4

Сознательно сразу после бондаревского «Берега» решил прочесть «Выбор»: те же перемещения во времени «война – 70-е годы», те же размышления о совести и выборе своего пути. История известного художника, прошедшего войну, и его друга детства, пропавшего на войне, но внезапно объявившегося спустя много лет в Италии.
Поначалу тема выбора – это только выбор сдавшегося в плен и выжившего офицера Ильи Рамзина. Тут напрашивается вопрос автору: почему он постоянно обходит стороной подробности этого события, намекает между строк на то, что советского офицера «просто так» живым в плену не оставят, но как только герои в разговоре наедине подходят к этому, автор переводит разговор на что то другое, менее важное (именно автор, т.к. друг-художник очень часто задавал себе, а затем и Илье этот вопрос). Вероятно, тут пришлось бы рассказать нам о тех подробностях «выживания», которые в глазах советского читателя совсем бы уж опустили Илью ниже допустимой негласно установленной грани понятия «честь советского человека». Полагаю, рассказав об этом, автор по всем канонам соцреализма должен был бы осудить Илью, цеплявшегося за жизнь в разрез канонам неофициального, но общеустоявшегося советского представления: «если в плен – то только раненым/без сознания/желая, но физически не сумев подорвать себя и подошедших фрицев последней гранатой». Но Бондарев не хотел быть настолько прямолинейным, хотя его отрицание выбора Ильи между строк читается.
Затем темой выбора начинает терзаться главный герой – художник. Хотя у него, вроде бы, все в порядке: любимая жена (тоже судьба: до войны она явно симпатизировала не ему, а именно Илье), любимая работа (он реально испытывает наслаждение от процесса живописи), имя, почет и уважение. Но и тут надо себя погрызть: а это ли мне нужно было в жизни? На мой взгляд, несколько натянутая (именно в отношении главного героя) проблема, но опять же – «правильный» советский человек в произведении должен был всегда оценить себя исключительно критически.
Последний выбор – наверное, не только и не столько обусловленный произошедшими ранее событиями, а внезапно открывшимися (Владимиру) обстоятельствами. Тема для отдельной книги, не отягощенной гражданско-патриотическими клише. Автор ее и не трогает.