно по названию, а также по расположению глав и фотографий. Третий, скорее, фоновый участник спора – Бертран Рассел. По мнению Эдмондса это и есть ключевой нюанс того дня – "В первый и последний раз три великих философа — Рассел, Витгенштейн и Поппер — собрались в одном месте в одно время".



* Бертран Рассел в 1940-е годы.
1) Рассел же никогда не писал претенциозно или туманно — по крайней мере, никогда не делал этого намеренно. Именно поэтому Поппер говорил о нем: "…наш великий мастер. С ним можно не соглашаться, но не восхищаться им невозможно. Он всегда изъясняется ясно, просто и убедительно".

Так кто одержал верх в споре 25-ого октября в аудитории НЗ? Кого поддержал Бертран Рассел? Витгенштейна, который сводил традиционные философские проблемы к языковым головоломкам (ведь по его мнению всё другое не выходит за пределы социологии и математики) или Поппера, который полагал, что истинные задачи философии (вопросы о полит. строе и структуре общества) выходят за рамки языка. Да придёт весна в начале мая, ударит кочерга! Во многом тут сохранён контекст. Пусть книга несёт в себе факты, но атмосфере того дня тоже уделяется пара минут. Рекомендовать к чтению или нет, не знаю. Посоветовал бы её себе лет десять назад, когда ходил на лекции по философии. В любом случае, если Вам знакомы тексты Бертрана Рассела, то взглянуть на него через призму кочерги будет интересно.

[1] "Маргарет раньше была секретарем Клуба моральных наук и теперь по-прежнему приходила на собрания и семинары в сопровождении супруга. Сидела она обычно на подоконнике. По свидетельству одного очевидца (возможно, обладающего чересчур богатым воображением), она отличалась привычкой не носить трусиков. (Он утверждает, что отвлекся от инцидента с кочергой, поскольку Маргарет то и дело перекладывала ногу на ногу.)"