4 Шекспир, Гомер и Софокл, и тень отца Гамлета…

Вот так, все скопом и под одной обложкой замечательного продолжения. Переплетая людей, города, страны, прошлое, настоящее и предчувствие будущего. Не каждому дано, но по таланту и семейная история. Легкая, порхающая, неуловимая. Завязанная на отдельных мелочах, без которых ни понять, ни прочувствовать, ни вжиться.
Очередное знакомое повествование от автора, в которое вслушиваешься узнавая. Все те же знакомые незнакомцы, вечный каледоскоп городов и ожидание худшего для героя. Того, кто стал близким и ощутимым, трудно отпускать. Как в спину уходящего родного человека хочется крикнуть предостережение...

Два потомка одной канарейки.
Леон - человек, который так трудно любит и так легко убивает. И Айя - беглец, от себя, от постоянства, от опасности.
Удивительный голос, множество талантов и непростая судьба. И девочка-побродяжка с фотокамерой в руках, читающая по губам, цвет шиповника, нежный, колючий.
Тонкая нить, соединяющая этих двоих, это ниточка птичьего рода. Блистательный Маэстро - Желтухин и его потомки, с пёрышками и без.
Вторая книга - это уже развернутое повествование настоящего. Все так же многолюдное, подробное, чрезвычайно музыкальное. Тот случай, когда проза отступает перед чем-то многоголосо-звучащим, каждое слово как перепев, пересыпанный словечками и даже "суч-потрох" выглядит органично.
Все тот же мальчик с необычным голосом, неизменный характер и сиротство при живой матери. Две стороны единой личности - оперативник серьезной спецслужбы и звезда оперной сцены. И горькое чувство одиночества, отгороженности от окружающего мира и желание свободы.
И почти незнакомая нам девчонка, с большим талантом, неудержимым языком и огромной, пугающей, неправдоподобной везучестью. Везучестью, за которою в последствии приходит расплата. Расплата на двоих. Потому как это очевидный случай единства двойственности. Ни страсть, ни любовь...исключительный случай врастания друг в друга.

Роман как та самая дубовая исповедальня.
Никакой схемы в повествовании, отдельные ящички с заветными историями и щедрая рука и голос автора. То тут приоткроет, то там отворит. Что-то щелкает, подсвистывает, поглядывает лукавым круглым глазком.
А с другой стороны, ни слова в пустую, все отступления и комментарии исключительно по делу, не сейчас так на будущее, всплывут к месту и ко времени. Этаких цветастые узор, орнамент не персидского ковра, но живучего текста.

Три слога: первый скачок, секста вверх, плавное опадание на секунду... воля, простор, неимоверная благая ширь Господнего деяния – и струи пурпурных лучей хлынули, затопляя голубой, леденцовый, ало-желтый воздух собора.

Скачок и секста уже пройдены, прочитаны, услышаны...

Чтобы возвращаться к книгам автора, надо давать себе передышку. Раз за разом открывать по новой, капля за каплей, уподобившись ... пустому сосуду.
И вот ты есть из себя пустой сосуд, наполняющийся с каждой прочитанной страницей. И вот уже внутри тебя переливается, шумит, бренчит жизнь, с его вечными дорогами и перелетами, городами и местечками, с тишиной закатов и рассветов, с переплетениями пальцами рук и звонкой молчаливой ненавистью...
Да, если читаешь Дину Ильиничну, а уж лучше слушаешь - все именно так и складывается.
И Шекспир, и Гомер, и тень отца Гамлета.