Рецензии на книги издательства «ГРИФ»

Когда берешь книгу и читаешь название на обложке, потом на форзаце, а потом на ещё одной странице и оно гласит:«Грейп Фрут, или История одного пирата, грозы морей и океанов, некогда прославленного и загадочного капитана каравеллы «Малютка Фрэнсис», у которого не было детства и который столько пережил, что в 19 лет мог бы стать совершенно седым, с правдивым изложением достоверных сведений о нравах и обычаях, причудах и суевериях, оружии, одежде, татуировке, еде, а также о песнях, флагах, кладах, могилах и прочих подробностях из жизни джентльменов удачи прошедших времён», поставить книгу на полку становится сложно. Остается одно - взять и прочитать.

Книга оказалась по-настоящему пиратской и несколько хулиганской. Владимир Евгеньевич Москвин представил романтику жизни пиратов в виде юморного исследования, в котором в своеобразной, шутливой манере рассказал всё, что почерпнул из книг и фильмов про джентльменов удачи. Получилось весело и всесторонне. Название не обманывает, здесь читатель найдёт рассказы и примеры всего, что в нём перечислено: цитаты, шутки, пословицы и поговорки, приметы, песни, небольшие стихи и целые поэтические сказания, считалки, игры и даже рецепт одного из любимых пиратских блюд.

Собрано здесь и много весьма познавательных фактов о том, как жили пираты, а также о разных хитростях этих неординарных личностей. Например, из книги вы можете узнать, что «понятие о личном оружии пиратов весьма относительно, как правило они пользовались чужим». Или то, что «в бурную эпоху повального мореходства корабельные флаги, при всём их многообразии, служили единственной цели: чтобы свой не ограбил своего.» Есть в книге и особые пиратские истории: смешные и страшные. Последние, как правило, случались с пиратами на суше.

Запомните, что у настоящего пирата должно быть золото, прозвище, собственная песня и хотя бы одна особая примета. Владимир Москвин покажет своему читателю самых разных представителей пиратской братии и каждый из них будет уникален и неповторим. Однако те, кто неплохо ориентируются в пиратской теме, заметят, что автор этого труда своих вымышленных персонажей не совсем выдумал. Есть тут образы собирательные, а есть и те, в которых угадываются их реальные прототипы – исторические личности, прославившиеся своими многочисленными «подвигами». Промелькнут тут тени Генри Моргана, Джека Рекхэма, Френсиса Дрейка, Энн Бонни и других. Разгадывать эти персонажи-ребусы оказалось крайне интересно. Я, как человек в теме корсаров, флибустьеров и прочих пиратских разновидностей не сведущий, в итоге отправилась на просторы всемирной паутины в поисках разгадок. Так и нашлись мной прототипы Генри-Джентльмена, Красавчика Ю и некоторых других героев книги. Но, признаюсь, не всех.

Несмотря на то, что это подаётся в форме энциклопедии, где каждой теме посвящён свой раздел, тем не менее это художественное произведение. Здесь проглядывается сюжет, пусть и не прямой. Здесь рассказываются истории разных персонажей и судьбы кораблей. Интересный факт: оказывается, в конце 80-х годов прошлого века режиссер В. Воробьёв, работающий тогда на ленинградском телевидении, поставил телеспектакль по неизданной на тот момент повести Москвина «Грейп Фрут или История одного пирата». Экранизация вышла в свет намного раньше самой книги.

В книге очень много стихов. Владимир Москвин – известный поэт-песенник. Возможно, что история Грейпа Фрута выросла из цикла пиратских песен, написанных Владимиром Евгеньевичем.

Издатели относят данное издание к категории 10+. Но я бы рекомендовала читать его с лет 12-ти, потому что в данном произведении автором используется достаточно большой словарный запас, да и юмор здесь такой, что требует понимания, потому что и в иронию автор уходит, и в сатиру. Здесь разные оттенки юмора.

Ну и в конце нельзя не отметить многочисленные детальные иллюстрации художников Давида и Сергея Плаксиных. Особенно впечатляют красочные цветные портреты на всю страницу, на которых запечатлены самые яркие персонажи данной истории.

