3

— Арчи, ты коренной англичанин, прошел войну, чуть не покончил жизнь самоубийством, но когда попытка сорвалась, влюбился и женился на молоденькой девчонке с Ямайки. Несмотря на все различия, вы вместе уже столько лет, у вас чудесная уже совсем взрослая дочь. Ты несомненно кое-что знаешь об этой жизни. Скажи, из этой книги тебе стало понятно, в чем бог?
— Ой, ну я... эээ.. Я никогда не понимал его концепцию, правда. Моя жена из семьи свидетелей Иеговы, мой лучший друг правоверный мусульманин, но даже он не выдержал жизни в Британии, он назвал ее пустой и на последние деньги отправил сына обратно в Бангладеш, поближе к богу. А как по мне, так тут все отлично. Если, конечно, тебе повезло найти достойный бар с достойной публикой, такой, чтобы через пятнадцать лет ты мог с полным правом сказать, что это твое место. Я бы сказал, что... эээ... выбери что-нибудь одно и доведи дело до конца. А если не можешь выбрать, всегда есть монетка. Но знаешь что, лучше поговори об этом с моим другом Самадом.
— Самад, ты образованный человек, почти закончил университет, ты дождался, пока родится и вырастет предначертанная тебе женщина, у тебя двое вхрослых прекрасных сыновей и дружба, прошедшая годы, расстояния и заговор ваших жен. Ты точно знаешь ответ на этот вопрос. Согласно этой книге, в чем истина?
— Мой прадед Мангал Панде пожертвовал собой во имя независимости своей страны. Я недостойный продолжатель его рода и могу лишь пытаться донести свет его примера до своего невежественного потомства. Аллах послал мне двоих сыновей и эту женщину, мою жену, и я возгордился и не выдержал последующее за его дарами испытание. Британия... О, эта страна, поглощающая и перемалывающая, растворяющая твои корни целиком, без остатка, пока ты сам не перестанешь понимать, кто ты! Безбожная, она надругалась над всем, что у меня было, она забрала мою жену, моего никчемного сына и даже на расстоянии отравила моего хорошего. Лишь подвиг Мангала Панде, человека, чьим правнуком мне повезло оказаться, да вечерние шоу по телевизору дают мне силы выдержать этот груз.
— Алсана, ты мудрая женщина, достаточно гибкая, чтобы ассимилироваться в чужой культуре и не потерять себя. Тебе понравилась эта книга?
— Если бы этот вопрос задал мой муж, Самад Миа, я бы как всегда ответила что-то неопределенное, пусть знает, как я страдаю с тех пор как он похитил моего чудесного мальчика и отослал его в эту проклятую самой природой страну. Но тебе я отвечу прямо: она неловкая и угловатая прямо, как дочь моих друзей Джонсов в ее пятнадцать, иногда тебе ужасно стыдно за населяющих ее персонажей. Не знаю, кто этот человек, что ее написал, но он переврал и передернул наверное все, что можно было переврать и передернуть. Но иногда там встречаются недурные мысли, правда, никогда из уст героев, только от автора. Ай, в общем, не Линда Гудмэн.
— Клара, я хотела тебя спросить, достоверно ли в этой книге описана жизнь полукровки в семье полукровки же, фанатичной свидетельницы Иеговы? Клара?
— Ф фем двело? Я вефь день работала, а потом ушилафь на вешерних курфах, я уфтала. Давай жафтра...
— Маджид, ты всегда был очень смышленым. Тебе понравился перевод?
— Начнем с того, в Великобритании огромное множество акцентов и диалектов, которые очень ясно дают понять, откуда и какое положение в обществе занимает человек, едва он раскроет рот. Многочисленные колонии, жители которых сейчас тоже активно приезжают в страну, только усубляют эту разнородность. Получилось ли у переводчиков это передать? И да, и нет. Влияет ли это на восприятие книги? Нельзя сказать однозначно, в конце концов, кто мы такие, чтобы судить?
— Миллат, ... Миллат?
— Сколько себя помню, я всегда мечтал стать гангстером. Ты на меня смотришь? Ты на меня смотришь? На кого ж еще тебе, блин, смотреть? Всю жизнь мне хотелось, чтобы у него был Крестный отец, а вместо этого – Самад. Ущербный, жалкий, глупый однорукий официант, который за восемнадцать лет в чужой стране не сумел оставить на ней никакого следа, кроме надписи на скамейке. Он ничтожество, а я – нет. Так было раньше, но так больше не будет. Я впишу свое имя в историю. БОЛЬШИМИ буквами.
— Айри, я никак не пойму, что же вас всех все-таки связывает?
— Зубы?