Сравнение советской и американской научной фантастики

В мире "Заповедника гоблинов" Саймака я бы жила с великим удовольствием

Советские фантасты верили в человека и в человечество, и заражали этой верой и мечтой своих читателей.

ох, я бы с вами поспорила) мне кажется, это простому потому что печатали в советские времена только "правильную" фантастику. а остальную давили что есть сил и запрещали. например, в книге Братья Стругацкие про это очень много сказано.

Лучшее из советской фантастики - Стругацкие, но есть сплетня, что они имели доступ к американской.)))
Кстати в лучшей советской фантастике тех же Стругацких и Ефремова будущее как минимум неопределенно по колориту. Возьмите "Попытку к бегству" или "Чапс быка".

Так навскидку можно назвать Хайнский цикл Ле Гуин. Там очень сложно, иногда кроваво, но идёт движение к гармонии в гуманоидной вселенной.

Разница в изначальном подходе писателей, заданная как запросами аудитории, так и окружающим миром. Советская фантастика вышла из романтических представлений и романов 20-30 годов, как средство мечтать о том обществе, которое начали строить в Союзе. Рано или поздно, но стало генеральной идеологической линией в издательствах, оттого по страницам начали бродить примерно одинаковые космонавты с вечными добродетелями, а наставляли их сплошь седобородые мудрые академики. Лучшая наша фантастика, Ефремов и Стругацкие восприняли этот канон как есть, но в рамках его эзоповым языком умудрялись во внешне благополучном обществе построенного коммунизма говорить о проблемах современного им советского общества.
Запрос американской аудитории был другим, на него прежде всего повлияла в поствоенное время угроза ядерной войны, наследие Оруэлла и Хаксли и отчасти маккартисткая охота на ведьм, в которой попытка описать общество будущего как нечто схожее с коммунистическим идеалом, означала как минимум сочувствие к заокеанским идеологическим противникам. А за эти подозрения в Штатах вовсю отправляли в тюрьмы. В итоге целое американское поколение фантастов сочли за благо не мечтать о позитиве, а описывать возможный негатив, тем более что "холодная война", как казалось многим, неизбежно кончиться ядерной с ее крахом цивилизации в том или ином виде. На этом сформировались вкусы аудитории, выросли следующие поколения фантастов, и их будущие меры приобрели тот или иной вариант негатива.

Всё это в общем приближении так, но была ли оптимистичная (так скажем, гуманистическая) фантастика в США до маккартизма, и после окончания холодной войны? Или американская НФ - это такое статичное явление, в котором нет ничего нового и хорошего? Как вообще возможна НФ без мечты? Ведь то, о чём в массе своей пишут американские фантасты, мечтой не назовёшь...

Как вообще возможна НФ без мечты?

Лучшая фантастика содержит элемент философского осмысления, а оно совершенно не обязательно может ассоциироваться с мечтой.

Лично я сейчас плотно застряла на "серьёзной" зарубежной фантастике (Азимов, Лем... пока только изучаю этот жанр), и огромное наслаждение получаю именно от книг серьёзных, тяжёлых, не особо остросюжетных - "Солярис" Лема, "Конец Вечности" и "Сами Боги" Азимова... сейчас читаю "Глас Господа" Лема, и пока там тоже всё вполне мрачно. (Кстати, кого ещё из подобных авторов можете порекоммендовать, есть такие?). ИМХО, это просто совершенно другой вид фантастики, чем та, что "для масс" - боевики-мелодраммы. Для другой аудитории. И тот, и тот жанр хорош и нужен, развлекательный и философский, только разделять бы их, да не бросать в одну корзину того же Азимова и...не знаю... Желязны, например. Как торт и колбасу, в разных отделах супермаркета искать...
А по теме - К. Саймак. Я, правда, ровно 2 небольших произведения помню - "Мир Теней" и "Земля-кладбище". Так вот, несмотря на названия, насколько помню, там всё *до оскомы* позитивно...

Обязательно посмотрите великолепный сериал "звездный путь Вояджер", это семь сезонов. И потом еще другие сериалы "Звездного пути". Мой любимый Вояджер — земляне благородные и мудрые, при этом человечные с хорошим юмором, помогают даже враждебным формам жизни, относясь к ним снисходительно, как подлинно развитая раса, объединили в федерацию много разных рас. На мой вкус такого привлекательного будущего не встречал у советских фантастов, у которых при всем просветительском посыле проступает идеологическая ортодоксальность не такая и позитивная, скорей воинственная. Но тему Вы подняли интересную. Думаю американская фантастика более разнообразная и поэтому трудней искать что-то конкретное, в ней, по-моему, есть все и на любой вкус. Еще автор, когда пишет, иногда привносит конфликт, чтоб придать динамики и интригу, чтоб увлечь, а в советское время наши граждане в основном предпочитали американскую фантастику, но ее трудней было достать книги. В то же время именно позитивная установка — это классно, но лично я не могу объективно сопоставить, где ее больше, для этого надо прочесть все основное образцы и последовательно сравнить.

