3

То, что Елизавета Петровна была правительницей откровенно никакой, ни для кого не является открытием. Большинство историков (причем как дореволюционных, так и современных) придерживается данной точки зрения. Автор этой книги также придерживается общепринятых традиций. Двадцать лет царствования: рассматриваем политику Шуваловых, изучаем курс Бестужева, прославляем Ивана Ивановича Шувалова, как великого мецената, умницу и скромнягу, следим за французскими интригами и передвижениями Брауншвейгского семейства, разбираем Лопухинское дело… А где же сама государыня Елисавета? Ведь книга-то о ней! А как о государыне и правительнице империи о ней сказать нечего. И здесь факты не обойдешь. Зато много можно говорить о ее выходках, нарядах, фаворитах, распорядке дня, в котором нет места государственным делам, внешности или культе внешности.
Хочу заметить, что в книге нет приложений с документами (в отличие, например, от биографий царевича Алексея и Петра II). С чем это связано? То ли представить нечего, то ли хотим оградить от компромата. Ну, насчет собственноручных писем и впрямь похвастаться нечем: в качестве эпистолярного наследия Елизаветы Петровны можно представить лишь несколько незначительных цидулек. А вот что касается донесений Шетарди, за которые он оказался в опале, и выдержек из Лопухинского дела – любопытно было бы почитать.
Автор адекватно признает, что Елизавета «родилась не для управления империей, а для наслаждения утехами». «Императрица была занята настолько собственной персоной и удовольствиями, что у нее не оставалось времени для исполнения своей главной обязанности – управления государством». Но вместе с тем Автор пытается обогатить ее как личность духовно, физически и нравственно. По его мнению, Елизавета была добра и милосердна. Слышали бы это Лопухины, фрейлина Лилиенфельд, которую пытали беременной, да Анна Леопольдовна, которую без вины перевозили по тюрьмам с семьей и грудными детьми! Да уж, и впрямь, добрейшей души женщина, - а могла бы и убить. По мне, так милосердие Елизаветы было в духе: «Пощадил волк кобылу – оставил хвост да гриву». Далее Автор проникновенно описывает, какой Елизавета была набожной. Но разве набожность заключается в том, чтобы демонстрировать перед подданными свои пешие походы на богомолье да подкидывать щедрые дары монастырям? Настоящая набожность – в сердце, а не в показухе. Жить в согласии с Богом, совершать богоугодные поступки, следовать заповедям… А это никак не применимо к Елизавете. И, наконец, как не обойти вниманием ее несравненную красоту, которой, по мнению Автора, даже плохое здоровье не было помехой. А вот Лопе де Вега насчет женской красоты имеет противоположное мнение: «У женщины – как опыт учит нас – здоровье с красотою неразлучны». И я с ним согласна. Правда, есть восторженные отзывы иностранных послов о привлекательности Елизаветы, но они относятся к тому периоду, когда Елизавета была ребенком или совсем юной девушкой. Однако во всех случаях лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Благо портретов Елизаветы Петровны имеется множество. Вынуждена признать, красота Елизаветы – миф, созданный ею самой. Попробовал бы кто-то усомниться в неотразимости государыни из ее современников – отправился бы вслед за Натальей Лопухиной или Шетарди.