Интересная, хотя и необычная по подаче и раскрытию темы, книга. Но тем она и хороша: под одной обложкой и приключенческая история, и энциклопедия пиратской жизни, показывающая все необходимые её атрибуты, чтобы читатель смог прочувствовать, что такое быть пиратом. Рекомендуется всем, кого захватила в плен романтика морских приключений, вымышленных и настоящих пиратских историй. Но не скажу, что база тут непременно нужна. Знание матчасти приветствуется, но и тем, кто не в теме, будет интересно. Ещё и сподвигнуть на собственные изыскания может.

Поэзия Нины Дашевской – это что-то внезапное и странное. Музыкант и блестящий прозаик, вместе с художницей Ольгой Швейцер она выпустила таблицу умножения в стихах и картинках «Семь невысоких гномов». Книга не входит в число самых известных у Нины Дашевской вещей и обнаруживается фанатским мониторингом. Впрочем, вина отчасти может лежать на скромности петербургского издательства «Детское время», чьи релизы тонут под мощной волной продвижения «Самоката» и «КомпасГида». Тем не менее, и они пополнили коллекцию.

Чем же таблица умножения в стихах странная? Автор эскизирует, не заботясь о форме, содержательности. Стишки, зашифровывающие порядок счета, выглядят как случайные рифмовки. Конечно, в этой небрежности, невыстроенности есть свое очарование и абсурдность, наследующая глубокой традиции XX века – одних только поэтических азбук, созданных великими детскими поэтами и взрослыми великими поэтами для детей, в один присест и не вспомнишь. Дашевская запускает игру с миром, где среди забавных ситуаций, сюрреализма, прячется строгая логика чисел.

Наверно, отразить реальный счет не очень получается. У этих стихов нет мнемонического свойства. Трудные синтаксические конструкции заставляют спотыкаться, а забавная ситуация порой гораздо ярче, чем задача отразить процесс умножения. Например, семейство шестилапов, в котором прячется умножение 6х6, настолько колоритное, скороговорчное, что совершенно неважно, сколько у них на всех рук и пальцев.

А порой не все условия задачи прописаны. Так, сыгранный восемью руками ноктюрн Шопена подразумевает по умолчанию, что на восьми руках – пять пальцев. В тексте же фигурируют только руки и пальцы, которых сорок, включая хитроватого щенка (ведь всем известно, что у собак пять пальцев на лапе, да?).

Вообще, руки, ноги и пальцы встречаются в книге чаще всего, в самых причудливых и эксцентричных образах. Оно и понятно, это самые близкие предметы для счета.

С одной стороны, тексты Дашевской оригинальны, но почему-то постоянно слышатся в них отзвуки то Даниила Хармса, то Бориса Заходера, то Вадима Левина или Олега Григорьева. И дело не в подражательстве, а в культурной памяти, которая идет из самых глубин – из детства.

Как и иллюстрации Ольги Швейцер, отсылающие к средневековым миниатюрам и лубку, только без грубости, а с сохранением нежности, пушистости карандашного рисунка. Художник с легкостью воплощает все абсурдные фантазии автора, делая этот мир зримым и бесконечно уютным, добрым. Страницы книги буквально светятся, оставляя место и лукавству, иронии потустороннего мира, где все обладает душой и разумом, успевает за шалостями и курьезами наблюдать за зрителем, за его реакцией. Щекочущее ощущение, когда понимаешь, что пока ты всматриваешься в котиков и гномов, пауков и чудовищ, они всматриваются в тебя…

В целом дуэт писателя и художника для взрослого читателя как маяк среди бурного моря впечатлений о детстве. Он показывает, куда плыть знакомыми сигналами, хотя воды уже не те и кажутся суровыми.

Очень шумная книга, немного сумбурная, где-то грубоватая, в чём-то простоватая. Не так хороша, как то, что я читала раньше у авторов. Но очень быстро читается, как всё у А. Жвалевского и Е. Пастернак.

Мир подростков-семиклассников кажется нам совсем диким, мы-то в их возрасте книжки читала, в очереди за хлебом стояли, маме помогали. А они вон чего: курить, презервативы у старших братьев тырить и физруков соблазнять. А то, что и мы унитазы взрывали, пробовали курить за углом школы и (самое важное!!!) отчаянно влюблялись уже в началке, так про это мы забыли.

