4.5 Соединяя берега

Наблюдая изо дня в день, из года в год за работами, местные жители начали терять счет времени и забывать о конечных намерениях строителей. Люди, которые сами не работают и ничего в жизни не предпринимают, быстро теряют терпение и ошибочно судят о деятельности других.

Говорят, в России роман более всего известен представителям двух сообществ: балканофилов и толкиенистов. Первым понятно почему, а вторые не могут простить автору того, что в год, когда их кумир номинировался на Нобелевскую премию, досталась она Иво Андричу. Говорят, Эмир Кустурица собирается экранизировать "Мост на Дрине" и даже уже построил макет Вышеграда. Если это случится, книгу ждет новый взлет популярности. Однако пока ситуация с романом в точности противоположная. Прочла о нем в статье Армэна Захаряна, посвященной пяти книгам нобелевских лауреатов, с которыми мало кто знаком. А с книгами так нельзя, они живые и миры, заключенные в них страдают, если книгу не читают. Что до любимой обывательской забавы, ругать Нобеля, то не сомневаюсь в достаточной компетентности комитета и коль скоро в 1961 году награда досталась писателю - он того стоит.

Итак, "Мост на Дрине", роман югославского писателя Иво Андрича, написанный в 1945 году. С тридцать девятого по сорок первый год он был послом Югославии в Германии; в апреле сорок первого арестован, хотя уже в июне ему было разрешено вернуться на родину. Однако следующие четыре года провел под домашним арестом. За это время создал три романа, одним из которых был "Мост..." - история страны, вписанная в рассказ о мосте, соединившем берега небольшой реки Дрины в балканском городке Вышеграде. Еще не балканский магический реализм Павича, но его предтеча -затейливая мифология многонационального котла, в котором на протяжении четырех веков томилось и кипело варево городской жизни, отразилась в романе, который не всегда стоит на позициях крепкого реализма. Тем и интересен.

С началом строительства связан жестокий обычай Османской Империи отбирать талантливых красивых и умных детей с окраин, угонять в метрополию и там, обратив в мусульманство, воспитывать в преданности новой родине. Случалось, что такие мальчики делали карьеру. Случалось даже блестящую. Как Мехмед-Паша Соколович, ставший Великим Визирем, но не забывший ужаса, который испытал мальчишкой, когда оторванным от матери, в числе других пленников пересек Дрину на пароме. Старом, утлом, почерневшем от времени и источенным древоточцем. Тогда маленькие пленники едва не пошли к дну. С годами ненависть к похитителям остыла и позабылась. А может быть, подчиняясь механизму вытеснения, перешла на паром. Так или иначе, великий человек решил подарить родному городу мост. Первый период строительства напоминает некрасовскую "Железную дорогу", с той разницей, что сгоняли рабочих силой, что до оплаты - ее ушлый Абид-Ага, руководивший строительством, вовсе сделал собственной доходной статьей.

Ужасающие условия, работа на износ и жизнь впроголодь побуждали крестьян, согнанных на строительство, к пассивному сопротивлению (на активное они не решились бы). Строительство саботировалось, ночами разрушалось возведенное за день, говорили о Дринской Русалке, недовольной тем, что пришельцы мутят ее воду. Так продолжалось, пока наместник не пригрозил главному зодчему, что посадит его на кол, если виновные не будут пойманы. Сцена казни на колу натуралистична и описана с жуткими подробностями. Нет, не зодчего, крестьянина, застигнутого во время очередной диверсии. Но для руководителя работ показательная казнь не прошла бесследно - сошел с ума.

С тем периодом связаны еще две жуткие легенды: о близнецах и об арапе. Прошел слух, что в основание моста, чтобы стоял крепко, нужно замуровать живьем двух новорожденных младенцев, мальчика и девочку. И вроде бы, солдаты, по приказу Абид-Аги, искали таких детишек. Найдя, доставили; дети были замурованы, а безутешной матери, которая следовала за ними, позволили кормить их молоком сквозь отверстия, специально за тем оставленные. С той поры каждый год по определенным дням по камню моста в этом месте сочилось материнское молоко, окрестные жители соскребали подсохшую субстанцию и продавали порошок из нее как средство от бесплодия. Арап - чернокожий помощник зодчего, по легенде был чернокнижником и четыре столетия продолжает жить в келье, устроенной внутри одного из быков моста.

На самом деле было так: деревенская дурочка одного из окрестных сел понесла неизвестно от кого, родила двух мертвых младенцев, которых сердобольные местные кумушки где-то закопали, да так и не смогли объяснить несчастной, что случилось с ее детьми. Стеная и агукая невразумительно, она добралась до строительства, где прижилась. Жестокий, но суеверный наместник шарахался от идиотки, приказывая накормить ее, когда встречалась на пути. Что до мавра, действительно был такой, талантливый архитектор, вывезенный откуда-то с южных окраин империи. Истово служил мосту, но погиб, придавленный тяжелым каменным блоком. Верхнюю часть его тела похоронили, а нижняя так и осталась под камнем-убийцей.

Так или иначе, а мост не только благополучно достроили, но красивый и прочный, не раз выстаивавший в наводнениях - он стал своеобразным центром притяжения вышеградской жизни. Примерно треть общего объема книги посвящена строительству, две трети - последующей истории до частичного разрушения в годы Первой Мировой. "Мост на Дрине" не самое комфортное чтение, в нем нет сквозного сюжета, персонажа или хотя бы династии. Нет того, что собирало бы воедино разрозненные истории. Основной связующий элемент, главный и единственный герой именно сам мост, вокруг которого на некоторое время оплетаются судьбы горожан.

Вот гуляка и картежник Милан, просадивший на ночном мосту все земное достояние и саму жизнь странному игроку; вот прекрасная Фатима, навязанному силой замужеству она предпочтет смерть, и воды Дрины вынесут на берег тело, с которого поток сорвет легкие свадебные одежды, оставив лишь черную чадру; вот бедный украинский мальчишка Федул, заплативший жизнью за несколько минут сладких грез о любви; а вот стонет от боли, скрючившись на корточках, прибитый за ухо к парапету Али-Хаджа, пока по мосту проходят занимающие город австрияки, и австрийский военврач с ненавистным красным крестом вынимает клещами гвоздь, освобождает хаджу. Моя большая любовь и боль в книге, прекрасная еврейка Лотика, содержательница трактира на мосту. Умная и предусмотрительная, наделенная блестящим комбинаторным умом, но ах, так печально кончившая. А впрочем, не буду о грустном.

Роман прочитан, он прекрасен, хотя это не вполне роман, скорее хроника. Любимой книгой не станет, но теперь это со мной, во мне, у меня, и просто так не забудется. Книги как люди - нуждаются в пристальном внимательном взгляде, обращенном на них. А значит все было не зря.

Источник