3 С Васей Куролесовым случилась неприятность…

По мере своей жизни все больше и больше убеждаюсь, насколько важны книги, прочитанные в определенный момент. Причем этот момент «наибольшей важности» литературного произведения в жизни человека находится (кто бы сомневался) в таком периоде, когда ты сам не можешь никак это произведение выбрать – ты должен опираться на имеющиеся возможности (благо, сейчас это сделать проще, чем лет 100 назад) и авторитетное мнение (здесь сложнее, ибо океан литературы, разливающийся сейчас перед каждым человеком – обратной своей стороной почти отменяет возможность верного выбора, засыпая ту самую книгу, которая тебе нужна прямо сейчас – тоннами шлака). В каком возрасте книга оказывает наибольшее воздействие на судьбу и характер человека? Ну явно уже не в 25 – не поражала в 25 меня ни одна книга В 20 тоже. Нет, время «книг, определяющих вектор» - где-то с 6 по 12 лет. И здесь чрезвычайно важно, именно в эти годы, прочитать правильные книги. Прочитал ли эти книги я в свое время? Мне кажется – что-то я сумел сделать. По крайней мере есть книги, которые действительно оказали на меня гигантское воздействие – Двенадцать стульев Ильфа и Петрова, Золотой теленок (хотя он в меньшей степени) этих же авторов, Сказка с подробностями Остера, Мастер и Маргарита Булгакова (вторая большая книга, мной прочитанная. Большая, в смысле толстая (первая, конечно, Двенадцать стульев/Золотой теленок под одной обложкой) и пр. И есть книги, которые ты прочитали, они на тебя повлияли – но вот сразу как-то вспомнить их не удается. По сравнению с крейсером «Остап Бендер» эти книги проплывают тихими суденышками – но без них себя самого представить было бы невозможно. Приключения Васи Куролесова – именно такая книга.
Я помню, как сейчас, и иллюстрации этого издания (Детская литература, 1973 год), и тот чисто детский восторг от хорошей книги – все эти цитаты, не ставшие афоризмами (как из пресловутых Двенадцати стульев) – но крепко отпечатавшиеся где-то на подкорке. «Вот это фамилия! — подумал Вася. — Болдырев! Как будто самовар в воду упал.», «Стой, Курица! Стой, дешевая повидла!», «Тертый калач», «Одно ухо стояло, другое висело, третьего, как говорится, вообще не было.», «Какой именно был в мешке пес? Какой породы? – Бандитской породы, – ответил Курочкин и поглядел на Васю. – Весь мохнатый.», «Балалаечный кулачок.», «К обеду Вася расколотил штук сто Курочкиных и полсотни Рашпилей», «Язь». Честное слово – у книги есть все, чтоб быть бестселлером детской литературы:
1. Главный герой, который не дурак, но который не очень и умный. Простой, обычный парень, с характером и храбростью;
2. Детективная интрига с преступниками, погонями, выслеживаниями и советскими милиционерами;
3. Яркий, образный язык автора;
4. Афористичность (вообще, это крайне важно – в период 6-12, о котором мы говорили выше, очень важно читать распадающиеся на афоризмы книги. Не знаю почему – как-нибудь подумаю над этим);
5. Победа добра и справедливости за счет храбрости и смекалки.
В общем – «Приключения Васи Куролесова» - одна из любимых книг моего детства, сформировавшая меня как личность (в изрядной степени). Кто знает, может моя любовь к детективам – она именно оттуда, от нее.
А теперь о грустном – увидел я книжку «Приключения Васи Куролесова. Все истории в одной книге», и понял, что хочу ее прочитать – оказывается, есть и другие произведения данного цикла, которые я в детстве не читал. Ну и, стало быть, надо этот пробел закрыт – как-бы опуститься заново в детство. Как вы уже, наверное, догадались – в одну реку не то что нельзя зайти дважды, а, река то в свое время высохла.
Нет-нет, первая из трех историй (как-раз читанная мной в детстве) как была, так и осталась абсолютно гениальной. Я прочел ее, смахивая слезы ностальгии – да-да, это она. Лишь одно отравляло мне чтение – но об этом позже. А вот дальше начался ад.
«Промах гражданина Лошакова» - вторая история из трех, уже в детстве мной не читанная, и написанная спустя 19 лет после выхода «Приключений…» («Приключения…» вышли в 1971, а «Промах..» - в 1990 г.). Понятно, почему она помещена в середину сборника, хотя должна была быть в самом конце – стилистически она намного ближе к классическим «Приключениям», чем третья повесть, да и хронологически похожа на вторую, но вот что касается самого качества материала… Вася Куролесов применяет боевой гипноз на преступников. Да-да, боевой гипноз! Противостоят они грабителям, которые грабят караваны (тьфу), прохожих в каких-то лесах под Кармановым (Карманов постоянно путают с Курском, и эту, даже не шутку, а гэг, никто никак не раскрывает – видно у автора что-то здесь личное притаилось). Никаких грабителей никто не допрашивает – ибо, поймав кучу преступников, главаря найти никак не удается, хотя все пойманные преступники знают, где он находится. Основная часть диалогов советской милиции – по вопросам бритья усов старшины Тараканова. Вася Куролесова пытаются застрелить, завалить брюквой, а после этого он влюбляется в соленые огурцы и дочку преступницы. Короче – это просто какой-то трэш. Главный злодей – Харьковский Пахан – имеет примету: у него квадратная голова. Советский милиционер за 10 рублей помогает преступнику уйти от погони – мотивируя словами: «Все-равно же машина простаивала, а он денег дал». Честно – не знал бы, что писал тот же Юрий Коваль, подумал бы, что это какой-то сумасшедший графоман хулиганит. Пытается оплевать добрую память Васи Куролесова.
