Больше рецензий
Эксперт
∞∞∞
17 января 2020 г. 17:01
4K
5 Хорошая мина при плохой игре
Рецензия«"Мы им покажем!" - с восторгом думала она, включая в эту категорию всех, кто ранее подвергал сомнению мудрость её поведения».
Три любви одной и той же женщины, страдающей скрытым нарциссизмом… Но если под любовью понимать ориентацию характера, определяющую отношение личности к миру в целом, то любовь представляется всё-таки в единственном числе, лишь по-разному проявляясь в зависимости от её объекта (подобно океану, меняющему имена при омывании других берегов). В книге последовательно рассматриваются три объекта любви нарциссической героини: муж, сын и Бог. Будет ли что-то общее в проявлениях любви к ним? Наверняка!
«В этом невыразимом хаосе эти три любви безумно соединились, таинственным образом превратившись в триединство».
Героиня романа Люси идёт по жизни с высоко поднятой головой, чтобы ненароком с неё не свалилась драгоценнейшая картонная корона под громким названием ГОРДЫНЯ (нарциссическая гордость). Сама себя короновавшая героиня вызывает одновременно и неприязнь, и жалость. Поступки и мысли Люси порой порождают негодование, а её страдающая душа – сочувствие и сострадание. Но, собственными руками разрушая свою жизнь, эта женщина, конечно, предпочитает обвинять во всех бедах окружающих. Ведь в правильности и нерушимости личных внутренних ориентиров она нисколько не сомневается. Но никто не может нам навредить так сильно, как это делаем мы сами, забывая о своём долге по отношению к жизни и к самим себе.
«Хотя Люси не считала себя мученицей, на самом деле её как будто подвергали гонениям – и этим преследователем была она сама».
На мой взгляд, очень показательным стал случай с заболевшим зубом, когда проявилась подлинная сущность героини. Гордыня не позволила ей обратиться за помощью в бесплатное лечебное учреждение. И она предпочла удалять зубы без анестезии (чтобы сэкономить), но зато в платном. А ведь могла бы, наверное, поступить наоборот: заплатить только за анестезию. И это была бы та же сумма. Её склонность к самоистязанию и бессмысленной жертвенности вызывает, как минимум, недоумение.
«Суть её жизни сводилась к следующему – отказывать себе во всём во имя окончательного величайшего удовлетворения. Никакая жертва для достижения этой цели не была чрезмерной».
Отношение Люси к безвольному, подверженному чужому влиянию супругу и, по её мнению, принадлежащему только ей сыну (как к объектам любви) было собственническим и безжалостно-поглощающим. Например, занимаясь (как ей тогда казалось) продвижением мужа по службе, она совсем не считала нужным посвящать его в свои планы, касающиеся его непосредственно. И даже трагическая гибель супруга, косвенной виновницей которой была именно Люси, абсолютно ничему её не научила и не заставила усомниться в правильности выбранной стратегии поведения.
Свою личную жизнь вдова устраивать больше не пожелала, хотя предложения были. А место мужчины в её сердце занял сын. Почему-то она решила, что ребёнок будет доволен и благодарен ей, если она лишит себя женского счастья и превратит взрослеющего мальчика в единственный смысл собственного существования. Отдавать его какой-либо выбранной им девушке она вообще не собиралась. Но сынок оказался разумнее Люси и пресёк материнские поползновения на его личную жизнь. И это естественное отстаивание собственных границ и интересов было воспринято странноватой мамашей как подлое предательство.
«Она, бедняжка, сама себе худший враг».
Доказать собственную правоту для Люси было важнее счастья. Всё должно быть только так, как задумала она, а окружающие обязаны под неё подстраиваться. Ведь она всегда права! И двух мнений тут быть не может.
К сожалению, в своём плодово-ягодном женском возрасте (в 45, как известно, - ягодка опять!) героиня умудрилась внешне превратиться в жалкую старуху. Ну, а как же там корона-гордыня? Да с ней-то как раз всё в полном порядке, на прежнем месте она. Люси удалось-таки сохранить это уникальное сокровище до конца дней своих. Честь и хвала героине за такой подвиг! Ну, а то, что корона эта приблизила смертный час своей носительницы, следует, видимо, считать расплатой за фантастическое сияние её фальшивых камней.
