5 Не без матрешки

Село Премухино, лето 1833-его года, семейный ужин в усадьбе Бакуниных прерван приездом из армии девятнадцатилетнего Михаила. Вероятно, солдатская муштра ему так сильно обрыдла, что он, в конце концов, и ударился в анархизм. В финале «Берега Утопии» перед нами в швейцарском доме Александра Герцена предстанет уже пятидесятичетырехлетний полный жизни и энергии и призывающий к мировой революции все тот же Михаил Бакунин. Между этими событиями читателя (или зрителя в театре) ждут тридцать пять напряженных лет, галерея знаменитых русских философов и писателей первой половины XIX века (от Николая Станкевича до Ивана Тургенева), странствия по всей Европе, бесконечные споры об Истории и Судьбе народов, личные драмы, не менее личные радости и французская революция 1848-ого года. Все это поражает своей грандиозностью. «Википедия» отмечает, что постановка «Берега Утопии» в Российском государственном академическом молодежном театре длилась более десяти часов (включая антракты). Если искать сравнения в истории мировой драматургии, то на ум приходят разве что исторические хроники Уильяма их Шекспира.
Формально драматическая трилогия Тома Стоппарда состоит из трех самостоятельных пьес – «Путешествие», «Кораблекрушение» и «Выброшенные на берег», – но эта самостоятельность мнимая. События во всех трех частях (эпизодах, сериях) постоянно рифмуются, некоторые сцены не получится до конца понять, если не знаешь, что происходило ранее. При этом драматург изощренно ведет сюжетные линии своих героев. В «Путешествии» на первом плане семья Бакуниных, а только на втором мелькают Виссарион Белинский и Александр Герцен. В «Кораблекрушении» они выступают на первый план, постепенно именно семья Герцена оказывается в фокусе внимания. А вот в «Выброшенных на берег» ближе к финалу возвращается Михаил Бакунин, хотя Герцен и его семейство так и не отступают на второй план. И это кажется закономерным, учитывая как много в начале герои разговаривали о Гегеле. Помните это его: отрицание отрицания? Ну, и все эти рассуждения о спиральном развитии истории? В этом смысле Стоппард создал диалектическую драму, а его персонажи оказались заперты в философской абстракции.
Сам Том Стоппард отмечал, что в начале его привлекли жизненные коллизии в семьях всех этих прославленных сынов России. И действительно – коллизии там весьма любопытные. Хотя это Стоппард еще не ознакомился с биографиями деятелей Серебряного века, там материала набралось бы на три «Берега Утопии». Но потом драматург проникся философскими, социальными и политическими идеями своих персонажей. В итоге в «Береге Утопии» переплелась философия и частная жизнь, причем первая отразилась во второй, а вторая повлияла на первую. И так уж вышло, что героями стали не только люди, но и их идеи. Мы можем наблюдать не только изменения характеров, но и изменения социально-политических категорий. При этом удивительно, как точно британский драматург подметил многие культурные и исторические аспекты российской жизни того времени. Порой кажется, что так мог бы сказать о тех или иных вещах именно русский, а не англичанин. Видно, что была проделана колоссальная работа, такое впечатление, что Стоппард не месяц и не два, а годы провел за чтением писем, дневников и мемуаров своих героев. Любопытно, что драматург словно игнорирует скандальную историю взаимоотношений Ивана Тургенева и Полины Виардо (лишь пару раз ее упоминает), а ведь все это гармонично встроилось бы в общую канву. Создается впечатление, что в Европе эта история так известна, что обращаться к ней было бы пошлой банальностью. Конечно, не обошлось без некоторых досадных огрехов. Так, например, один из героев упоминает матрешку, но при этом в данный период матрешек еще не делали. Правда, такую ошибку мог бы сделать и российский автор, нам-то кажется, что матрешки выстругивали еще во времена Киевской Руси. С другой стороны, несколько раздражает, когда персонажи «Берега Утопии» принимаются цитировать в обычном разговоре свои собственные письма и статьи. Сложно поверить, что живые люди так делали.
Не надо принимать «Берег Утопии» за чистую биографию или же за исторический труд. Это прежде всего пьеса для постановки в театре. И история тут строится по драматическим правилам. Просто надо держать в уме, что все эти беседы и встречи могли случиться и в действительности. Но при этом не считать их реконструкцией. Профессиональные исследователи того периода, наверняка, найдут здесь отчего поморщиться. А может быть даже и выругаться. Но если уж вас увлек «Берег Утопии», то появится дополнительная мотивация для знакомства с полноценными биографиями его персонажей.
Тем не менее, «Берег Утопии» все-таки рассчитан на подготовленного читателя (зрителя). Если вы хотя бы поверхностно разбираетесь в истории русской философии и истории общественных движений XIX века, то сможете оценить иронию автора, изображение некоторых персонажей и всякие многозначительные намеки. Да, тут много смешного. Но это не гэги, это остроты, контрастные фразы, парадоксальные параллели между теми или иными событиями. Чего стоит, например, то, что Герцена тут однажды назовут революционером-миллионщиком. Но весь этот изящный юмор, конечно, не отменяет того, что по сути «Берег Утопии» – это трагедия. Трагичное тут не только в том, что герои порой неожиданно умирают (ну, как неожиданно? если читатель (зритель) знаком с историей, то неожиданным это не назовешь), а, прежде всего, в том, что их мечтам так и не суждено было сбыться. По сути Стоппард написал про то, что построение справедливого мира оказалось недостижимо, теория разбилась о практику, многие усилия были брошены на одно, а получилось совсем другое. Зная, что там будет дальше, Стоппард, например, намеренно показывает то, что тот же Герцен точно ужаснулся бы революции 1917-ого года и приходу большевиков. И, думается, более всего он ужаснулся бы тому, что во многом это случилось его усилиями. Но разве бросил бы он свое дело, если бы знал это заранее? Скорее всего, нет. Ибо все эти люди не могли по-другому, такова была их натура, а свою натуру не выбирают.