4 Коротенький рассказ, который сбивает с толку

Начинается всё почти как сказка. Одним холодным зимним вечером единственного на всю округу врача вызывают в удалённую деревню к тяжелобольному пациенту. Вся проблема в том, что у доктора нет своей лошади, и он не знает, как добраться до больного… Вскоре править бал начинает мрачная фантасмагория.
«Сельский врач» Кафки относится к тем текстам, которые читаются очень быстро, но чтобы понять их, потребуется намного больше времени. При этом нет никакой гарантии, что вам удастся составить своё мнение относительно того, о чём же рассказ.
Я, признаюсь, по прочтении осталась в некотором недоумении. Слово, которое могло бы описать мои сумбурные впечатления, - это бессилие, экзистенциальное бессилие. Все персонажи в рассказе, кроме, пожалуй, конюха, так или иначе демонстрируют своё бессилие перед жизненными обстоятельствами. Здесь и неспособность сельского доктора самому раздобыть лошадь, обуздать свирепого конюха и защитить свою служанку Розу («…при помощи моего ночного колокольчика меня терзает вся округа, а на этот раз пришлось поступиться даже Розой, этой милой девушкой, — сколько лет она у меня в доме, а я её едва замечал»), его первоначальное неумение разглядеть болезнь мальчика и последующее бессилие перед ней. И наконец, неспособность доктора вырваться на свободу из «мороза злосчастного века» (хотя, с другой стороны, никому не дано вырваться из века, в котором он живёт) и одновременно неспособность родных мальчика и жителей деревни воспрепятствовать «побегу» доктора.
Одним словом, весь рассказ представляет собой своего рода метафору бессилия, осознания неотвратимой участи и беспомощности перед ней. По крайней мере, именно на такие мысли он меня навёл.

В одном обзоре говорится, что в «Сельском враче» много моментов, позволяющих провести параллель с библейской историей о пророке Элияу и его преемнике Элише (одна из версий). На это, к примеру, могут указывать постоянно всплывающий мотив шубы (слишком уж часто она возникает в рассказе) и неожиданное для заснеженной деревни сравнение лошадей с верблюдами («...и два могучих коня, прижав ноги к брюху и клоня точёные головы, как это делают верблюды, играя крутыми боками, едва-едва друг за дружкой протиснулись в дверной проём»). Сопоставление с верблюдами действительно выглядит как инородный элемент в теле рассказа.

Можно строить разные догадки и искать в тексте параллели, но трудно поспорить с тем, что этот рассказ крайне загадочен даже для Франца Кафки.