4.5 Осколки, книжные страницы и голос аккордеона...

Как странно и трудно я собирала для себя эту книгу... И впрямь было чувство что - собирала. По кусочкам, сначала ранясь об острые края, потом сложив их в рисунок, глядя на который к горлу подступил ком, и отчаяние главной героини - и всей страны, и всех стран вовлеченных в ту кровавую кашу войны - накрыло меня с головой.
Это и был катарсис.
Всё удалось. Порезы на пальцах - не высокая цена, в данном случае.

На самом деле я не любитель специально выискивать книги, где герои страдают посильнее и боль побольнее. Но нельзя не согласиться с тем, что иногда книга, разбивающая сердце, помогает ему, собравшемуся заново - вырасти.
Пожалуй, "Книжный вор" - из таких.

Его небыло в моих читательских планах на эту осень, я просто внезапно поняла, что хочу - до дрожи, до ощущения жажды - прочесть эту книгу прямо сейчас. По факту, книга уже полтора года лежала в ридере. Не торопила.

Первые страницы пронеслась на одном дыхании, а дальше я начала застревать.
В чем? Как оказалось, язык автора всё же для меня... труднопереносим. И нет, язык не "плохой-кривой-корявый" и переводчик тоже умница. Язык необычный, непривычный. К концу он даже стал мне нравится. Но что было в начале...

В общем, раза два я думала бросить роман, не дочитав. Но понимала, что если оставлю его сейчас, запомнив негативные впечатления - просто не найду стимула вернуться. И шла дальше. Упрямо. Понимая что эту историю важно разгадать до конца.

Спасло меня аудио. Фрагментами слушала, фрагментами читала, в озвучке легче было проскочить стилистические заторы, не теряя нити сюжета.

И, читая, впервые так глубоко задумывалась о том, как жилось мирному германскому населению во время Второй мировой войны... То есть не умозрительно кивала: "Да, с той стороны тоже были люди", а погружалась в их жизнь, начинала переживать вместе с ними и за них.

Взрослела вместе с Лизель. Лепила снеговика, привычно и вынуждено произносила: "Хайль, гитлер!", воровала книги, потому что это было приключение и способ выживать - и жить. Читала вслух во время бомбёжек.
Сидела в подвале - с Папой. С Максом. Одна.

Одна...
Концовка проехалась по глазам алой бритвой.
Всю историю, раскрытую в книге, рассказывает нам сам Смерть. И, как мне видится, у него самого сердце много добрее, чем у многих людей из того времени. Чем у людей, ведущих на смерть других людей... хотя что мы знаем о тех людях? Был ли у них выбор? О главном идеологе я не говорю. Сам Смерть ни разу не отозвался о нем с симпатией. И даже не стал подробно описывать из встречу...

Увидеть войну глазами Смерти - сильный читательский опыт. (Как. Хорошо. Что я. Не бросила. Книгу.)

Когда за голосом чтеца взвывала сирена воздушной тревоги, я теряла свою комнату. Мне казалось, что я сжимаюсь от страха в подвале одного из домов на Небесной улице.

А аккордеон звучал всё острее и отчаяние, чем ближе мы подходили к концовке...

Книга дочитана. А я думаю о том, где чаще всего ходит Смерть сейчас. И о том, что войны не заканчиваются, лишь перетекают одна в другую. Хотелось бы мне знать о них другое, да не выходит. Октябрь катится в сторону Дня всех ушедших. Может потому ещё история Книжной воришки и позвала меня, что именно сейчас оказалась так ко времени?..

Порезы ещё ноют.
Голос аккордеона- аккордеона в Папиных руках - звучит вдалеке и не оставляет меня.
Я хочу сказать - всё, как надо.
В конце концов всё сложилось - как надо.