5 Досадная ловушка в заколдованном круге

«По сюжету повесть приближается к античной трагедии с присущей ей жестокой пертурбацией человеческих судеб» (Д.Рейфилд о «Палате №6»).

«Палата №6» относится к тому периоду творчества Чехова, в котором, по собственному признанию писателя, было «всё просахалинено». «Я свободен от постоя», - писал Суворину Антон Павлович, освободившийся в послесахалинские годы от какого бы то ни было внешнего влияния, от гипнотизма разных модных философских идей, в том числе и от морали Толстого, которая владела Чеховым в течение 6-7 лет. Продолжая восхищаться художественным гением Льва Николаевича и широтой его личности, Антон Павлович не соглашается с догматичностью толстовской проповеди. Например, до поездки на каторжный остров «Крейцерова соната» была для Чехова событием, но позже она стала ему «смешна и кажется бестолковой». И в некоторых своих произведениях писатель подспудно ведёт с Толстым полемику. Вскоре после возвращения из сахалинского ада Чехов пишет повесть «Дуэль». Если герой «Крейцеровой сонаты» в приступе ревности убивает свою жену, то Лаевский, узнав об измене сожительницы, осознаёт собственную вину перед ней и вдруг понимает, что «спасения надо искать только в себе самом». А сами дуэлянты вместе с автором приходят к общему выводу: «Никто не знает настоящей правды». Но это не означает, что её нет, она – реальность, только непознанная или ложно и односторонне определяемая теми, кто претендует на её знание. Чехов, как и его предшественники Толстой и Достоевский, писал о постоянных поисках человеком этой «настоящей правды». Но, в отличие от упомянутых великих писателей, он категорически отказывался от морального учительства и считал, что не существует абсолютных и общеобязательных истин, а каждый конкретный случай надо индивидуализировать.

В повести «Палата №6» Чехов продемонстрировал своё умение в изображении реальной жизни подниматься до символического обобщения. Автор рассказывает трагичную историю двух жителей провинциального «несчастного города» («грязного, глупого городишки»): доктора Рагина (психически здорового) и его пациента Громова, страдающего периодическими обострениями мании преследования. Оба героя совершенно разными путями попадают в одно и то же печально известное место – палату для сумасшедших, в которой современники Чехова сразу почувствовали мрачную аллегорию не только России, но и всего человечества. «Жизнь есть досадная ловушка». Успех повести, отражающей трагизм человеческого существования, был огромным. По количеству хвалебных отзывов читателей и критиков «Палата №6» стала самым удачливым произведением Чехова.

«Философствуют все, даже мелюзга… И как не философствовать этой мелюзге, если она не удовлетворена?». В противостоянии двух героев – пассивного пессимиста-созерцателя Рагина и активного оптимиста-мечтателя Громова – скрывается и их сходство: вера в силу ума (но не чувств), увлечённость чтением книг, одиночество, а также поглощённость каждого своей правдой и неумение слышать другого. Их взгляды направлены исключительно в будущее (когда «воссияет заря новой жизни, восторжествует правда») при полном отсутствии интереса к настоящему ("здесь и сейчас"), в котором это будущее как раз и формируется. Любовь же вообще не имеет места в их сердцах. По своему обыкновению, Чехов вложил крупицы истины (впрочем, как и заблуждений) в уста каждого из двух героев-антагонистов, получив на выходе «беспорядочное, нескладное попурри из старых, но еще недопетых песен». Мировоззренческие позиции и убеждения, как доктора, так и его пациента, не выдержав испытания действительностью, оказываются иллюзорными. А подлинной реальностью становится палата №6 – та самая «досадная ловушка» (или «заколдованный круг»), «из которой нет выхода». В палату для душевнобольных (как конечный пункт неудавшихся жизненных поисков и ловушку собственных заблуждений) попадают оба запутавшихся правдоискателя: и мнимый «пророк»-обличитель Громов, и псевдофилософ-«лежебока» Рагин (пародирующий стоиков, по мнению его собеседника). Доктор Рагин прежде оправдывал свою врачебную бездеятельность неотвратимостью ожидающей каждого участи и считал любой труд бессмысленным и бесполезным («удобная философия: и делать нечего, и совесть чиста, и мудрецом себя чувствуешь...»). Но, неожиданно став пациентом больницы, он осознаёт причины сложившейся ситуации и делится своим открытием с Громовым: «Слабы мы, дорогой... Был я равнодушен, бодро и здраво рассуждал, а стоило только жизни грубо прикоснуться ко мне, как я пал духом... прострация... Слабы мы, дрянные мы... И вы тоже, дорогой мой. Вы умны, благородны, с молоком матери всосали благие порывы, но едва вступили в жизнь, как утомились и заболели... Слабы, слабы!».

На меня произвёл впечатление фильм Карена Шахназарова «Палата №6», выдвинутый от России на премию «Оскар» (в категории «Лучший иностранный фильм») и вызвавший широкий интерес в США. Но смотреть его желательно после прочтения повести. Очень необычное и интересное решение режиссёра! На мой взгляд, это как раз тот случай, когда модернизацию произведения Чехова можно считать вполне оправданной, так как она помогает зрителю осознать сегодняшние проблемы. Фильм (с участием профессиональных и непрофессиональных актёров) воспринимается, как компоновка разных составляющих: документальных и художественных съёмок с осовремененными чеховскими героями.

Среди внесенных эпизодов, ставших дополнением и обрамлением чеховского сюжета, выделяется финальная новогодняя вечеринка с подарками и танцами. До чего же красноречивыми и трогательными становятся на ней женские и мужские лица! Сквозь тягостную печать одиночества и разобщённости на них просвечиваются лучи робкой надежды на счастье… Какую же это вызывает грусть и сочувствие!
А как поразительно перекликаются друг с другом вступительная и заключительная части фильма (документальные съёмки). В них показаны первоначальные истоки всех дальнейших проблем – они в горе-матерях, обрекающих своих детей на беспросветное будущее. В детстве брошенные родителями и уже выросшие мальчики (из вступления) – давно находятся в той самой Палате, а двум девочкам с деформированной картиной мира (из заключения) - туда заказывается прямая дорога. И такой жизненный сценарий будет повторяться из поколения в поколение, пока кто-нибудь не осмелится и не разорвёт этот порочный «заколдованный круг».

Границы нормы, конечно, значительно шире границ патологии. И та грань, за которой невроз (у психически здоровых людей) превращается в психоз (уже болезнь), очень иллюзорна и расплывчата. А философия равнодушия и отсутствие воли к действию сыграли с доктором Рагиным злую шутку, приведя и его в эту «досадную ловушку» – палату №6: «Болезни нет никакой, а просто я попал в заколдованный круг, из которого нет выхода».

Тоска чеховских героев по осмысленной живой жизни, «настоящей правде», красоте и счастью превращается в неосуществимую фантазию. А судьба каждого персонажа зачастую определяется силами, преодоление которых заведомо превышает его возможности, обусловленные психологическим типом личности. («Слабы мы, дрянные мы…») Писатель акцентирует внимание на огромном расхождении желаемого с имеющимся, иллюзий с реальностью. Но, разрушая иллюзии, он не прокладывает спасительных путей к искомой цели. Находясь в состоянии вечного поиска, Чехов использует аргументацию от противного, показывая нам пути ложные, ведущие в «досадную ловушку» или «заколдованный круг». Ведь одной из главных своих задач он считал правильную постановку вопросов, ответы на которые каждый человек должен искать сам.