Перед нами роман американского еврейского писателя Германа Вука (1915-2019) “Внутри, вовне”. Вук прожил большую жизнь, не так давно скончавшись в Калифорнии в почтенном возрасте 103 лет. Он ветеран Второй Мировой войны, служил в американском флоте, сражался на Тихоокеанском театре военных действий против императорской Японии и это приятно знать.
Второй мировой войне посвящена дилогия Вука The Winds of War (1971) и War and Remembrance (1978) (не переведены на русский язык). Празднуя восьмидесятилетие автора, группа американских писателей, критиков и издателей назвала его “американским Толстым”. Одна из книг насчитывает 900 страниц, счет страниц второй части дилогии переваливает за тысячу. Было бы слишком большим подвигом прочитать две тысячи страниц текста на английском, да еще с экрана, поэтому самостоятельный вывод сделать невозможно: действительно ли Толстой?
К счастью, на русский переведен роман Вука “Внутри, вовне” (1985). Это также довольно толстая книга в 700 страниц. С момента создания романа прошло 35 лет и, конечно, сегодня никто так подробно уже не пишет. Если разрезать данный том на части, то материала хватило бы на четыре современных романа, или восемь книг Салли Руни. Что же такое “Внутри, вовне”? Это и не семейная сага, и не роман взросления, и не мемуары в чистом виде, так как присутствует элемент вымысла, но и то, и другое, и третье вместе. Возможно также, что это попытка написать т. н. Большой американский роман на еврейскую тематику.
Сюжетные линии книги затейливо переплетены, подобно косице на еврейском хлебе хала – действие происходит в Минске, Российская империя, в США и в Израиле, нить повествования то уходит в прошлое, в детство Дейвида-Исроэлке Гудкинда в районе Нью-Йорка Бронкс, и далее, в “черту оседлости” царской России, то переносится в наши дни (на дворе 1970-ые, в самом разгаре Уотергейтский скандал, а юрист Гудкинд работает в Белом доме советником президента Никсона).
Вуку присуще хорошее чувство смешного, и это мягкий юмор восточноевропейского еврейского местечка, он одновременно соленый и достаточно изящный, и, по сравнению с ним, юмор советских одесских сатириков кажется грубоватым. Эта натура практически исчезла после Второй мировой, в которой погиб мир восточноевропеского еврейства.
Подобно библейскому патриарху, Вук переносит своих персонажей через океан в “а голдене медине”, золотую Америку. Неспешно вьется рассказ, мы узнаем и про прачечную отца Дейвида, и про то, как его мама Сара-Гита попала в США и все-таки получила свою “плойку” (пенку), и как дядя Иегуда чуть не угодил в царские солдаты, и про американскую свадьбу коммунистки тети Фейги, и про бутылочный бизнес дяди Велвела в Палестине, и многое другое.
У писателя вполне самостоятельный авторский голос (хоть он и говорит в предисловии к русскому изданию романа, что ориентировался на стиль Шолом-Алейхема), его метафоры, хоть и не громкие, но различимые. Так, президент Никсон в романе потерянно бродит меж зеркал в призматических тенях, а к своей возлюбленной Дейвид вечно бежит, перепрыгивая через трещины, как это делают бегуны на греческой вазе.
В том же предисловии к русскому изданию Герман Вук говорит о том, что хотел бы, чтобы его книгу прочли и неевреи.