«Разве сравнится её любовь к мужу и сыну с нынешней любовью к Христу?».
После доставленного "неблагодарным" сыном потрясения Люси обратилась к Богу. Правда, в монастыре, куда охваченная религиозным пылом героиня отправилась для соединения с третьим объектом любви, корона-гордыня была временно изъята и спрятана на хранение вместе с другими вещами. Без неё же Люси начала угасать и совсем слегла, после чего ей указали на дверь, вернув личное имущество. Вновь водрузив на голову свою привычную корону, ослабленная болезнью героиня решила срочно уехать из больницы к сыну, вопреки здравому смыслу и убедительным рекомендациям сначала долечиться. Но Люси снова проявила завидную твёрдость и непреклонность в деле разрушения собственного здоровья и жизни. Ведь для неё главное – кому-то что-то доказать, поступив по-своему. А кому, что и зачем, это уже не столь важно…
«Эта тьма – не сад, а вселенная, через которую приходится пробираться вслепую. Её любовь к мужу, к сыну, к Иисусу – одна и та же любовь, и она бессмысленно повторяется».
Ветка комментариев
Так именно в этом и заключается сложность разговоров о любви. Каждый подразумевает что-то своё. Слишком уж она многогранная, эта любовь. )
И как следствие таких разговоров - полная их беспредметность...
А этим утверждением ты оспариваешь свою же позицию по поводу существования некой "псевдолюбви", это не псевдо, это многогранность, или будешь спорить сама с собой?
Вот я так и думала, что ты захочешь придраться к этим словам.
Просто как в воду смотрела!)))
Люда, разве я придираюсь?
Это же ты сама говорила и одно и другое, а я теперь крайний, да? И проблема во мне? :(
Просто в самом начале разговора надо определиться, что мы называем любовью. Именно это я и попыталась сделать в первых же строчках своей рецензии. )
Так именно противоречие в твоих же посылках меня смущает. Если ты утверждаешь, что
то как ты можешь говорить о псевдолюбви, это что "псевдоотношение"? Отношение оно какое есть, такое и есть, и в любом случае натуральное, а не поддельное.
И как ты можешь говорить о созидательности люви, если это "отношение к миру", а если у субъекта отношение к миру ненавистное, то это и получается вариант его "многогранной" любви, следуя из твоего определения.
Ну, для любви подлинной необходима не любая, а вполне определённая ориентация характера, а именно - продуктивная, созидательная. В противном случае способность любить не развивается, оставаясь в зачаточном состоянии, а вместо истинной любви появляется её подделка – псевдолюбовь, которая по сути своей является патологической любовью. Но если объединить любовь истинную и патологическую одним словом – любовь, то можно сказать, что любовь – это ориентация характера. В случае подлинной любви ориентация созидательная, а в противоположном случае – непродуктивная, разрушительная.
Ты продолжаешь спор сама с собой, опять у тебя бодаются фантомы какие-то... И опять "любовь истинная" вступает в конфликт с "псевдолюбовью", хотя по твоему же определению любви - "ориентация характера", она уже есть люьовь истинная.
Нет, истинная любовь связана только с продуктивной ориентацией характера. А определение давалось с учётом названия и содержания романа, в котором речь идёт о любви патологической.
Ну я же говорю, что ты споришь сама с собой, точнее со своим хромым определением :)
Я, конечно, тоже могу ошибаться, но почему-то не вижу я в приведенном определении хромоты и противоречия. Мне оно кажется логичным и вполне устойчивым. И вот Лев Толстой, например, тоже утверждал, что любовь в большей степени определяется способностью любить (у субъекта), чем качествами объекта: «Нам всегда кажется, что нас любят за то, что мы хороши. А не догадываемся, что любят нас оттого, что хороши те, кто нас любят» (Л.Толстой). Но это, конечно, не означает, что качества объекта любви не важны совсем, просто они не являются первостепенными. Ведь если человек не способен любить вообще, то подлинной любви у него ни с кем не получится, какой бы распрекрасный объект ему ни достался. На мой взгляд, именно это и хотел сказать Кронин в своём романе «Три любви».