Я очень люблю книги этих авторов за возможность вспомнить себя ребёнком и за способ посмотреть на детей другими глазами. В этом сборнике А.Ж. и Е.П. удаётся показать мир подростка его же глазами. И это здорово-замечательно. Я не заметила, как провела ночь за чтением, а я от детства ох как далека. И да, в мои лета стиль рассказов может показаться простоватым, сюжеты не всегда на высоте, но всё это окупается искренностью и эмоциональностью.

Жвалевского и Пастрнак – читать!!

Порой когда в жизни кажется все плохо и у вас депрессия. Мой вам совет - возьмите любую книгу про войну. После любой книге о войне - происходит переоценка ценностей, мирного неба над головой. Мы начинаем ценить то, что пару поколений назад пришлось добывать себе еду из всего, а мы так еще ноем - что не хотим кушать то или другое. Так и тут наша героиня старается беречь свои силы, экономя их. Чтобы выжить, чтобы увидеть яркое солнце через окно, не закрытое бумагами и полосками. При этом книга пронизана надеждой, что скоро победа, что еще чуть чуть и будет как прежде. Что только пару дней, что еще чуток. В повествовании в том числе описывается, как кто-то потерял свое лицо, кто-то наоборот проявил всю свою человечность. Отдавая более голодному и более слабому все, что есть у него. История совести и рушения принципов тоже всегда интересно читать в таких книгах, потому что будучи живя без проблем остается догадываться как бы ты сделал сам тут или вот тут.

Мне непонятно, почему сборник рассказов получил именно такое название. Не знаю, читают ли сейчас семиклассники Шекспира в школах, но мы вроде его вообще не проходили по школьной программе. Так что название остается для меня загадкой. То, что имеет отношение к Шекспиру, осталось в одном из рассказов и характеризует молодое поколение не с лучшей стороны. Теперь отойдем от Шекспира. Сама по себе книга - это развлекательное чтиво для подростков, не имеющее смысловой нагрузки. Ее можно почитать, отдохнуть и забыть. Описываются различные комические ситуации школьников, их повседневная и учебная жизнь. Очень много фамилий, имен, всех не запомнишь. Также в книге ведется пропаганда курения и алкоголя. Дети очень рано взрослеют, вот и начинается тяга ко всему запретному. Не самый лучший пример для подрастающего поколения. Единственное, мне понравился самый первый рассказ про новый год, остальные так себе. Я очень недовольна этой книгой. Хотите отвлечься от уроков, вспомнить свою школу и класс, тогда эта книга для вас. Взрослые даже если и прочтут ее, то останутся однозначно недовольны. 

