5 Ирония иллюзий, или Приятного аппетита!

Этот первый философский рассказ Чехова, ставший своеобразной пробой пера и, возможно, именно поэтому не включенный писателем в прижизненное собрание сочинений, не лишён тонкой авторской иронии. Повествует же он о суетливых и неудачных попытках людей найти успокоение и счастье в подчинении иллюзиям. Страх смерти и скука жизни омрачают старость героев и отправляют их в хаотичную и нелепую погоню за миражами.

«Ведь то были иллюзии, а человеку, особенно в старости, естественно жить иллюзиями... Без иллюзий нельзя… Бывает, что целые государства живут иллюзиями…»

Похоронив единственную дочь, помещица Анна Михайловна Лебедева ощутила приближение старости и смерти. И в её сознании «поднимается запрос о целях существования». Хоть жизнь и скучна, но смерть страшна. Бесконечные метания поглотили героиню. «Она беспорядочно заторопилась».

Чем заполнить образовавшуюся пустоту? Что делать? Есть, молиться, любить лечить? Всё это помещица и стала поочерёдно пробовать, но результаты оказывались неустойчивыми и кратковременными. В чём же дело? Что не так? Возможно, проблема в неверной мотивации? Ведь подобные увлечения должны быть чистой потребностью души, а не следствием страха и не средством заполнения пустоты в борьбе со скукой. Или же вся эта кипучая деятельность имела приставку "псевдо"?

Вот, например, Анна Михайловна, впадая «в какой-то восторженный цинизм», начала лечить крестьян, не имея для этого необходимых знаний и умений. Но при этом «она хотела видеть в них не отдельных личностей, не мужиков, а нечто абстрактное – народ!». Особое удовольствие доставляли героине не помощь людям и облегчение их страданий, а самолюбование и мысли о собственном героизме и жертвенности, которыми она упивалась.

После выхода в отставку вернулся домой вместе со своим несноснейшим характером «совсем уже дряхлый и развинченный» муж-генерал, отсутствующий более 17 лет. И помирившиеся супруги вместе зажили новой жизнью. Через какое-то время чрезмерно болтливый Аркадий Петрович начал проявлять религиозное усердие, ошибочно приняв припадок старческой грусти за внутренний духовный переворот. Но довольно быстро всё сошло на нет, и дорога в церковь была забыта.

Затем генерал обратил свой пристальный взор на пациентов жены, считая их объектами гражданской скорби. Предварительно вдоволь поиздевавшись над больными крестьянами и вылив на них ушат презрения с ненавистью, придирчивый старик разогнал их всех. И между супругами разгорается конфликт. Однако, жаркий спор народнического идеализма жены с высокомерным консерватизмом мужа истины не рождает, а заходит, как и всегда у Чехова, в идеологический тупик. Но в финале домашней беседы о гражданском долге перед великим русским народом супруги впервые заговаривают о покинувшей их дочери и испытывают друг к другу жалость.

После случившегося Лебедевы, проплакав вместе часа два, начинают спать в одной комнате. И следующее их увлечение-иллюзия уже становится общим. Это - обжорство, которому герои предаются полностью, сидя безвылазно на кухне и изобретая кушанья. С выражением жадности на лицах супруги дружно наслаждаются вкусовыми ощущениями.

«Пикантным блюдом закончилась последняя "иллюзия". Ему суждено было быть последнею прелестью обеих жизней»

Генерал умирает (или кончает с собой?), но Анне Михайловне явно не до выяснения причин смерти мужа. Ведь «она опять беспорядочно, судорожно заторопилась». На этот раз страх гонит её в монастырь. И начинается у генеральши новый этап – религиозный. Надолго ли?

«В молодости вся жизнь проходит бесследно, едва зацепляя сознание, в старости же каждое малейшее ощущение гвоздём сидит в голове и поднимает уйму вопросов...»

В рассказе рассматривается один из смысловых аспектов явления, описанного в более поздней и более глубокой повести «Скучная история», в которой будет продолжена и расширена тема растерянности человека на пороге смерти. Название этого аспекта вынесено в заглавие – "скука жизни". Попытки героев развеять жизненную скуку, приводящие их в тупик, не снимают поставленных Чеховым вопросов с повестки дня думающего и ищущего читателя.