5 Повесть о незапамятном времени

У вас была когда-нибудь фантазия, что на Земле все люди вдруг исчезли, и вы остались совершенно одни? Если опустить вопросы выживания, то чем бы вы занялись? Я вот всегда воображал, что в первую очередь посещу все важнейшие мировые художественные музеи и попробую, если не спасти, то хотя бы посмотреть на шедевры. Вот и героиня этой книги вела себя схожим образом, ведомая живописью и музыкой, пока окончательно не избавилась от «багажа» и не осталась на пустынном пляже.

Пропали все люди и животные, остались только растения. В книге не говорится о том, как это случилось, почему, и какие нужно сделать выводы. Книга не постапокалипсис, не роман выживания. Это произведение об отдельном человеке – личности и о мировой культуре. И связи первой со второй. Важнейший из возникающих вопросов – может ли существовать человеческая культура без человечества? А еще может ли культура спасти от одиночества. Героиня ведет записи, не дневник, не послание потомкам, просто мысли, приобретшие форму с помощью печатной машинки. Она признается, что и раньше ощущала одиночество среди людей, и восхищалась творчеством художников, писателей, музыкантов. Так изменилось ли для нее что-то? Да, теперь ей не нужен «багаж» - совокупность мыслей, идей и вещей.

Вся книга построена на тонкой грани «между». На грани воспоминания и текущего восприятия, тревоги и спокойствия, забвения и сумасшествия. Книга не о внешнем, исключительно о внутреннем мире. Бесконечный монолог разума, которому размышлять можно только о прошлом и настоящем, будущего больше нет. И не смотря на то, что мысли героини скачут от бывших любовников или беспокойства о нерегулярной менструации до биографии Брамса, это очень насыщенный культурой монолог. В некоторых книгах можно замочить ноги, в некоторые зайти по шею, в этой книге читатель с головой окунется в мировую культуру. Причем поданную очень нервно, запутанно и с бесконечными повторами – рефренами. Но ведь так обычно и мыслят!

При этом, вероятно, книга – самое логичное художественное произведение. Но логика исключительно внутренняя. Витгенштейн в названии не просто так. Вся книга это довольно странная и весьма вывернутая иллюстрация к Логико-философскому трактату. Объекты, категории и связи между ними. А еще трусы, теплые от солнечных лучей, и кот, и чайка, которых очень хочется увидеть, но они только кажутся. Иногда внутренняя логика может быть безупречной, даже если она доводит читателя до абсурда и кажется смешной. В тексте регулярно встречаются мысли, вроде этой:
Возможно, я не упоминала о теннисных кортах. Теннисные корты находятся рядом с дорогой, ведущей в город. Причина, по которой я не упоминала о них, состоит в том, что у меня не было никаких оснований упоминать о них.
Это весело, но совокупность таких мыслей делает текст восхитительным по структуре, он удивляет и заставляет нас проникаться чужим восприятием.

Книгу очень сложно комментировать. Не потому, что в ней упоминаются сотни знакомых и незнакомых имен. Не потому, что в сознании героини мир возвращается из 20 века к временам Елены Троянской и Ахиллеса (с черепахой). Не потому что внутренняя тревога на грани депрессии героини выплескивается на читателя. А потому что книга огромный холст, на который нанесли четыре слоя грунтовки и намеренно ничего не изобразили. И пустой холст тоже по-своему прекрасен (как и белое на белом – мечта Каземира), но с этим сложно жить, читать книгу и все сильнее погружаться в мир героини, которая забывает (за ненужностью) факты этого мира, иногда думается, что только байки из жизни художников, а порой кажется, что факты все-таки атомарные. Ведь впереди сплошные незапамятные времена и ни одной чайки!

Марксон создал с одной стороны очень простой текст, с другой – крайне сложный для восприятия. С подтекстами, аллюзиями, игрой в слова и предложения. Я бы эту книгу однозначно посоветовал самому себе, других читателей я, увы, недостаточно знаю.

P.S. Мне снова захотелось взяться за чтение сочинений Витгенштейна, интересно, на какой странице я отложу его на этот раз!

P.P.S. Если у меня когда-нибудь будет кот, я назову его Винсентом.