7 литературных клише. История появления

Увидев заезженную фразу, читатель в лучшем случае вздохнёт и закатит глаза к потолку, а в худшем – возьмёт да и вовсе отложит такую книгу. Считается, что речевые штампы – это признак ленивого письма, но они далеко не сразу стали таковыми. Наверняка когда все эти фразы, которые сейчас воспринимаются как речевые штампы, впервые появились на страницах печатных изданий, они звучали очень даже свежо и выразительно, раз уж запомнились до такой степени, что мы продолжаем их использовать и по сей день (вопреки предостережениям наших учителей). Давайте вспомним «виновников» появления семи наиболее распространенных литературных клише, от Шекспира до Диккенса.

1.     Forever and a day (с англ. – навек, на веки вечные, дольше вечности, целая вечность)

В XVI веке такое чрезмерное усиление смысла словосочетания «на очень долгий срок», скорее всего, посчитали бы поэтическим приёмом. Выражение стало популярным благодаря Уильяму Шекспиру , который использовал его в своей пьесе «Укрощение строптивой» (написанной предположительно в начале 1590-х годов и впервые напечатанной в 1623 году).

Но Шекспир был далеко не первым литератором, использовавшим его, хотя именно ему чаще всего приписывают авторство этой фразы. Оксфордский словарь утверждает, что это выражение, причём в гораздо менее романтическом контексте, впервые встречается у Томаса Пэйнела (Thomas Paynell) в его переводе на английский язык трактата Ульриха фон Гуттена «De Morbo Gallico». В трактате «О французской болезни», то есть попросту о сифилисе, есть такое предложение:

"Let them bid farewell forever and a day to these, that go about to restore us from diseases with their disputations" (Давайте же на веки вечные распрощаемся с теми, кто думает, что своими препирательствами может исцелить нас от болезней).

Но это вполне может быть и народным выражением, произошедшим от более ранней формы, возникшей ещё в 1400-х годах: forever and aye (во веки веков) или forever and ay (что хорошо рифмуется со словом day – день). Оксфордский словарь даёт следующее определение слову "aye": ever, always, continually (всегда, вечно, постоянно), то есть фразу "forever and aye" можно истолковывать как «отныне и впредь».

И пусть это выражение придумал не Шекспир, именно он закрепил его в английском языке в качестве устойчивого словосочетания. Эту фразу произносили настолько часто, что теперь она вызывает не сердечный трепет, как в былые времена, а лишь неодобрительный вздох. Тот же Шекспир не смог удержаться от её повторного использования, скажем, в комедии «Как вам это понравится» , написанной им приблизительно в 1600 году.

2.     Happily, ever after (с англ. – долго и счастливо)

Эта заезженная концовка множества сказок впервые появляется в «Декамероне» – собрании новелл, написанных итальянским писателем Джованни Боккаччо в XIV веке. Перевод произведения на английский язык был сделан в 1700-х годах, вот ему-то мы и обязаны фразой, употребляемой в отношении мужа и жены:

″...so they lived very lovingly, and happily, ever after″ (...и жили они с тех пор долго и счастливо до конца своих дней).

Первоначально это выражение не имело отношения к оставшемуся сроку жизни супругов на земле. Под словами ″ever after″ имелось в виду небесное царство, а слова ″happily ever after″ означали наслаждение вечным блаженством в загробной жизни.

3.     Little did they (he, she) know (с англ. – им (ему, ей) было невдомёк; они и не подозревали; они даже не догадывались)

Как пишет Джордж Доббс ( George Dobbs) в своей статье для блога ″The Airship″, этот языковой штамп, до сих пор часто встречающийся в остросюжетных произведениях художественной литературы, можно найти в работах, опубликованных ещё в XIX веке, но особую популярность он приобрёл в 1930-х, 40-х и 50-х годах благодаря авантюрно-приключенческим журналам. В качестве одного из первых примеров употребления этой расхожей фразы Доббс приводит строчку из декабрьского номера журнала ″The Rotarian″ за 1931 год:

″Little did he know that he was the on the verge of discovering a hidden treasure″ (Он и не догадывался, что находится всего в двух шагах от разгадки тайны спрятанного сокровища).

Фраза прозвучала эффектно, – и этого оказалось достаточно, чтобы заразить умы нескольких поколений писателей, которые стали использовать её для нагнетания напряжения (саспенса).

