Чувствовал себя словно сидел на корзине, полной диких зверьков. Знал, что достаточно одного неосторожного движения, и крышка упадет, а ужас вырвется наружу. Теперь голова моя и была такой корзиной. Та стояла где-то в моем сознании, а зверьки вились внутри, толкались и поддевали крышку.

Не думать. Не подпускать к себе весь ужас того, что случилось. Не охватывать этого разумом. Не думать ни о ком из близких. Пусть они живут в моей голове, пусть в памяти моей дворец еще стоит, пусть птицы еще ходят по траве, пусть девушки мои все еще сидят на террасе с синтарами в руках. Пусть настаивается отвар в изогнутых медных чайниках.

Где-то в моей памяти.

Где-то в моей голове.

Существует только это да хлюпающая вокруг мутная вода, полная обломков, да еще платяное покрытие над головою.

И – ничего больше.