И самый яркий поступок в ее биографии, который нельзя оставить без комментария – спасение Отечества от «немецкого засилья». Еще с советских времен в наши неокрепшие умы вбивали, как дщерь Петра Великого, надев кирасу поверх платья, во главе гренадеров, рискуя жизнью, отправилась спасать родину от немецких захватчиков. Поистине, это поступок, перед которым меркнут все недостатки ее последующего правления. Но если смотреть в корень, то все не так патриотично. Основной захватчик Бирон, имя которого ассоциировалось с «немецким засильем», к тому времени уже был наказан и со своей командой отстранен от власти. Миних – находился в отставке. Остермана даже с притяжкой нельзя назвать врагом русских: его жена (урожденная Стрешнева) находилась в родстве с царским домом, а их дети все были православными. А канцлер Черкасский и вице-канцлер М. Головкин и вовсе русскими были. Поэтому теорию «немецкого засилья» можно считать несостоятельной. То, что Елизавета защищала государственные интересы, очень сомнительно. Прежде всего, ее беспокоили интересы личные. Так же, как и преображенцев, с которыми она отправилась добывать трон. Бравые гренадеры очень не хотели отправляться в военный поход. И шкурный интерес здесь, конечно, присутствовал: каждый получил повышение в чинах и щедрые награды. Вот и весь национальный дух. Велика заслуга – ворваться среди ночи и повязать спящего младенца с его семьей! Попробовала бы она сразиться в честном бою с правительственными войсками или честно добиться престола. Ведь по ее же собственному утверждению, все подданные желали ее воцарения. Так что все эти рассуждения о геройстве Елизаветы, «немецком засилье», национальном духе и желании подданных – пропаганда для малоимущих.
Довольно часто встречаюсь со штампом, будто Елизавета «умела подбирать окружение». Это помогало ей править, не вмешиваясь в политику. И в этой книге фигурирует подобное мнение. Только вот нигде не описано, что братья Шуваловы прошли строжайший кастинг, чтобы попасть на свои должности. Или, что Разумовские получили свои привилегии без всякого блата, исключительно за умственные способности. А Лесток и Бестужев, которых она так умело выбрала в свое окружение, через некоторое время так же умело были отстранены из окружения с полной конфискацией. Шетарди изначально плел против нее интриги, и если бы не Бестужев, продолжал бы и дальше плести. Я лично ее подобное умение, ставлю под большое сомнение.
Если абстрагироваться от личных симпатий и антипатий, а руководствоваться интересами государства: чем девица-блудница на троне принципиально лучше многодетной матери? Последняя хотя бы ведет здоровый образ жизни, а не пьянствует по ночам до 5 утра. К тому же многодетная мать растит кадры для государства (при монархии династическими браками можно сослужить великую пользу государству). И чем интриган Бестужев принципиально лучше интригана Остермана? Последний хотя бы не брал взятки и не имел склонность к пьянству. Чем лучше выскочка Петр Шувалов от потомственного дипломата Михаила Головкина?
В общем и целом: хотя и легко читаемо, написано необъективно и предвзято. Пытаемся вытянуть за уши добрые качества Елизаветы Петровны и приписать добродетели, которых у нее отродясь не было. Да еще придаем государственное значение и государственную необходимость преступлению, которое она совершила против монарха.
Автор уверяет, что Елизавета освободила жертв террора Анны Иоанновны. Вернулись из ссылки дети Волынского, Долгоруковы, Голицыны… и др. Вообще-то их освободила неприятная Автору Анна Леопольдовна. Но, возможно, пока они ехали домой, власть уже поменялась. С какой легкостью Елизавете приписывают чужие заслуги и чужое милосердие!
Милосердию Елизаветы также предписывают отмену смертной казни. Однако официально смертная казнь не была отменена. Не было издано никаких документов об отмене смертной казни. Наказания оставались те же. И до правления Елизаветы монарх мог помиловать осужденного на смерть. Кстати, Остерману сообщили о помиловании уже на эшафоте, когда топор уже замахнулся над ним. Если в ночь переворота Елизавета дала клятву никого не казнить, зачем тогда надо было строить эшафот, везти туда осужденных при всем честном народе? Наверное, это от переизбытка милосердия. И Лопухины первоначально были приговорены к колесованию, четвертованию и отсечению головы. Только спустя несколько дней им смягчили наказание. Появляется еще одна черта к психологическому портрету Елизаветы Петровны: лицемерие. Хотя она в свое царствие не подписала смертного приговора (по словам историков, хотя этот факт надо проверить – не было ли тайных казней), но своим подданным давала понять, что всегда может казнить.