Не так давно один заядлый комментатор в соц.сетях с пеной у рта доказывал, что в блокадном Ленинграде не ели кошек, не было людоедства и мародерства. Наверное, сейчас модно это - переворачивать факты наизнанку. Да, факты нелицеприятные, но куда от них деться? Они имели место быть! И немало документальной хроники, которая эти факты подтверждает. Нам, живущим сегодня, сложно поверить, как можно похитить с улицы ребенка, чтоб в дальнейшем пустить его под нож и на мясо. Но мы никогда и не голодали так, как пришлось голодать тем, кто оказался в блокаде. А это страшно, очень страшно. Относить последние крохи матери, падая при этом в голодные обмороки.
Эта книга о ленинградской девочке Майе, живущей в обычной коммунальной квартире. Старший брат и отец на фронте, мама изнемогает от работы, но рабочая карточка все же лучше иждивенческой. А Майка, отправившись в очередь за хлебом, находит хлебные карточки. Может ли голодный ребенок удержаться от соблазна отоварить один из квадратиков карточки? А завтра? А если есть голодная подруга, чей отец держит все продуктовые карточки у себя, жрет и пьет, а семья его живет впроголодь? А если сосед по коммуналке, замечательный художник, еле передвигает ноги от голода? А если добрая старушка - соседка, живет на жалкие крохи, в ожидании того, что принесет ей раз в неделю сын с работы? Ох, какая сложная ситуация у Майки. Понимать, что кто - то, возможно, умирает от голода, потеряв эти карточки, но в то же время и самой еле вставать с кровати по утрам все от того же голода...
Жители блокадного Ленинграда начали голодать уже через месяц после того, как город был взят в кольцо. А впереди их еще ждала долгая голодная зима, суровая и морозная. Нет электричества, нет отопления, нет воды и еды. Как они выдержали это? Как выжили в эти страшные дни и месяцы?
630 тысяч! Вдумайтесь только в эти цифры! 630 тысяч умерли в холодном городе голодной смертью, погибли от бомбежек и авианалетов. 630 тысяч за 872 дня. Это ведь более 700 человек в день! Но даже и эта цифра не совсем точная. Ее озвучили на Нюрнбергском процессе, но по сведениям многих источников жертв было больше. Можно ли их, выживающих в тех страшных условиях, обвинять в том, что ели кошек и крыс? Вы брезгливо поморщились? Вам просто не понять голодного человека. Голодного не день - два, а голодного постоянно, когда и днем и ночью все мысли только о еде. Нам, которые в 2021 году, могут скормить булку хлеба уткам на озере или поморщиться при виде тарелки супа и отставить ее в сторону, нам их не понять никогда. А они, и те, кто сумел выстоять и выжить, и те, кто умер от голода в замерзающей квартире без окон или на улице, по дороге за хлебом или водой, они герои!
Хотя... были и те, кто наживались на чужой беде. Мародеры были, есть и будут. И в этой книге они тоже есть. Майка не смогла отдать карточки, но Майка спасла от голодной смерти младенца. И благодаря Майке были пойманы те, кто на горе людском наживался, отъедая щеки среди полуживых скелетов, умирающих ежедневно.
Людмила Никольская все это пережила сама. Она, конечно, была постарше своей героини Майки, успела к началу войны как раз закончить школу. И все рассказанное она видела своими собственными глазами. Спасибо ей, что смогла через боль воспоминаний поделиться с нами, читателями, о той тяжелой и страшной зиме 1941 - 1942 годов, о том страшном декабре первой блокадной зимы. Эта книга нужна и важна. Эта книга - великая память!

И снова старая рецензия

Чтение этого сборника, состоящего из двух повестей: Людмилы Никольской "Обушки — земля белых слонов" и Ольги Поповой "Дети осенних ветров", не задалось с самого начала, с самой первой повести. Прочитала пару фраз и подумала, что как же неинтересно это написано! Какими-то сухими фразами, о которые можно и голову сломать. Нет, сюжет вроде бы интересный, но вот манера его подачи...
Книгу закрыла, чтобы к ней больше не возвращаться, и начать искать что-то другое под пункт осенних сезонных чтений "Место действия — маленький городок, провинция". Но потом всё же решила вернуться к "Земле белых слонов", как назвали сборник издатели, и попробовать всё же прочитать.

Никольская, Людмила. «Обушки — земля белых слонов». Повесть рассказывает о

…почти третьекласснице…

Наташке, на лето отправленной (для поправления здоровья) к бабушке в деревню.
К бабушке, которую Наташа знает только по старой фотографии и представляет себе эту бабушку такой:

Я ищу глазами бабушку Тоню в вышитой маками белой кофточке, с большими бусами на шее и в коротком платочке, завязанном под подбородком. А передо мной крутится сморщенная старушка в чёрном платке, длинными концами назад, и в сером до пят пальто. На старушкиных ногах сапоги, похожие на вёдра. Она суетится, всхлипывает, всплёскивает руками, и концы чёрного платка перекидываются вперёд, будто косы у старшеклассницы…

А на деле оказывается, что ожидания и реальность — вещи совершенно разные.
И это касается не только ожиданий Наташки от встречи с незнакомой бабушкой, но и моими, — я ожидала от героини (судя по предисловию, в котором говорится об этой повести:

озорная, с искорками выдумки и забавными происшествиями)

чего-то такого, весёлого и приятного. А девочка Наташка оказалась тем ещё подарочком! И ругается, и судит о других предвзято, и не слушается бабушку… В общем, не понравилась мне эта девочка. Не понравилась настолько, что я даже начала сомневаться и пытаться вспомнить себя в её годы. Вспомнила, и я точно такой, как эта героиня не была! И старшим помогала (по мере сил), и не судила (если я правильно помню) о других предвзято.

