Больше рецензий
Эксперт
∞∞∞
18 июня 2019 г. 20:00
5K
5 История о сделке с дьяволом
Рецензия
Эпиграфом к «Шагреневой коже» стала извилистая чёрная линия, похожая на змею. В контексте романа она напоминает о змее-искусителе из истории Адама и Евы. К теме сделки с дьяволом, суть которой неизменна, обращались многие писатели. В подобных историях герой, испытывающий психическое или духовное расстройство, подвергается искушению, представленному в виде символа зла. В «Шагреневой коже» таким символом стал антиквар из лавки древностей. Он пообещал Рафаэлю, настроенному на самоубийство, чудесное избавление от бед, предупредив, однако, что до него более энергичные люди, посмеявшись над загадочным влиянием талисмана на судьбу, отказывались от аналогичного предложения и не захотели рискнуть заключить договор с неведомой властью, что, кстати, говорит об их человечности и подлинном величии. Герой же соглашается на сделку, принимая шагреневую кожу. Но за всё приходится расплачиваться, в данном случае – какой-либо формой утраты души. Для бальзаковского героя ценой сделки стало душевное страдание в жизни.
Счастье вряд ли может быть достигнуто мгновенным исполнением любого желания. Для его достижения очень важным является результат выбора личностью одной из двух фундаментальных позиций человеческого существования (обладание и бытие), конфликт между которыми и описывается в историях о договоре с дьяволом. Вопрос "Иметь или быть?", наверное, в конечном счёте сводится к вопросу "Что выбрать: страсть к разрушению или любовь к жизни?". От ответа на этот вопрос зависит судьба человека. Жажда обладания и истинное благополучие исключают друг друга. На мой взгляд, главная проблема героя заключается в изначально неверной ценностной ориентации, направленной не на бытие, а на обладание. Антиквар говорил ему: «Ведь в конце концов вы хотели умереть? Ну что ж, ваше самоубийство только отсрочено». Всё же в самом конце романа «Рафаэль пытался укрыться в святилище бытия», но было уже поздно...
«Печальные проблески безжалостной мудрости! Они озаряют уже совершившиеся события, вскрывают наши ошибки, и мы сами тогда ничего не можем простить себе».
Ветка комментариев
Порадовали Вы меня своей цитатой, ведь, получается, что я всё-таки читаю книги в модусе бытия, а не обладания - мне суть происходящего внутри героя всегда важнее, нежели фабула. Но это касаемо художественной литературы, нон-фикшн по определению читается ради обладания информацией.
А я ещё в какой-то из своих рецензий писала, что сюжет для меня вторичен, а первично его обрамление. В приведенной цитате речь и идёт именно о художественной литературе. Но сам Фромм вот что пишет дальше:
«Все вышесказанное относится и к философским или историческим сочинениям. Способ чтения книг по философии или истории формируется в ходе воспитания. Школа старается передать каждому учащемуся некоторую сумму знаний о «культурных ценностях», и в конце обучения выпускник получает аттестат, удостоверяющий, что он «овладел» каким-то минимумом этих образцов культуры. Поэтому школьников и студентов учат читать книгу так, чтобы они могли запомнить и повторить основные идеи автора. Именно в этом духе и на этот манер студент «знает» Платона, Аристотеля, Декарта, Спинозу, Лейбница, Канта и т. д., вплоть до Хайдеггера и Сартра.
Различные степени обучения от средней до высшей школы отличаются друг от друга лишь количеством сообщенного материала (можно сравнить эти данные с количеством материального имущества, которым в будущем будет владеть наш ученик). Выдающимся считается такой ученик, который наиболее точно может повторить, что сказал каждый философ в отдельности. Он похож на хорошо подкованного музейного экскурсовода. А вот тому, что выходит за рамки этого склада знаний, его не учат. Его не учат сомневаться в позиции того или иного философа, беседовать с ним, улавливать моменты, в которых он сам себе противоречит, обращать внимание на то, что он обходит молчанием определенные проблемы, многих тем и вовсе не касается; он не умеет отличать подлинные взгляды автора от тех, которые ему навязаны его эпохой, не может определить настоящий вклад того или иного автора (то новое, что он внес в науку); он не чувствует, когда автор говорит с ним по велению разума, а когда подключает всего себя – и сердце, и мозг, и душу; он не замечает какой автор самобытен, а какой поверхностен и просто поднялся наверх благодаря обстоятельствам или моде.
Читатель «экзистенциального» толка совсем иной. Он и сам может прийти к выводу, что даже восхваляемая повсюду книга ничего особенного собой не представляет. Он нередко способен уловить в книге больше, чем сам автор, которому в книге все представляется в равной степени важным».