Город и звёзды Кларка. Отличный город будущего.

советская научная фантастика пропитана духом исторического оптимизма, будущее представляется если уж не безоблачным, то, по крайней мере, более справедливым, разумно устроенным и гармоничным, чем современность. Советские фантасты верили в человека и в человечество, и заражали этой верой и мечтой своих читателей

Вспоминается язвительные Стругацкие - "Понедельник начинается в субботу" - пассажи о путешествиях по описываемому времени.

Если не считать бормотания изобретателей, было довольно тихо. Большинство людей помалкивало. На углу двое юношей возились с каким-то механическим устройством. Один убеждённо говорил: «Конструкторская мысль не может стоять на месте. Это закон развития общества. Мы изобретём его. Обязательно изобретём. Вопреки бюрократам вроде Чинушина и консерваторам вроде Твердолобова». Другой юноша нёс своё: «Я нашёл, как применить здесь нестирающиеся шины из полиструктурного волокна с вырожденными аминными связями и неполными кислородными группами. Но я не знаю пока, как использовать регенерирующий реактор на субтепловых нейтронах. Миша, Мишок! Как быть с реактором?» Присмотревшись к устройству, я без труда узнал велосипед.
Тротуар вынес меня на огромную площадь, забитую людьми и уставленную космическими кораблями самых разнообразных конструкций. Я сошёл с тротуара и стащил машину. Сначала я не понимал, что происходит. Играла музыка, произносились речи, тут и там, возвышаясь над толпой, кудрявые румяные юноши, с трудом управляясь с непокорными прядями волос, непрерывно падающими на лоб, проникновенно читали стихи. Стихи были либо знакомые, либо скверные, но из глаз многочисленных слушателей обильно капали скупые мужские, горькие женские и светлые детские слёзы. Суровые мужчины крепко обнимали друг друга и, шевеля желваками на скулах, хлопали друг друга по спинам. Поскольку многие были не одеты, хлопанье это напоминало аплодисменты. Два подтянутых лейтенанта с усталыми, но добрыми глазами протащили мимо меня лощёного мужчину, завернув ему руки за спину. Мужчина извивался и кричал что-то на ломаном английском. Кажется, он всех выдавал и рассказывал, как и за чьи деньги подкладывал мину в двигатель звездолёта. Несколько мальчишек с томиками Шекспира, воровато озираясь, подкрадывались к дюзам ближайшего астроплана. Толпа их не замечала.

За стеной оглушительно затрещало, и мы оба обернулись. Я увидел, как жуткая чешуйчатая лапа о восьми пальцах ухватилась за гребень стены, напряглась, разжалась и исчезла.
– Слушай, малыш, – сказал я, – что это за стена?
Он обратил на меня серьёзный застенчивый взгляд.
– Это так называемая Железная Стена, – ответил он. – К сожалению, мне неизвестна этимология обоих этих слов, но я знаю, что она разделяет два мира – Мир Гуманного Воображения и Мир Страха перед Будущим. – Он помолчал и добавил: – Этимология слова «страх» мне тоже неизвестна.
– Любопытно, – сказал я. – А нельзя ли посмотреть? Что это за Мир Страха?
– Конечно, можно. Вот коммуникационная амбразура. Удовлетвори своё любопытство.
Коммуникационная амбразура имела вид низенькой арки, закрытой броневой дверцей. Я подошёл и нерешительно взялся за щеколду. Мальчик сказал мне вслед:
– Не могу тебя не предупредить. Если там с тобой что-нибудь случится, тебе придётся предстать перед Объединённым Советом Ста Сорока Миров.
Я приоткрыл дверцу. Тррах! Бах! Уау! Аи-и-и-и! Ду-ду-ду-ду-ду! Все пять моих чувств были травмированы одновременно. Я увидел красивую блондинку с неприличной татуировкой меж лопаток, голую и длинноногую, палившую из двух автоматических пистолетов в некрасивого брюнета, из которого при каждом попадании летели красные брызги. Я услыхал грохот разрывов и душераздирающий рёв чудовищ. Я обонял неописуемый смрад гнилого горелого небелкового мяса. Раскалённый ветер недалёкого ядерного взрыва опалил моё лицо, а на языке я ощутил отвратительный вкус рассеянной в воздухе протоплазмы. Я шарахнулся и судорожно захлопнул дверцу, едва не прищемив себе голову. Воздух показался мне сладким, а мир – прекрасным. Мальчик исчез. Некоторое время я приходил в себя, а потом вдруг испугался, что этот паршивец, чего доброго, побежал жаловаться в свой Объединённый Совет, и бросился к машине.

Это проблема не только советской фантастики, но и вообще всей советской литературы. Она была за редким исключением бесконфликтной. Отдельные недостатки, пережитки, ну или если кто-то кое где у нас порой, а так бодро шагаем к коммунизму. Суть всей не-советской литературы и даже русской дореволюционной - в конфликтности. Иначе на фиг она нужна - литература. В преодолении конфликта и происходит эволюционный рост. Только это и интересно.