4 Человек среди людей

Одно из моих книжных увлечений - читать мемуары. Сколько знакомых лиц, невероятно личных историй, предвзятых взглядов можно разглядеть на страницах. Вглядываясь в пожелтевшие снимки, вчитываясь в отрывки писем, прикасаешься не только к прошедшей исторической эпохи, но познаешь жизнь человека, его убеждения и стремления.
Отдельная тема таких мемуаров - автобиографические записки людей, чье призвание лежит в плоскости научных исследований и внедрении их в нашу с вами жизнь.

Передо мной сейчас нелёгкая задача написать о Федоре Углове.
Отчего нелёгкая? А вот от того , что фраза вынесенная в эпиграф заставляет меня стыдиться собственного невежества. До прочтения "Сердца хирурга" я не знала ничего об авторе и его работе жизни.
Удивительная судьба, жизнь посвященная науке и, что самое важное, нам с вами - людям.
Эта книга соединяет в себе две стороны личности автора - с одной стороны это рассказ о типе человека, которой привлекает самого Федора Григорьевича, на которого он желает быть похожим, с другой стороны - это история хирурга, всю жизнь работающего над проблемой облегчения страдания больных.
Обе эти грани воистину поразительны глубоким философским подтекстом, этическими, нравственными и социальными проблемами, представленными нам на рассмотрение в виде фактов биографии.

Федор Углов пришёл в науку уже опытным хирургом-практиком, проработавшим годы в Сибири, где ему приходилось принимать сложные решения в условиях нехватки опыта, лекарств, теории...вскрывать черепные коробки, грудные клетки, применять гипноз. Попав в клинику Николая Николаевича Петрова ему пришлось начинать все заново, упрямство и увлеченность, а ещё поразительная работоспособность и талантливые учителя, которые были ещё и просто Настоящими - они разделяли с молодым хирургом удачи и поражения.
Разработать с нуля новые виды операций, подарить надежду тем, кто ранее считался безнадёжно больным - все это не обезличенно сухими фактами статистики. Живые люди, их боль и страдания перед нами в воспоминаниях Федора Григорьевича. Мелочи, характеризующие его как врача - моток веревки в кармане, для тренировки завязывания узелков, изучение иностранных языков, для того чтобы по крупицам и обмолвкам собрать как можно больше знаний о новых методах оперативного и консервативного лечения.
Уже много позже, став академиком, Лауреатом, почетным членом...он всегда с большой любовью вспоминал о своём наставнике Н.Н.Петрове, который был ему не только Учителем, но и другом.

Я любил его с той застенчивой нежностью и преданностью, что бывает, наверно, лишь при сыновней любви. Мало кто из учеников Николая Николаевича был так часто и так подолгу с ним, не уставая по многу раз слушать его лекции и беседы, сопровождать при палатных обходах, как я. И чем больше узнавал учителя, тем сильнее крепла моя привязанность к нему, тем ближе моему сердцу становился он.

Пройдя сложные годы становления Советской власти, финскую войну военно-полевым хирургом, выжив в блокадном Ленинграде, Углов никогда не опускал рук и работал, работал, работал...спасая жизни, создавая новые методы в лечении легочных, сердечных болезней. Первые операции с пораженным раком пищеводом были так же проведены именно им.
О признании великих заслуг в мировом масштабе лучше всего напишет президент секции США Международной корпорации хирургов Гарольд Холстранд. Вернувшись на родину, он поместил в журнале статью, где, между прочим, есть и такие слова:

12 мая... приглашён на первое научное заседание, которое было открыто докладом профессора Углова Ф. Г. об оригинальных работах по пневмонии.

На следующий день... мы имели честь наблюдать, как профессор Углов резецировал аневризму левого желудочка под искусственным кровообращением. Техника и оборудование были высшего калибра, а руки профессора Углова были сказочно мягки.

Большое впечатление на меня произвели строки Углова об отношении к больным, об этике врачебной, о бережном отношении к жизни, о сострадании - как необходимом качестве для человека, выбравшего профессию врача.

Переходя от профессионального к личному, сразу отмечу незаурядность характера и убеждений. Масштаб личность даёт автору право судить и осуждать! Это как раз тот случай, когда опыт и заслуги не вызывают отторжения и противоречия своими, порой категоричными, суждениями.
Содержание, форма и личность - гармонично сплавились в книгу, безусловно, несущую в себе заряд убеждений.
Многие факты были мне не известны и просто поразили меня :
- Фёдор Григорьевич в 100 лет провёл свою последнюю операцию, в присутствии официальных представителей книги рекордов Гиннесса;
- он был активным противником курения и алкогольной зависимости - бессменным председателем Союза борьбы за народную трезвость, основанного в конце 1988 года;
- именно мы ему обязаны изобретением искусственного клапана сердца;
- он разработал целую систему для продления жизни и достижения физического здоровья. А последний ребёнок у него родился в 66 лет.

Время изменяет многое, некоторые убеждения становятся спорными, но главные то ценности неизменны. Была бы эта книга более увлекательна в художественном плане, если бы её написал литератор, педагог или социолог? Возможно. Но мы бы потеряли элемент доверия к запискам врача, однозначно.
А закончить я хотела бы словами самого Федора Григорьевича Углова:

...берегите себя, своё сердце, свою душу...