Само произведение явственно отдает графоманией – начиная с названия, которое, по сути, никуда не ведет, и заканчивая бесконечными сюжетными поворотами, которые тоже мало чем обосновываются. Простой, незамысловатый, но при этом крепкий и увлекательный сюжет первой части оброс какими-то бесконечными ответвлениями, которые никуда не ведут, персонажами, которых могло бы и не быть (как и гражданина Лошакова), персонажи резко деградировали, полностью исчезла афористичность… ну это не просто провал, это какой-то невероятный провал, особенно если сравнивать с первой книгой. В расстроенных чувствах, оценивая первую повесть на твердые 5 баллов, а вторую на 3 (и то с натяжкой), что автоматически снижало оценку всей книги с 5 до 4, я взялся читать третью повесть. И знаете что? Вторая то была еще ничего.
«Пять похищенных монахов» - это история вообще не про Васю. Вася там эпизодический персонаж, которого могло бы вообще не быть – на сюжет он какого-то серьезного влияния не оказывает, да и вообще, участвует весьма опосредованно. Хотя, собственно, это самая минимальная придирка – главная придирка это язык. Афористичность первой части пропала полностью (хотя от ее написания прошло 5 лет), вся простота и фабула тоже исчезла. Огромная куча персонажей, в которых успел запутаться даже я, взрослый человек – что, собственно, совсем немудрено, ибо персонажи чуть площе картона. У Остера, например, тоже много персонажей – но они почти все характерные. А тут просто не понимаешь, о ком идет речь. Ситуацию осложняют бесконечные диалоги ни о чем, которые, как нарочно, вообще не подписаны. По хронологии эта повесть, судя по всему, третья (хотя написана второй), но создается ощущение, что от классических «Приключений Васи…» ее отделяют десятки лет, и другая фамилия автора. Это просто невероятно плохо. Плюс ко всему – концовка еще и скомкана, причем скомкана так, как не позволяют себе комкать даже графоманы, претендующие на постмодернизм. Даже «Словарь», очень удачно закруглявший классические «Приключения…» приобрел вдруг вид графоманской издевки: «Краткое объяснение некоторых слов, которые не вошли, к сожалению, в текст повести». И если в «Лошакове» за бессвязным сюжетом с кучей ляпов и провисающими персонажами еще как-то видится язык того, старого Коваля, то здесь его не видится уже никак. 1 балл из 5. С натяжкой.
Если первую повесть Юрий Коваль писал, не знаю какой музой вдохновленный, каким лучом с неба озаренный – то последние две будто написаны совершенно другим человеком. Ну т.е. ничего общего. Натужная графомания – только так я могу охарактеризовать произошедшее. Закрыв книгу, я долго-долго чесал репу, пытаясь понять – что же это со мной приключилось? Может я повзрослел, и первые «Приключения…» были восприняты хорошо только на старых дрожжах? Открыл, прочитал пару предложений – нет, значительно лучше, и ни на какую ностальгию это не списать. Ну значит списался Коваль, что я здесь могу сказать еще?
Отдельная история – это иллюстрации данного издания. В издании 1973 года персонажи были антропоморфны – это были просто люди, нарисованные так, как рисуют в детской книге. Простая, приятная рисовка – очень хорошо подходящая под стилистику книги. В этом же издании (АСТ, Вся детская классика, 2017 г.) иллюстрации иные – и они отвратительны. Больше всего герои мне напомнили муми-троллей, или каких-то хоббитов, нарисованных на учебниках для учащихся коррекционных школ. Я не понимаю – зачем нужна такая подчеркнутая карикатурность? Ведь герои по крайней мере первой повести совсем не карикатурны, а наоборот, очень живые и натуральные. Вася из иллюстраций не мог бы «сотрудничать» с милицией – больше всего он здесь напоминает деревенского дурачка, в глазах которого не мелькает ни капли интеллекта. Хотя Вася из первой повести – совершенно не такой. Иллюстрации изрядно отравили мне прочтение даже первой повести.
Похоже, судьба решила наказать меня за попытки ностальгии – идти надо только вперед. Но даже для судьбы это жестоко: такое издевательство над книгой моего детства, причем совершенное самим автором – это просто что-то за гранью человеческого. Поневоле начинаешь понимать, почему Роулинг – феномен. Сделать 7 больших томов на одном уровне (про Проклятое дитя вспоминать не будем. Это трэш не меньше, чему у Коваля), для детского писателя, похоже, задача почти невыполнимая – и наши, и не наши писатели с ней почти не справляются.
Мой совет – если хотите вспомнить любимую книгу детства, или прочитать детям – берите только первую повесть. Желательно еще в советских иллюстрациях. Вторую и третью не трогайте даже палкой. У меня не поднимется рука поставить отрицательную оценку, из-за моей нежной любви к первой повести, но и хвалить это издание я не буду. Это правда очень плохо. Вот и заполировал, называется, чувство неполноценности от зарубежной детской литературы. Где угодно ждал провала, но не здесь.