Я даже не буду кому-то рекомендовать эту повесть к прочтению, — ведь ничего полезного, кроме одной фразы о современной русской деревне, я не нашла:

…Он не стал говорить, что «антиллиегенция» вся сбежала из Обушков, не желает жить в дикости. Свои тоже в город разбежались. Вон и папа

(Наташкин отец и бабушкин сын)

, свой, деревенский, кончил на дохтура, а в деревню не заманишь. А разве в городе и без папы мало народу? Тьма-тьмущая там людей. Дед

(сосед)

двух дней в городе не может прожить. А шум, как в преисподней. Кому, как не деревенским, жить в Обушках? Что, они своей землице так ничем и не обязаны?..

Мне данная цитата напомнила давний рассказ одного нашего с мамой знакомого о русской деревне: дороги хорошие, а в домах почти никто не живёт…
А ещё — моя мама несколько лет назад отдыхала в деревне в Новгородской области. Я купила билеты на концерт Михаила Задорнова и позвонила маме, что приезжай, я билеты купила. Так мама неделю (!!) не могла выехать из русской глубинки, в силу всяких разных обстоятельств, о которых не скажешь в двух словах.

…Сюжет простой и понятный. Но вот текст, которым написана повесть… Это тихий ужас и кошмар, по крайней мере, для меня. Он-то и отпугнул меня от чтения сборника в целом… Текст сухой, скупой и временами откровенно даже нудный и противный. И взгляду просто не за что зацепиться, — взгляд просто скользит по диагонали этой повести, изредка останавливаясь на каких-то моментах, но и только.
Может быть, если и героиня была бы другой, и текст не был бы таким нудным, я бы отнеслась к повести Людмилы Никольской «Обушки — земля белых слонов» иначе. Но я имею то, что имею, и к сожалению, ставлю повести твёрдую двойку, и не буду её никому рекомендовать к прочтению.

Совсем другие чувства вызвала у меня повесть Ольги Поповой «Дети осенних ветров». Настолько другие, что я, в силу того, что повесть глубоко затронула сердце, теряюсь, не зная, как передать свои ощущения от прочитанного.
Итак, сюжет: девочка Анюта-сирота

(…когда три года назад погиб командированный в Чечню отец…,

а потом потеряла и маму, которой было всего 34 года…). Ей 11 лет, и —

…в Петербурге Аня училась в шестом «А» классе N-гимназии. Закончила четыре года музыкальной школы, играет на пианино. Год занималась бальными танцами. Любит рисовать и умеет делать компьютерные мультфильмы….

И Анюту забирает к себе

…тётя Марина мамина старшая сестра.

Наша героиня оказывается в посёлке в Псковской области.

Автор начинает свою историю с музыки грусти:

У беды есть привычка приходить неожиданно. Для Анюты она не сделала исключения. Уже во второй раз. Первый был, когда три года назад погиб командированный в Чечню Анютин отец. Она запомнила, как после одного телефонного звонка в доме всё вдруг сразу изменилось. Нет, всё осталось на своих местах, просто стало другим. Папы не было дома четыре месяца, но и мама, и Анюта, и всё в квартире жило так, как будто он во-вот придёт. И вдруг даже воздух стал каким-то чужим, и стулья вокруг стола в гостиной, и шкаф в коридоре. Анюта села на пол возле шкафа и заметила, что на правом папином тапке краешек стоптан сильнее, чем на левом, и это одно показалось важным. Она пошла в гостиную, согнала с папиного кресла кота, мягкого серого Блюза, и не знала, что делать дальше. А потом мама сказала то, что, наверное, всегда говорят мамы в таких случаях: «Будем учиться жить без папы. Самостоятельно».

И от этих слов, таких простых, но одновременно таких глубоких, сжимается сердце… Вот был папа, а вот его не стало… И как жить теперь дальше? И эта музыка грусти ещё сильнее прозвучит в главе девятой «Хризантемы», когда Анюта после школы пойдёт с веткой белых хризантем на могилу мамы, — и без слёз эти строки читать невозможно!..

