«В 1960 г. интенсивно проводились работы по сооружению наземного старта на 41-й площадке для пуска нового изделия Р-16 (8К64) конструкции Михаила Кузьмича Янгеля. Среди нас, военных, ходила шутка: Королев работает на ТАСС, а Янгель на всех нас! Речь шла о новой межконтинентальной баллистической ракете.»
Воспоминания людей, стоявших у истоков советской космонавтики. Они, поверив родине, добровольцами поехали строить космодром посреди безлюдной степи. Маршал артиллерии Неделин, тот самый, который потом унесет с собой на тот свет, а вовсе не в космос несколько десятков жизней, громко пообещает новобранцам «пироги славы». Но все было обманом. «Перед отправкой первого эшелона маршал Неделин сказал солдатам и офицерам напутственное слово, закончив речь словами: «Родина вас не забудет». Однако в действительности это обещание не всегда выполнялось. Так, например, по неизвестным мне причинам из списков офицеров «Камы», представленных к наградам, была вычеркнута фамилия подполковника Н. И. Кузьменко, который первым возглавлял группу, прибывшую в Тюра-Там, а затем возглавил первый эшелон, отправлявшийся на «Каму». В результате тяжелой авиационной аварии подполковник Н. И. Кузьменко был тяжело ранен и на всю жизнь остался инвалидом (поврежден позвоночник). Он умер после трехлетней мучительной болезни.» Алексею Ивановичу Нестеренко пришлось лично хлопотать перед властью и требовать, чтобы о героях не забывали. Этот тот самый Нестеренко, который командовал во время войны гвардейскими минометами, или «катюшами». СССР задумывался как временный проект, потому и проекты в нем были временными. Даже самые масштабные и космические. Для строительства космодрома было временно прикомандировано более 1500 человек офицеров, солдат и сержантов. Эта система временного прикомандирования создавала лишние хлопоты и трудности:
1. Офицерский состав чувствовал себя временным, серьезно в освоение техники не вникал.
2. Командировочные выплачивали только 2 месяца, а в дальнейшем приходилось жить 2 семьям на один оклад.
3. Осложнялось вещевое и финансовое обеспечение.
4. Велась служебная переписка со всеми частями, откуда были прикомандированы офицеры, и личная. Это не способствовало сохранению государственной тайны.
Отдельные подразделения были прикомандированы до 1,5 лет.
Пункты наблюдения, должные наблюдать за пусками ракет, правительственная комиссия специально разместила в таких местах, чтобы было подальше от воды. Ибо секретность… «В результате такого казенного отношения к делу некоторые гарнизоны до сих пор вынуждены привозить воду за 15–20 километров машинами.» Читая книгу, временами хочется задать риторический вопрос, откуда брались такие сволочи, которые специально унижали людей и вбивали между ними клин разногласий. Но потом вспоминался факт прихода большевиков к власти, гражданская война и все становилось на свои места. Руководителя перевозками людей на космодром очень легко было подставить. Так, Королев был включен в состав первого рейса самолета Ан-2, отлетающего из Джусалы в Москву, а не в состав четвертого. И Королеву пришлось ждать других, летящих в Москву. «А списки составлял генерал Мрыкин. В то время Буцкий еще не знал главных конструкторов и других чиновников и не знал, кому какая принадлежит роль в распределении мест «за барским столом». Мрыкин же прекрасно знал эту бюрократическую субординацию и капризы Королева, но не предупредил Буцкого и не нашел в себе мужества сказать, что списки составлял он, а не Буцкий.» Но это все мелочи. Кипяченой водой не успевали обеспечивать, поэтому большинство воинов и рабочих пили сырую воду, что приводило к желудочным заболеваниям. Большую опасность для личного состава гарнизона представляло то, что район полигона с санитарной точки зрения характеризовался как район с природными очагами чумы, носителями которой являются грызуны: суслики, песчанки, мыши и даже зайцы. За эти условия труда людям дали 10% надбавку к зарплате. В качестве еды людям выделили остатки соленой рыбы, которая накопилась на складах за два года. «Я был также удивлен нареканиями солдат, живущих в Ключах, на плохое питание, мол, надоела соленая рыба, а свежей рыбы в рационе нет. Спрашиваю полковника Павленко, в чем дело. Он отвечает: «А куда я ее дену? У меня почти двухлетний запас соленой рыбы». «Но вам же разрешен улов свежей рыбы в неограниченном количестве. Почему вы не ловите рыбу и не кормите, хотя бы периодически, солдат свежей рыбой?» — «Здесь рыбу ловить пустое дело, ее сколько угодно, но ее надо оприходовать, а куда я дену соленую? Как я ее спишу?» — отвечает Павленко.» Вот так и покорялся космос. Странно, что не заставляли людей просто забрасывать ракеты в космос голыми руками. А еще для строительства космодрома специально направлялись разные типы бетона. Все разного размера. А для каждого нужно делать опалубку. А леса в пустыне то и нет. «Смотри, опять новые виды железобетона! Новые плиты, новые балки, новые колонны! Промкомбинат и так задыхается, делая все новую и новую опалубку! Шутка сказать — у нас сейчас в работе несколько сот типоразмеров! Зачем такая пестрота?!» Шутки кончились с первым взрывом ракеты Янгеля. Утечка топлива была проигнорирована маршалом Неделиным. Более того, он «героически» сел на стул в пятнадцати метрах от ракеты, провоцируя подчиненных на такой же шаг. В это время при выполнении операции по приведению в исходное положение программы токораспределителя от него прошла преждевременная команда