4.     Add insult to injury (усугублять положение; подливать масла в огонь; сыпать соль на рану)

Подобная ситуация, когда кто-то ухудшает и без того тяжёлое положение, описана в басне «Лысый и муха». Несмотря на то, что само выражение, скорее всего, придумал римский поэт-баснописец Федр, авторство этой басни приписывают поочерёдно то Федру, то древнегреческому баснописцу Эзопу . Это история про то, как муха укусила человека в лысину. Он попытался прихлопнуть её и в итоге ударил себя же по голове. И тут муха говорит ему:

″You wanted to avenge the prick of a tiny little insect with death. What will you do to yourself, who have added insult to injury? ″ (Ты был готов убить ничтожную букашку, чтоб отомстить за лёгонький укус. А как теперь ты поквитаешься с собою, кто к маленькой царапинке в придачу нанёс себе серьёзное увечье?).

Сегодня это клише используется в менее буквальном смысле для описания любого действия, которое ухудшает и без того плохую ситуацию.

5.     It was a dark and stormy night (с англ. с ироничным оттенком – дело было так)

″It was a dark and stormy night″ (дословно с англ. – стояла тёмная ненастная ночь). С этой фразы начинается роман Эдварда Булвера-Литтона «Пол Клиффорд», написанный им в 1830 году. Но эти несколько слов – лишь начало первого предложения, и далее мы читаем:

″...the rain fell in torrents—except at occasional intervals, when it was checked by a violent gust of wind which swept up the streets (for it is in London that our scene lies), rattling along the house-tops, and fiercely agitating the scanty flame of the lamps that struggled against the darkness″. (...дождь лил как из ведра и утихал лишь на время, уступая место сильному порыву ветра, который проносился по улицам (поскольку дело происходит в Лондоне), грохотал по крышам домов и раздувал скудное пламя фонарей, сражающихся с мраком ночи).

И не суть важно, что там происходило дальше, – сейчас имя Булвера-Литтона вспоминают только в связи с его вступительной фразой. Это печально известное вступление используется как иносказательное обозначение плохого письма. Ни один писатель не захочет, чтобы его запомнили только как автора клише, но надо сказать, что «слава» Булвера-Литтона как автора худшего предложения в английской литературе является заслуженной лишь отчасти. Дело в том, что хотя эта фраза стала популярной действительно благодаря Булверу-Литтону, однажды она уже появлялась на страницах печатного издания, причём слово в слово, и это было за несколько десятилетий до того, как Булвер-Литтон начал ею свой роман (этими словами начинался один из рассказов в журнале The Gentleman's and London Magazine за 1741 год).

6.     Not to put too fine a point on it (с англ. – называть вещи своими именами; говорить без обиняков, начистоту)

Считается, что Чарльз Диккенс придумал и ввёл в обиход множество слов и идиом, к примеру, flummox (сбивать с толку), abuzz (стоять на ушах, гудеть как пчелиный улей), odd-job (случайная работа, халтура) и, что сейчас весьма кстати, Christmasmassy (празднование Рождества). Фразу ″not to put too fine a point upon it″ можно встретить в его романе «Холодный дом» , написанном в середине XIX века. Эту фразу, означающую «говорить без околичностей» любил произносить мистер Снегсби, один из персонажей романа.

7.     Pot calling the kettle black (с англ. – горшок называет котелок чёрным, а сам не белее; чья бы корова мычала, а твоя бы молчала; в чужом глазу соринку увидит, а в своем бревна не заметит)

Первый известный случай употребления этой идиомы встречается в 1620 году в английском переводе романа «Дон Кихот» , сделанном Томасом Шелтоном ( Thomas Shelton). Предложение звучало так:

″You are like what is said that the frying-pan said to the kettle, 'Avant, black-browes'″ (Ты как та сковородка, которая сказала котелку: «Эй ты, чумазый, ну-ка подвинься»).

Думается, что читателям того времени был вполне понятен такой художественный образ. Их кухонная утварь делалась из чугуна, который, как известно, при долгом использовании покрывался чёрным нагаром. Со временем появились другие материалы для изготовления кухонной утвари, но эта фигура речи, обозначающая двуличность (ханжество, лицемерие), так и осталась в языке.

Мишель Дебчак (Michele Debczak)

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ

Перевод: Анастасия Крючкова