5 «Дон Кихот, скачущий под голубым небом»

«Истина, Добро, Красота. Всё это тут, за углом, в следующем проходе; всё это найдётся в следующей книге, в той, что ты ещё не прочёл, или на следующем стеллаже, до которого ты ещё не добрался. Но доберёшься в один прекрасный день» (Д.Уильямс «Стоунер»).

Уильяма Стоунера, воспитанного молчаливыми, холодными и лишёнными эмоций родителями, ожидал, казалось бы, совсем иной жизненный путь. Мальчик, с ранних лет приученный к обязанностям по хозяйству, считал, что после окончания школы на него ляжет ещё больше полевой работы. Задушенные в детстве естественные способности к проявлению инициативы и действию не оставляли ему никаких шансов на изменение предначертанного семейного сценария. Но помог счастливый случай в лице зашедшего сельхозконсультанта, повлиявший на всю дальнейшую жизнь Стоунера. И отец-фермер, обеспокоенный падением урожайности (а не будущим своего ребёнка!), отправляет сына в университет для обучения новым способам ведения хозяйства. В те времена для поступления не требовалось специальных усилий, достаточно было лишь приехать и записаться на первый курс.

Университет расширил представления Стоунера об окружающем мире и себе самом, а также стал «для него источником того тепла и чувства безопасности, что он недополучил в детстве дома». А литературой он увлёкся настолько сильно, что перешёл с сельскохозяйственного направления обучения на филологическое. Чтение Уильямом книг способствовало самопознанию и раскрытию глубоко подавленной эмоциональной сферы.

Получив научную степень, герой остался работать в университете и вскоре женился на странной девушке с пустым взглядом, перенявшей от своей матери хроническую неудовлетворённость жизнью. Отстранённая вежливость, культивируемая в семье её родителей, сделала одиночество одним из привычных состояний Эдит. Отношения Стоунера и его жены изначально были какими-то нелепыми и картонными, особенно со стороны невесты, впитавшей с молоком матери фальшь, притворство, неискренность. В своих семьях они оба не видели достойного примера любви и спонтанного проявления настоящих чувств и эмоций между любящими людьми. В их деформированных с детства картинах мира присутствовали искажённые представления и о счастливом браке. Через несколько лет у супругов родилась дочь Грейс, но, оказавшись разменной монетой в войне между ними, девочка рано забеременела и фактически сбежала от родителей, а затем «начала пить – втихую, но серьёзно».

Уильям был начисто лишён честолюбия и совсем не стремился к карьерным высотам. Главным для него было наслаждение творчеством, в том числе и чтением как творческим процессом. Любовь Стоунера к литературе сопоставима с любовью чеховского профессора («Скучная история») к медицине. Но объединяет их ещё и отсутствие должного внимания к воспитанию дочерей. Поэтому приличная доля ответственности за не сложившиеся судьбы девушек лежит и на их учёных отцах.

Из любых двух людей, достигших одинаковых вершин, одного можно считать неудачником, а другого – везунчиком. Всё зависит от исходных параметров и стартовой площадки. Ведь при оценивании успешности правильнее сравнивать человека не с другими, а с ним же прежним. Поэтому мне кажется, что Стоунера вряд ли можно назвать неудачником. Герою достаточно часто просто везло, всё как-то само шло к нему в руки без усилий с его стороны. Уильям не строил никаких планов на будущее, которое «в его воображении представало инструментом перемен, а не их объектом». С родителями Стоунер жил в «мертвенном оцепенении, от которого он был чудесным образом пробуждён к жизни». А ведь он вполне мог бы повторить их судьбу, в которой вообще не было никаких счастливых просветов. «Их жизни были растрачены на безрадостный труд, их воля была сломлена, ум притуплен». К матери с отцом Уильям испытывал «жалость, смешанную с отдалённой любовью».

«Какими благовоспитанными мы себе кажемся, когда нет повода быть неблаговоспитанными! Надо полюбить, чтобы узнать что-то о себе». И в достаточно зрелом возрасте Стоунеру посчастливилось встретить взаимную любовь, в которой он неожиданно увидел «не цель, а процесс, посредством которого человек пытается познать человека». «Ныне, в среднем возрасте, он начал понимать, что любовь – и не божественная благодать, и не иллюзия; он увидел в ней человеческий акт становления, состояние, которое поминутно и день ото дня творят и совершенствуют воля, ум и сердце». Связь с любимой и любящей женщиной он, к сожалению, не сумел сохранить. После расставания с возлюбленной Уильям заболел, начал резко стареть, а равнодушие (как паралич души, обнаруженный у себя и чеховским профессором) постепенно становилось образом его жизни. Но «под онемением, под безразличием, под последствиями разлуки он чувствовал эту страсть, она всегда горела в нём жарко и неугасимо… Эта страсть могла быть обращена на женщину, могла на стихотворение, и всякий раз она говорила от его имени: "Смотри! Я здесь, я живой"».

Перед лицом смерти к Стоунеру пришло осознание иллюзорности многих вещей, казавшихся раньше важными. В последние свои минуты он ясно понял простую истину, что главный плод жизненных усилий человека – это его личность. «Вдруг с неожиданной силой в нём окрепло ощущение собственной личности. Он был собой и знал, что он такое». Взяв в руки написанную им книгу, герой ощутил, что на её страницах как раз и просматривается частица его самого. И эта книга ценна для него не как научный труд по филологии и показатель признания его заслуг (подобные иллюзии уже развеялись), а как конкретный продукт творчества, непременно содержащий в себе отпечаток личности автора. «Он знал с несомненностью, что некая малая часть его личности тут есть и что она останется». Потрясающий финал! Почему-то сразу вспомнились заключительные слова (в привычно перефразированном виде) другого "сына земли" - Фауста, переживающего свой высший миг: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!».

«Любовь и книги… Что ещё нужно?»