5 Летопись эпохи, или житие Агари

Что такое 90 лет для Канады? В общем-то не срок, страна очень молодая по сравнению с евродинозаврами. Что такое 90 лет для человека? Огромный срок, который не каждому отпущен. Маргарет Лоренс, как человек, как писатель, мыслит эпохами. 90 лет для нее — всего лишь эпоха, описанная на бумаге. Описанная талантливо, с той неторопливостью, с какой отец Агари — главной героини романа — отвешивает изюм в своей лавке.

Оказывается, для Манаваки — родины Агари, мелкий лавочник — крупная фигура. Для нее имеется родословная и специальный родовой значок, передающийся из поколения в поколение. Манавака? На русском похоже на Сточная Канавка, не так ли? Я не знаю, имелось ли это географическое название в оригинале, но если его придумал переводчик, то он — гений.

И вот, Манавака — место в котором задыхаются люди. Задыхаются от условностей, от внутреннего дискомфорта, от пересудов соседей, от невозможности выйти замуж по любви. В последнем обозначенном вопросе даже последний нищеброд-индеец свободнее Агари. Но она стремится развернуть русло мирно текущей в Манаваке жизни. Ее замужество — невиданный мезальянс, она вышла замуж за простого фермера. Это в нашем понимании лавочник от фермера ничем не отличается. По законам Сточной Канавки лавочник — местный аристократ, а фермер — простой работяга. Отец отказывает Агари в поддержке и наследстве.

Главная героиня рожает двух сыновей. Вот тут и начинается голая правда жизни: один сын — любимый, а второй, соответственно, нет. Нам внушают с детства, что материнская любовь для всех детей одинакова. Нет, это не так. Старшему сыну Агари, который изо всех сил стремиться стать хорошим, достаются лишь крохи любви и внимания. Как многие нелюбимые дети, он рано покидает дом и самостоятельно становится на ноги.

Но любимый сын погибает. Агарь вынуждена доживать жизнь с нелюбимым старшим сыном и его женой. Нет числа ее недовольству. Но подспудно она чувствует (но не признает!) и вину, потому что поступила с сыном неправильно. И к этому прибавляется страх смерти и страх того, что нелюбимый сын поступит с ней так же неподобающе, как и она с ним.

И уже перед самой смертью, она уверяет сына — лысого, тоже уже немолодого, что его-то она и любила больше всех. Но при этом осознает, что лжет. Просто отпускает свой грех на свободу, расстается с долгами перед смертью.

Написано это все виртуозно. Иногда поражает, что автор, говорящий с нами классическим языком, описывает (хоть и вскользь!) сексуальное влечение или звуки полового акта, услышанные за стеной, а иногда и вовсе — процесс дефекации. Но выглядит это естественно и целомудренно. Хотя я немного смущаюсь.

Манавака… Манавака, как признак эпохи, в конце книги из зажиточного городка превращается в обнищавшую провинцию, в которой глупо называться аристократом от торговли.

И все. Все прошло — отец, муж, любимый сын, нелюбимый сын и прочие персонажи. Главная героиня осталась наедине со смертью в палате дома престарелых, где руки ее привязаны к кровати и на столике стоит последний стакан воды, который ей подаст палатная сиделка.