3

"А девкой был бы краше" - фраза Кутузова из фильма "Гусарская баллада" неотвязно преследовала меня при чтении этой книги почти от начала и до самого конца. Вспомнилась она мне в связи с тем, что если очистить "Тринадцатую сказку" от мишуры "неоготики", то из нее мог бы получиться вполне сносный триллер о семейных тайнах, психическом нездоровье, но главное, об отношениях между близнецами и просто братьями-сестрам - богатые темы без напускания готического тумана (в буквальном и переносном смысле).

Другую навязчивую цитату из одного бородатого анекдота, перекочевавшего в "Ералаш" (или наоборот, что не суть важно), полностью приводить не буду, ибо получится жирный спойлер. Скажу только, что главную загадку Анджелфилда я худо-бедно разгадала задолго до главной героини.

Но вернемся к "неоготике". Несмотря на всю любовь автора к роману "Джейн Эйр" (со всеми реверансами и почтительным придыханием в виде отсылок, параллелей, упоминаний и прямого цитирования), Диана Сеттерфилд все-таки далеко не Шарлота Бронте. И дело даже не в том, что сгоревший замок Рочестеров никакой новой готикой не переплюнуть. У Бронте все готические элементы и мотивы ненавязчиво и органично вплетены в общую ткань повествования, в "Джейн Эйр" важна не готичность как таковая, а история жизни, физического и морального взросления заглавной героини, ее взаимоотношения с другими героями, рождению любви и нравственная борьба. А туманы, мрачные коридоры, свинцовые тучи, холодные спальни, призраки и, наконец, грандиозные руины сгоревшего замка - это всего лишь краски, которыми раскрашивается уже готовый рисунок.

Читая роман Сеттерфилд, сложно отделаться от ощущения, что для нее готичность - почти самоцель. Всем, перечисленным выше деталям, а также ночным хождениям в похожем на лабиринт саду и загадочному коту с говорящим именем уделяется гораздо больше внимания, чем действующим лицам - людям. Вводя в повествование нового персонажа, автор то и дело забывает включить в описание хотя бы слабый намек на его или ее возраст: так, например, было с гувернанткой Эстер, и это можно было бы списать на забывчивость рассказчицы, но позднее выясняется, что она все-таки как-то дала понять, что ей было примерно 25-30 лет. О том, что Аврелиусу около шестидесяти лет, читатель узнает только через несколько глав после того, как впервые знакомится с ним (через главную героиню) - в первом его описании отсутствует какой бы то ни было намек на его возраст. И так с некоторыми другими деталями: упуская их, автор настойчиво выпячивает всё, что хоть как-то можно отнести к "готике", из-за чего некоторые поступки главной героини выглядят нелепыми, а диалоги - неестественными.

Из всех причин для недоумения одну хочется упомянуть особо. Для меня осталось тайной, в чем смысл разговора о неком вымышленном человеке, который собирается сжечь чьи-то нежно любимые книги: "Представьте, что он отправляет эти книги в огонь, а у вас в руке пистолет - что вы сделаете?". На полях замечу, что я вообще не люблю вопросы в духе "А что бы сделал(-а) ты?", потому что человек никогда не знает, что он сделает, пока не окажется в такой ситуации на самом деле. В данном же эпизоде меня очень сильно смутило другое: ГГ признает (по крайней мере в мыслях), что книги она любит больше людей, и... на этом всё, больше ее эта мысль не беспокоит и она к ней ни разу не возвращается. А ведь мысль сама по себе пугающая: осознать, что ты в принципе готова убить человека за нечто неживое (пусть даже тысячу раз дорогое твоему сердцу), и ни капли не переживать по этому поводу... Что-то явно прогнило в этом "королевстве".

И немного о хорошем: очень понравилась история о том, как мисс Лав трижды распускала вязание. Из нее бы получился отличный самостоятельный рассказ.