4.5

Ох, как давно я хотела прочитать эту книгу, но такой колоссальный объем пугает даже любителей "кирпичей". И вот пришел этот момент. К сожалению, сказать спасибо судьям Долгой Прогулки на этот раз я не могу, хоть книга и понравилась. Все потому, что читать ее лучше не за 20 дней, а спокойно месяца за 2-3, иначе уже в четвертой части из шести велики риски устать до невозможности. Еще неплохо бы браться за роман где-нибудь в октябре-ноябре, чтобы погода соответствовала атмосфере тех самых Петербургских трущоб.

Основная сюжетная линия романа так проста, что ее можно озвучить одним предложением: "Как накосячили Шадурские и что им за это было". Шадурских в романе трое — князь, его супруга и их отпрыск. Но эта линия нацепляла на себя множество побочных историй, как любимые темные брюки цепляют на себя шерсть светлого кота. Их такое количество, что Шадурские местами совсем пропадают с радара. Но все они так или иначе пересекаются с основной. Очень сериально вышло у Крестовского. Жаль только, что русский сериал стал не полноценной экранизацией, а лишь фильмом по мотивам. Говорят, оттуда убрали достаточно много днища и добавили хэппи-эндов. Очень жаль, ведь именно о социальном дне и была эта книга.

Готовясь к написанию этого талмуда, Крестовский проделал удивительную работу — почти год шатался в образе нищего по самым гнилым местам Петербурга, тщательно изучая не только повадки и арго, но и человеческие истории и их внутренний мир. Автор пытался оправдать падших людей, пытался понять, как люди докатились до такой жизни. И все это нашло отражение в "Петербургских трущобах". Практически все персонажи (особенно из низов) появляются на страницах книги не просто так, а с багажом событий из прошлого. Многих Крестовский пытался "отбелить", мол это жизнь их до такого довела, не сами они такими уродились. Хотя, если честно, большинство ситуаций выглядело примерно так:

известный нецензурный комикс

свернуть

В романе показана огромная пропасть между богатыми и бедными слоями общества, которую, оказывается, можно запросто преодолеть буквально за пару дней, причем персонажи не только падают, но и поднимаются. Одни сорят деньгами ради удовольствия, другие ради прикрытия собственной чести готовы разориться, ведь слова "что скажут люди?" буквально затуманивают разум, не позволяют поступать по-человечески, не позволяют трезво рассуждать о целесообразности этих трат. Есть в произведении и мошенники, аферисты, воры, которые озолотились на чужих ошибках и чужом горе. Но, кажется, больше всего в романе нищих. Тех, кто кушает не каждый день, кто вынужден продавать свое тело за копейки, кто калечит младенчиков ради большего подаяния, люди готовы на страшные вещи, ради выживания. Читать это как-то больно все-таки.

Черта между богатыми и бедными — не единственная четкая граница в романе. К сожалению, между хорошими людьми и плохими здесь тоже такая жирная линия, что обидно. До последнего веришь, что какая-нибудь тварь будет творить добро просто так, а человек-котик психанет и наделает гадостей, но нет, одни остаются святыми даже на общественном дне, другие творят подлости ради собственной выгоды, прикрываясь благородными порывами. И вот именно этим, во вторую очередь, "Петербургские трущобы" напоминают "Парижские тайны", от которых вроде как отталкивался Крестовский. В первую же очередь, эти книги в моем мозгу связаны постоянными обращениями к читателю, только вот Всеволод Владимирович не пытался выставить читателей склеротиками и не повторял ежестранично, что "читатель, конечно же, помнит, что эта собака не собака, а загримированный козел". В целом же творение Крестовского считаю более удачным, чем Сю. И дело даже не в моей любви к Петербургу, а в более живых персонажах, динамичном сюжете, не самых простых интригах и играх на контрастах.

Петербург, кстати, у автора вышел максимально ярким. Может быть, даже слишком. Наверное, человеку, ни разу не гулявшему по центральным улочкам города, не увлекающемуся историей северной столицы, читать многостраничные зарисовки о каждом переулке, закутке, кабаке, притоне быстро наскучит. Мне же, ярой фанатичке, каждый абзац был в радость. Особенно было приятно узнать, что в Питере после распада союза многим центральным улицам вернули исторические названия, а не оставили мерзкую дичь, существующую в моем городе. Поэтому мысленная прогулка по Петербургу случилась как бы сама собой, лишь изредка приходилось изучать карту или искать информацию о старом названии. А уж как полюбились моему сердцу погодные описания, наподобие этого:

Был холодный весенний вечер. Петербург изобилует ими. По небу ходили низкие и хмурые тучи; с моря дул порывистый, гнилой ветер и засевал лица прохожих мелко моросившею дождливою пылью. Над всем городом стояла и спала тоска неисходная. На улицах было темно и уныло от мглистого тумана. Фонарей, по весеннему положению, не полагалось.

Из-за городских и архитектурных дотошных, но качественных описаний Крестовский напомнил не столько Сю, сколько Гюго. Возможно, писатель вдохновлялся и романами великого француза. В таком случае я безусловно рада, что "Человек, который смеётся" вышел позже "Петербургских трущоб", иначе нас могли бы ожидать не только текстовые панорамы города, но и полноценная историческая справка о каждом члене царской семьи, их друзьях и слугах. И тут самое время вернуться к цитате в начале моего отзыва. Однажды я ее уже использовала в рецензии (на самую известную долгопрогулочью книгу, конечно же), но тут снова не удержалась, потому что так и есть же. Крестовский бережно относится к каждой детали своего текста, это очень бросается в глаза. Любовно прописывает он не только чужие жизни, но и каждый закоулок, каждую деталь в квартирах, каждую пылинку в углу, куда ему выкинуть из текста более полутора страниц? Я же понимаю, что можно было бы сохранить и весь сюжет, и многие архитектурные описания, и все душевные муки основных героев, но при этом поместиться на страницах 700. Не думал писатель, что при меньшем объеме он явно нашел бы гораздо больше благодарных читателей. Ведь темы, поднятые в книге, актуальны и по сей день. Сколько таких Шадурских бродит по миру? Я даже знаю одного с такой же фамилией и не менее неприятным характером, ага. Сколько мужиков готовы идти на подлые поступки ради того, чтобы затащить беззащитную красавицу в постель? Сколько женщин плюют на человеческие качества, ради спасения шкуры своих разбалованных детей? А на улицах разве лучше ситуация? Нищих стало меньше? Нищие перестали покупать злачные места? И тогда, и сейчас многие не терпят бедствие, а просто у них такой бизнес. И тогда, и сейчас детей и животных мучают ради заработка. Даже арго у криминальных личностей не изменилось, их максимально стилизованный разговор будет понятен современному читателю практически без чтения сносок. Да и в районе Сенной после наступления темноты ходить все еще страшно. Единственные вещи, которые сильно резанули глаза — это разница между крестовскими и современными тюрьмами и больницами. С тюрьмой я, к счастью, лично не знакома, но что-то мне кажется, что во времена автора там было как-то спокойней и приятней проводить время, что ли. Забота и нежное отношения в женских отделениях приятно удивляет, но верится в это прямо с трудом. Обратная ситуация с больницами. То, что описывает автор, выглядит так, что лучше уж дома умереть, чем просить помощи у докторов. Такое свинское отношение ко всем пациентам, что читать страшно. Да, сейчас не все больницы идеальны, не все врачи думают в первую очередь о людях, но ситуация изменилась в лучшую сторону очень сильно. Есть надежда, что еще через 150 лет станет совсем хорошо.