на запуск маршевого двигателя второй ступени. Газовой струей работающего двигателя были разрушены оболочки топливных баков первой ступени, возник пожар, произошел взрыв. Конечно же, когда читал книгу о Неделине, все воспринималось совсем по другому. Но дьявол прячется в мелочах и если бы не показушный героизм Неделина, то и он бы, и люди остались бы живы. А так, в память о нем участники строительства космодрома вспоминают, что именно он приказал выдать солдатам теплые меховые куртки, вместо шинелей. ««Товарищ старший лейтенант, почему вы в меховой куртке, а ваши подчиненные в шинелях?» Я доложил, что согласно существующему распоряжению им не положено. Обращаясь к своему адъютанту подполковнику Н. М. Салло, маршал приказал: «Чтобы через час солдаты, обслуживающие стартовую площадку, были одеты в меховую одежду!» Вот такая вот была советская система. Из воспоминаний очевидца:
«Александр Григорьевич направился на КП, я пошел в противоположную сторону. Вдруг — треск! Инстинктивно я бросился бежать. До взрыва успел добежать до края бетонки. Взрыв! Меня ударило о песок, но, к счастью, сознание я не потерял. Пламя как могучая волна накрыло меня. Я горел. На мне была меховая куртка и новый комбинезон, подпоясанный офицерским ремнем. Я стал кататься на песке, чтобы сбить пламя, но ничего не получалось. Сбросив куртку, побежал в сторону бункера. На мне горели хромовые сапоги. Я обожженными руками сбросил сапоги и разорвал офицерский ремень. Пока бежал, я несколько раз катался по песку, но сбить пламя так и не смог. Помощи ждать неоткуда. Когда я повернулся в сторону горящей ракеты, то увидел, как бежали во все стороны горящие люди, прыгали с ракеты испытатели, горевшие как факелы и погибавшие на лету. Температура в эпицентре пожара была около трех тысяч градусов по Цельсию. Позже из рассказов очевидцев я узнал, что на колючей проволоке, окружавшей стартовую площадку, висели обгоревшие трупы. После взрыва ракеты еще несколько дней находили погибших в песках казахской степи далеко за территорией площадки, куда люди смогли убежать, но так и не спаслись. Я добежал до бункера, но он был закрыт. Начал стучать и звать на помощь. Открыли дверь бункера. Ввалившись туда, как рассказывали мне позже, я произнес: «Если останусь жив, то расскажу вам, что такое атомная война», — и потерял сознание.»
После этой трагедии по местному радио просто передали следующее сообщение: «Главком Ракетных войск, маршал М. И. Неделин погиб в авиационной катастрофе». О трагедии страна официально узнала только в конце 80-х годов. «На похоронах над толпой проплыли десятки закрытых гробов с прибитыми к крышкам воинскими фуражками. Неожиданно пошел дождь, что бывает в этих краях крайне редко. Плакала, как говорят, земля о погибших! Необходимо отметить, что кроме 54 военнослужащих, похороненных в братской могиле в одном из скверов поселка, по желанию родственников другие погибшие были похоронены в Москве, Киеве. Харькове, Днепропетровске. Их похоронили тайно, никто, кроме родственников, не знал о причине смерти.» Кстати, жизнь конструктору Янгелю, чья ракета унесла столько человеческих жизней, по иронии судьбы спасло курение. «В тот трагический день, 24 октября 1960 г. Главный конструктор М. К. Янгель и генерал-майор А. Г. Мрыкин остались в живых благодаря случайности: за несколько минут до взрыва ракеты Р-16 (6К64) А. Г. Мрыкин подошел к М. К. Янгелю и сказал: «Все, Михаил Кузьмич, бросаю курить, отойдем в сторону, выкурим по последней сигарете».»
А американцы, от которых страна прятала своих героев, знали все и вся отлично. «Многие участники тех событий помнят, как вдруг, по команде сверху всем, кто принимал непосредственное участие в подготовке запуска экипажа «Союз-19» (Алексей Леонов, Валерий Кубасов), заменили военную форму на специально сшитую униформу для того, чтобы американцы, прибывающие на Байконур на запуск советских космонавтов, не смогли догадаться, что этим занимаются военные испытатели. Оказалось, что члены делегации США знали не только об этом, но и звания, и фамилии руководителей полигона. И вдруг за 30 минут до посадки самолета с американцами поступила команда: встречать их в военной форме одежды. Генерал-майор Д. Г. Большаков (начальник штаба полигона, он же по легенде директор космодрома Байконур) едва успел встретить гостей. Правда, командиру экипажа этого самолета была дана команда сделать два круга над аэродромом, чтобы Большаков смог на машине приехать домой, быстро надеть военный мундир и вернуться обратно. Нарочно не придумаешь.»
Проект «советский космодром» сильно напоминал саму страну Советов. Там был даже свой диктор, комментирующий каждый запуск ракеты, не видя происходящего. Его прозвали Клеветаном. «Бывало и так, что я, не видя пуска, продолжал с металлом в голосе вещать: «Полет нормальный!», а ракета в это время уже дымила «за бугром». Поэтому наиболее ехидные из моих друзей называли меня еще и «наш Клеветан». Печально, что с завершением «проекта СССР» постепенно стирают из памяти и истории таких спрятанных от глаз человечества героев…
Лебединой песней космодрома стал запуск и посадка «Бурана». А потом все кончилось: режисер сказал «снято» и выключили свет.
«Вот уж 6 годков минуло,
СССР как ветром сдуло.
Испытатель видит сон:
Снова на площадке он…
Видит он пейзаж давнишний,
Там, за будкою гаишной,
Как посмотришь чуть левей,
МИК без окон, без дверей…
Там ни шороха, ни света…
(Голос слышится поэта):
«Спит в гробу твоя ракета».»
