5 О прессе итальянской, а также и о мировой

Эссе "О печати" на русском языке было опубликовано в 2012 году (в сборнике "Пять эссе на темы этики"), но было написано в 1997 году. Тем не менее затронутая проблема - роль прессы, особенно в эпоху появившегося Интернета, - ничуть не утратила своей актуальности.

...массмедиа, а в нашем с вами случае печать, не должны пребывать вне критики, неоспоримое условие демократии — чтобы печать периодически ставила под вопрос самое себя.

Умберто Эко несколько десятков лет вёл постоянную рубрику в журнале «Эспрессо», поэтому писал со знанием дела. Материал своего эссе он поделил на несколько пунктов.

Вначале небольшой экскурс в ближнюю историю: о том, что в 1960-70-е годы полемика о характере и функции периодической печати в основном шла по двум направлениям:
а) разграничение между информацией и комментарием, а следовательно, призыв к объективности;
б) пресса — инструмент власти, т. е. партий и экономических лобби. Главное её оружие — намеренное затемнение смысла высказывания, поскольку идея состоит не в том, чтобы снабжать информацией читателей, а в том, чтобы через голову этих читателей направлять тайные сигналы другим властным группировкам.

Затем Эко пишет о том, что в связи с распространением телевидения газеты лишились первенства в сообщении новостей. В итоге ежедневные газеты - "ежедневники", чтобы не потерять читателей, стали превращаться в "еженедельники", "отводя огромное пространство «всякой всячине», рассуждениям по поводу быта и нравов, политическим сплетням, зрелищам". Еженедельники высшего уровня ( «Панорама», «Эпока», «Эуропео», а также «Эспрессо», где работал сам Умберто Эко), в свою очередь, вынуждены либо приближаться к ежемесячнику (но эта ниша забита ежемесячными специальными изданиями по парусному спорту, наручным часам, кулинарии), либо захватывать пространство светских сплетен (занимаемое еженедельниками среднего уровня или журналами низкого пошиба — для "обожателей великосветских адюльтеров и охотников за голыми грудями и задами"). В качестве компромисса еженедельники высокого уровня публикуют на последних листах "груди, сердечные дружбы и шикарные свадьбы". У. Эко делает вывод, что

подобным образом они теряют лицо перед собственной публикой: чем больше еженедельник высокого уровня соприкасается с уровнем посредственным и низким, тем больше к нему приливают потребители, не принадлежащие к его традиционному кругу; журнал перестает понимать, кто по-настоящему входит в его круг, и оказывается в кризисе: повышается тираж, теряется лицо.

Ежедневные газеты подпадают под идеологию зрелищности. "Чтоб тягаться с недельными журналами, газеты толстеют, чтоб толстеть, сражаются за рекламодателей..."

Надо забивать все эти страницы... приходится выходить за пределы скупой информации (которая вдобавок уже поступила из теленовостей), так что газеты подражают еженедельникам всё больше и больше, а также вынуждены изобретать новости или выдавать за новости то, что новостями не является.

На пустом месте раздуваются скандалы и создаются сенсации. У. Эко приводит пример, как его дружеский обмен шутками с другом и коллегой газетчики преподнесли в виде новости на первой полосе о "жуткой стычке... которая... символизировала некий новый драматический и непреодолимый раскол в итальянской философии".

Говоря о газетах и телевидении, У. Эко отмечает, что итальянским газетам свойственна зависимость от телевидения, т. е. газета не рассказывает какую-то свою новость или свою точку зрения по какому-то вопросу, а сообщает, чтО на эту тему сообщили по ТВ. "В Италии политики привлекают первостепенное внимание журналистов в случае, если изрекут нечто с экрана ТВ (или даже только предупредят, что хотят изречь). Газеты пишут не о том, что происходило накануне в государстве, а о том, как о происходившем кто-то высказался или мог бы высказаться по «ящику»".

...печать, чтоб располагать к себе телезрителей, создаёт образ ТВ как главного политического пространства, тем самым бесконечно рекламируя своего природного конкурента.

