Николай Гумилев: Память ты слабее год от году...

Николай Гумилев

Память

Только змеи сбрасывают кожи,
Чтоб душа старела и росла.
Мы, увы, со змеями не схожи,
Мы меняем души, не тела.

Память, ты рукою великанши
Жизнь ведешь, как под уздцы коня,
Ты расскажешь мне о тех, что раньше
В этом теле жили до меня.

Самый первый: некрасив и тонок,
Полюбивший только сумрак рощ,
Лист опавший, колдовской ребенок,
Словом останавливавший дождь.

Дерево да рыжая собака -
Вот кого он взял себе в друзья,
Память, память, ты не сыщешь знака,
Не уверишь мир, что то был я.

И второй... Любил он ветер с юга,
В каждом шуме слышал звоны лир,
Говорил, что жизнь - его подруга,
Коврик под его ногами - мир.

Он совсем не нравится мне, это
Он хотел стать богом и царем,
Он повесил вывеску поэта
Над дверьми в мой молчаливый дом.

Я люблю избранника свободы,
Мореплавателя и стрелка,
Ах, ему так звонко пели воды
И завидовали облака.

Высока была его палатка,
Мулы были резвы и сильны,
Как вино, впивал он воздух сладкий
Белому неведомой страны.

Память, ты слабее год от году,
Тот ли это или кто другой
Променял веселую свободу
На священный долгожданный бой.

Знал он муки голода и жажды,
Сон тревожный, бесконечный путь,
Но святой Георгий тронул дважды
Пулею не тронутую грудь.

Я - угрюмый и упрямый зодчий
Храма, восстающего во мгле,
Я возревновал о славе Отчей,
Как на небесах, и на земле.

Сердце будет пламенем палимо
Вплоть до дня, когда взойдут, ясны,
Стены Нового Иерусалима
На полях моей родной страны.

И тогда повеет ветер странный -
И прольется с неба страшный свет,
Это Млечный Путь расцвел нежданно
Садом ослепительных планет.

Предо мной предстанет, мне неведом,
Путник, скрыв лицо; но все пойму,
Видя льва, стремящегося следом,
И орла, летящего к нему.

Крикну я... но разве кто поможет,
Чтоб моя душа не умерла?
Только змеи сбрасывают кожи,
Мы меняем души, не тела.

Апрель 1921

Николай Гумилёв (1886-1921)

«Серебряный век» дал российской культуре много ярких и необычных имён. Это было время, когда поэты стремились запомниться уже не только стихами, но и соответствующим поведением: кто-то жёлтой кофтой, кто-то пьянками и драками. Николай Гумилёв удивлял иностранными мотивами в творчестве и старомодными представлениями о чести.

Поэт родился в дворянской семье в Кронштадте, а учёбу начал в Царском селе. С таким началом жизни легко писать стихи и драться на дуэлях, но трудно быть убеждённым большевиком и ставить классовую мораль выше христианской.

Ни того, ни другого, собственно, Гумилёв и не делал. Когда в России произошла февральская революция, он, будучи единственным из известных поэтов Серебряного века, кто не ограничился публикацией патриотических стихов, а защищал Родину с оружием в руках, отказался разбираться в политических течениях и попросил о переводе на Салоникский фронт.

К сожалению Гумилёва, разложение армии добралось и до русского экспедиционного корпуса, в котором тоже больше думали о событиях в Петрограде, чем о положении дел на фронте. В 1918 году поэт сначала перевёлся на чиновничью работу, но быстро разочаровался и вернулся в российскую столицу.

Участвовать в братоубийственной войне, стрелять по своим соотечественникам для Гумилёва было немыслимо. Вместо этого он плотно занялся творчеством и воспитанием новых писателей, причём в том духе, в котором считал правильным. Увы, его взгляды серьёзно расходились с мнением партии.

До окончания Гражданской войны большевистской власти было некогда заниматься «поэтом с дворянскими замашками». Потом произошло Кронштадтское восстание, которое заставило Ленина пересмотреть всю внутреннюю политику. В России начались послабления в экономической сфере жизни и «закручивание гаек» в духовной и политической. В этот период и появилось «дело Петроградской боевой организации».

Точку в этой истории поставило решение, принятое в 1992 году Верховным Советом Российской Федерации. Всё дело признано полностью сфабрикованным ЧК, а все осуждённые посмертно реабилитированы. Для Гумилёва, однако, это уже ничего не поменяло, да и есть подозрение, что поэт ждал и даже в некотором смысле напрашивался на что-то подобное.

Живя в советском государстве, руководя Петроградским отделом Всероссийского союза поэтов, дворянин Гумилёв мог, например, открыто заявить с трибуны, что по политическим убеждениям он – монархист. Его путь на службу пролегал мимо нескольких церквей и на каждую он, как полагается православному христианину, прилюдно крестился.

В августе 1921 года такому поведению поэта-диссидента решено было положить конец. Он был арестован по «делу Петроградской боевой организации». О её деятельности Гумилёв ничего не знал (как и никто из арестованных, поскольку её никогда не существовало), но чекисты и не ставили целью выяснить истину, зато контрреволюционного поэт наговорил достаточно, поэтому уже в конце месяца Петроградская ГубЧК приговорила его и ещё 56 человек к смертной казни.

До сих пор неизвестно, где именно были расстреляны эти люди, но легенда о поведении Гумилёва стала распространяться практически сразу. Кто-то пересказывал слова садовника, который якобы видел казнь из отдалённого дома, кто-то «цитировал» одного из членов расстрельной команды, кто-то просто некого чекиста, но все рассказы содержали одни и те же подробности.

Гумилёв до самого залпа сохранял присутствие духа, удивившее даже палачей, наглядевшихся за последние три года на самых разных жертв. Пока большинство приговорённых заходилось в истерике, пыталось разжалобить расстрельную команду и попросту пресмыкалось, пытаясь зацепиться за какие-то минуты жизни, поэт просто стоял с отрешённой улыбкой и курил папироску.
Он не сошёл с ума. Просто дворянина, проведшего несколько лет на фронтах Первой мировой, смерть (да ещё и за свои убеждения) не страшила, и такое мужество удивило даже видавших виды чекистов, констатировавших: «Шикарно умер!». Позже по стране ходило стихотворение, которое Гумилёв якобы нацарапал на стене тюрьмы в ночь перед расстрелом. На самом деле, по свидетельству одного из сидевших в 1921 году в той же камере, от поэта там осталась только одна надпись: «Господи, прости мои прегрешения, иду в последний путь».
Источник: https://zen.yandex.ru/media/history_russian/nikolai-gumilev-pered-rasstrelom-5fccb1258f8c7853ed20a9bd