…Если же оставить грустное чуть в стороне, и посмотреть на повесть «Дети осенних ветров» в целом, то окажется, что повесть эта точно соответствует словам из предисловия о первой, о белых слонах:

озорная, с искорками выдумки и забавными происшествиями.

И это действительно так! Юмора, озорства в «Детях осенних ветров» хватает. Например, в главе одиннадцатой «Дедова роща», есть момент, когда Аня вместе с тётей Мариной и её мужей дядей Володей, едет на мотоцикле к своему дедушке:
«Анюта впервые ехала на мотоцикле.

Она сидела позади дяди Володи, закутанная поверх куртки в Машино

(кузина Ани)

старое пальто, чтобы ветром не прохватило. Ей не видно было ничего впереди, зато дыхание замирало от того, с какой быстротой мимо повёрнутого вбок лица проносились назад в гулком ветре деревья и домишки редких деревень. Тётушка сидела в коляске, прикрытая брезентовой полостью, и одной рукой держала ручки набитой сумки, а другой прижимала к себе замершего Шугая (пегий щенок). Дома его оставить было невозможно: щенок громким визгом протестовал против вопиющей несправедливости — как это так, его только что трепали за ушко, и вдруг запирают перед носом калитку! Грызть эту калитку! И лапами царапать! И к совести хозяев взывать! Да погромче, чтобы все слышали!

Повесть «Дети осенних ветров» — живая, яркая, наполненная запахами осенних листьев, прошлого и настоящего. Того живого русского духа, от которого так и веет силой и теплом.

И вместе с тем, автор говорит не только о светлых и приятных моментах жизни, но и о том, что есть на земле те, кому красота — как кость в горле:

…Но дед уже стоял, бессильно повесив руки. На пригорке оказалось действительно очень светло. Кое-где белели напуганные берёзы. Земля, изуродованная колёсами, горбилась между голых пней. Словно размётанные руки, лишённые тел, валялись отрезанные от стволов ветви — розовато-коричневые, мученические, мёртвые. Прямо там, куда падали убитые деревья. Белели, будто лица отрубленных голов, верхушки казнённых берёз. С опустевшего холма далеко, до самой реки видно было низко плывущее небо, сплошные, разных оттенков серого, облака. Анюта взяла деда за руку. Рука дрожала. На лице было страдание, как от ожога. Дед стянул шапку.
— Дедушка мой, миленький, кто это наделал?
— Нелюди. Те, Нюта, кто ради копейки мать родную не пощадит. — Дед обводил глазами пригорок, словно разорённый дом. — Это не лесхозовские, — размышлял он вслух, — те так наголо не рубят. И пусть маленько, но прибирают в лесу опосля. Это те, у частников халтурят…

И добавить к этим строчкам нечего…

«Дети осенних листьев» не только о потере, смерти, печали, юморе и смехе, но и о школе в далёкой деревне в Псковской области, — о взаимоотношениях школьников между собой, об уроках (мне было интересно и немного непривычно читать о практике на уроке географии — измерение скорости течения реки). Где бы ни жили ребята, в большом городе или в деревне, всегда есть в классе негласный лидер и заводила, есть те, кому всё равно, и те, кто готов протянуть новенькой руку дружбы.

Страшная и беспощадная война. Даже представить страшно через что пришлось пройти лбдям в это время и остаться человеко.
Никольская написала книгу о блокадном Ленинграде и о его жителях. Как это обычно и бывает там были как хорошие, так и плохие. Честные и жулики. Но цель у каждого была одна - выжить.
Практически всегда темнота, мороз и дикий голод - всё это забирало последние силы, но оставляло веру в победу.
Главная героиня Майя, очень ответственная, но немного мечтательная девочка. Она помогает пожилым соседям, но вечно попадает в неприятности. Мы, практически, ее глазами наблюдаем за суровой зимой 1941.
Сколько в этой книге боли, страха и отчачния. Очень тяжело читать и про голодные обмороки, и про большие общие могилы. Но всё это наша история. Её надо знать.
Книга имеет открытый финал и о дальнейшей судьбе героев приходится только догадываться, но уж очень хочется верить, что они выживут.

