4.5 Окно в Париж-1970

Гансовский притягивает не столько сюжетом своих фантастических повестей, сколько некоторой уловимой нервностью персонажей. Они похожи на живых, что в жанровой литературе относительная редкость. Если, однако, воспринимать фантастические допущения как метод, а не жанр, то все встает на свои места: перемещение во времени – только повод эрудировано поговорить об искусстве. Вот и здесь автор просто позволяет себе описать несколько встреч с Ван Гогом, о которых тот никогда не вспомнит в своих знамениты письмах, ведь жажда наживы заставит путешественника во времени раз за разом спрямлять линию времени.

Возможно, что в 70-е старый мир был ближе, поэтому автору было проще описать его. Врзможно, однако, что автор просто обладал соответствующим талантом, и мир золотого стандарта вышел у него очень правдоподобным. Эти едоки картофеля такие настоящие, и люди, и винтики сельской экономики. Интересна именно эта оторопь, которую вызывает у них возможность продажи картины за тысячу франков – как же так, они за пятьдесят целый месяц работают. Хороши именно детали, ткань рубашек, неудобность обуви, скорость транспорта. И на фоне этого странный талант увлеченного, но надорванного почти сразу человека.

Эта повесть, естественно, просто хороший предлог пересмотреть картины Ван Гога (Гансовский явно сильно любил живопись – в «Башне», другой его повести, солдат вермахта собирал свою виртуальную коллекцию по всей Европе, запоминая в деталях картины Шишкина и Джорджоне). Но мне хочется отметить и авторский язык, насыщенный, с любопытными переменами темпа, с завидным умением делать речь своих персонажей разной, индивидуальной. Особенно это заметно у самого Ван Гога. Насколько я помню, рассказы его написаны куда более простым слогом, и это значит, что автор смог за несколько лет сильно раскрепоститься, ведь между «Днем гнева» (1964), например, и «Винсентом Ван Гогом» (1970) всего-то шесть лет.