Завися от ТВ всей своей формулой, печать решила подражать телевидению и стилистически. Самым типичным путем преподнесения любой информации — политической, литературной, научной — стало интервью. Раньше для прессы интервью было инструментом, который использовался очень аккуратно: ведь "интервьюировать кого-либо означает дарить ему пространство, на котором он станет говорить то, что хочется ему". В итоге, когда читатель хотел бы узнать мнение знаменитого критика либо серьёзного журналиста о новой книге, ему предлагают интервью с писателем, который, естественно, расхвалит своё произведение, т.е. разрекламирует сам себя. В то же время и писатель в невыгодном положении и не может отказаться от этого интервью: ему недвусмысленно намекают, что без интервью потом не будет рецензии на книгу, однако после напечатанного интервью журнал "забывает" написать на неё рецензию либо критик, когда он наконец усаживается писать, занят уже не книгой, а тем, что автор произнес о ней в своих разнообразных интервью.
Политические же интервью вообще требуют времени и серьёзной подготовки, однако выясняется, что и газетчикам, и политикам выгоднее многочисленные интервью, в которых материал перевран: пойдут опровержения, уточнения, и политик, и газета у читателей "на слуху". Однако с течением времени получается печальный итог: "Расплатой и для печатного органа, и для политика бывают утрата доверия и наплевизм читателей".

У. Эко также отмечает, что взяв за пример "свободно" выступающих американцев, итальянские политики не учитывают, что у тех "спонтанность" речи глубоко продумана и подготовлена, все цитаты и шутки отрепетированы. А в итальянских интервью

все давно забыли о конкретном высказывании, и осталось только общее впечатление и общий тон, приводящий к мысли, что всё позволено.

Как следствие, в "изнурительной погоне за высказываниями... всё чаще газеты пишут только о других газетах".

Печать, когда она не пишет о телевидении, пишет о самой себе: научилась от телевидения, которое говорит большей частью о телевидении. Это ненормальное положение вызывает не беспокойство и не возмущение, а играет на руку политикам, для которых удобно, что одно только сообщение в одном только средстве печати мгновенно получает резонанс во всех остальных существующих органах. Таким образом массмедиа из окна в реальность превращаются в зеркало, зрители и читатели созерцают чистый акт самолюбования печати: «Свет мой зеркальце, скажи…»

В конце своего эссе Умберто Эко говорит о важнейшей особенности последних лет ХХ века - Интернете. И отмечает его сильные и слабые стороны.
Минус Интернета состоит в том, что человек сам себе "подберет материал из миллиона компьютерных источников.... Но такая домашней выпечки газета способна говорить только о том, чем читатель уже и прежде интересовался, и исключает потребителя из всего того оборота новостей, суждений, предостережений, который необходим для оформления его кругозора. Не перелистывая газеты от корки до корки, читатель лишается новостей неожиданных или нежеланных. Так выделится элита высокоинформированных потребителей, знающих, откуда и когда надо получать информацию, и останется масса информационных люмпен-пролетариев, которые жаждут знать обстоятельства рождения в их околотке двухголового кабана, но не ведают, что делается в подлунном мире".

У. Эко прозорливо пишет следующее: "Никем не доказано, что информационные сети останутся ... никак не контролируемыми сверху. Уже и сейчас [в 1997 году] в Интернете хватает перенаселённости и пробок, а завтра некий Большой Брат может наложить лапу на каналы доступа, и тогда дискутируй не дискутируй о политической квоте участия…"

В то же время "великое множество информации, которой нафаршированы электронные сети, само собой вынудит к цензурированию из-за перенасыщения".

Перенасыщенность информацией приводит или к явной случайности отбора, или к сугубо квалифицированной селекции, которая по плечу, опять-таки, лишь высокообразованной элите.

В заключение Эко делает вывод, что "нельзя требовать, чтоб печать полностью заблокировала процесс «ожурналивания» газет; но нельзя поощрять её в публикации одних только придворных сплетен или в описании живописных скандалов". Следует "попросить политиков читать все приписываемые им интервью и визировать фразы в кавычках. Возможно, интервью станут короче и реже, но относиться к ним станут серьёзнее. От этого выиграют и газеты, уделом которых перестанет быть фиксация перепадов настроения, улавливаемых между глотками кофе. А чем прикажете печати заполнять пустоты? Наверное, пусть ищет но-вую информацию, ищет во всем мире".
И итальянскую печать, и итальянских политиков Эко призывает

побольше вглядываться в мир и поменьше в зеркало.

Эссе Умберто Эко ценно тем, что высказывания об итальянской печати применимы и к печати российской. Кроме того, к написанию этой работы он отнёсся со всей серьёзностью учёного: привёл массу примеров из итальянской и зарубежной печати.