Очень страшная и болезненная книга. А как можно по-другому написать о блокадном Ленинграде?
И я совершенно не согласна с теми, кто написал про слезовыжимательство и прочую ерунду.
Котенок, которого девочка кормила дурандой из своей порции, а потом не отдала на смерть соседке — это выжимание слезы? Нет! Это боль, горе и желание оставаться человеком. Даже в таких адских условиях.
Мать, которая чуть жива от истощения, в сумерках не узнала своего сына — это нонсенс?! Люди! Да понимаете ли вы как чувствовали себя блокадники?
Это страшно. Не дай Бог!
Сестра моей родной бабушки выжила там. А двоих маленьких деток похоронила (в разгар блокады, в общей могиле). И муж погиб. Вот как жить после такого???
Помните. И не осуждайте. Эти люди прошли через что-то такое страшное, что даже невозможно вообразить.

Не скажу, что я пищу от восторга - нет, книга хорошая, но не настолько.
Аргументирую. Взяли мы ее, когда моей дочке сравнялось уже почти 3 года. Ей понравились стихи из первого тематического блока (да, вот все эти сюси-пуси про "яблочки-пятки", "пупок-завиток" и прочие малышковые умилительные открытия), впрочем, несомненно, они же порадуют всех мамочек, ностальгирующих по периоду младенчества или только него погрузившихся. Глобальный плюс этих стихов - прямо просятся под массаж или пальчиковые игры с малышом.
Едем дальше! На иллюстрации дочь глянула и отказалась книгу рассматривать - слушала исключительно, занимаясь своими делами. И я ее поддержу - исходя из содержания книги просилось совершенно другое оформление... ну не знаю, толстощекие умильные младенцы или еще что-то вроде того, но никак не психоделические растянутые части тела или собачьи морды на весь разворот :)
Далее... Тематические блоки в книжке подразумевают чтение в разном возрасте. Но вот скажите мне, как ребенок 5, скажем, лет, сможет оценить весь филологический юмор строк про "разве это чемодан? это же ничемодан"? Я вот тоже не знаю, как это возможно, разве что просто смешное слово.
И еще: мне откровенно не понравились стихи с именами. Почему? Потому что когда мы читаем ребенку потешки, суть рифмы такова, что можно легко подставить имя своей кровинушки. А вот у Орловой эта стилизация под потешки откровенно не удалась, Настенька никак не превращается в Аринушку, а Тёма явно никогда не станет каким-нибудь Глебом или Витей. Родительские ожидания, таким образом, сразу получают по носу.

Авторы выбрали 7-й класс как возраст, стоящий на пороге подростковой жизни. Все хотят осваивать новые земли: мальчики - сигареты и пиво, девочки - обнимашки и поцелуйчики. В этом всех ожидает полная фрустрация, так что рассказики призваны быть заряжены мощным воспитательным посылом из цикла "не торопитесь во взрослую жизнь". Да ещё с намёками на то, что современные семиклассники стараются не ругаться матом. Выглядит это несколько нелепо, особенно с "ударными сценами" в конце, когда Милку развозит от пива, а Никитос ни с того ни с сего обнимает Полину. Подаётся всё это в юмористическом ключе, но рождения второго Аверченко и новой Тэффи не произошло. Так что как читатель я тоже оказался в состоянии фрустрации. Лёгкий воспитательный юмор - не то, что я жду от подростковой литературы.

Некоторые рассказы выбиваются из общей темы, что составляет основное достоинство сборника - разнообразие. Опять же, заметны попытки поднять серьёзные темы, например, про то, как взрослые заставляют одних детей устраивать вместо каникул показательные выступления, а других заставляют на них ходить. Но этот старинный приём известен всем, тем более что применяется он грубо и неприкрыто, так что ученики знакомятся с ним уже задолго до 7-го класса; откровением являться не может. Вот и получается, что рассказы написаны очень строго в рамках -16 - более взрослой аудитории это вряд ли будет интересно, для меня чтение многих рассказов заканчивалось вопросами вроде "и всё?" или "ну и что?". Шекспир, действительно, в этой области бессилен. Так что рекомендовать могу только для очень поверхностного чтения.