4

— Я знаю, что ты знаешь,
Что я знаю, что ты знаешь.
Fleur «Улыбки сфинксов»

Мегерам
щуотщъ, эефэщпэуеегч шнътя

Все пропало, у нас завелся крот! 

Но по порядку. Несколько лет назад (точнее, восемь, но так я чувствую себя уж слишком старой) я посмотрела в кинотеатре некий фильм. Теперь я с уверенностью могу сказать, что эти два часа лиц высокооплачиваемых актеров на экране, пролетевшие как сорок две минуты, были проплачены венгерским министерством туризма, чтобы увеличить поток приезжающих в страну не только на Зигет, но и на экскурсию в Парламент. Иначе как объяснить повторяющиеся каждые 10 минут возгласы о кроте (который, как известно, чешский, но венгры не стесняются использовать его образ для своих сувениров), врезающиеся в память и буквально заставляющие поехать в Будапешт, а так же внезапный ремонт Парламента, чтобы пришлось посетить город еще пару раз.

Больше из фильма я не запомнила ничего, кроме десятка известных лиц, и того, что всех предал Колин Ферт. Или Камбербэтч. Но точно не Гари Олдмэн.

Все эти годы мне не давала покоя та история. Что же случилось на самом деле? И кто, черт возьми, был этот самый крот: сапожник, портной или кто там еще остался? Этот жаркий июнь принес ответы на мои вопросы, а потом добавил новых.

Как научил нас Нил Стивенсон, самое ценное сегодня — информация. Причем не только очевидные вещи типа того, у кого сколько подводных лодок и где они базируются, но и кто об этом знает и кому рассказал. Тим Рот же научил нас, что информация передается не только вербально, но даже малейшим движением глаз или поворотом головы.

Если наша цель — выведать секреты целой другой страны, приходится постоянно контролировать свои слова и действия, ведь как научил нас Тарантино, иногда можно засыпаться, даже заказывая пиво в баре. Чтобы подобраться ближе к самой сладкой информации, классно втереться к врагу в доверие и сойти за своего. Или прикинуться двойный агентом. Как справедливо заметил Смайли, в таких случаях сам черт ногу сломит, ведь все должно быть максимально секретно, то есть ты и сам должен начать частично (хотя бы) верить в свою легенду.

Ле Карре правдоподобно (или наоборот, чтобы ничего не выдать) передает атмосферу тотального недоверия периода холодной войны, стремительного уменьшения веса Великобритании на мировой арене и очень британского,  а потому погрязшего в иерархических войнах департамента разведки. Зак Снайдер рассказал нам, что супергерои тоже могут страдать, вот и шпионы, оказывается, тоже не всегда про мартини и красоток. На суперсовременные камеры нужно подписать восемь заявлений, а командировочные задерживаются потому что были проведены на другое конспиративное имя.

Нужна ли стране такая служба и правда ли все за всеми следят? Как сочетать профессиональное недоверие и личную жизнь и есть ли место искренности и дружбе в работе разведки? Эти и другие интересные вопросы (например, кто же все-таки был геем, Марк Стронг или Бенедикт Камбербэтч) заменили мои исходные, ведь, как нас научил Кен Уилбер, неизбежно появляются новые, более сложные проблемы.

А мне остается мини-сериал 1979 года и еще одна попытка разобраться в мноходовках партии русского Центра против британского Цирка.