С началом коронакризиса я стал слишком тревожен, чтобы читать. До тех пор, пока не попробовал делать это вслух

Автор: Сэм Паркер (Sam Parker)

За первые две недели карантина я едва мог прочитать хоть страницу, не говоря уже о «написании романа».

С тех пор, как началась вспышка коронавируса, концентрация на чем-либо кроме повторяющегося кошмара новостей, тревожной болтовни в соцсетях и сообщений от близких стала восприниматься как своего рода уклонение от обязанностей.

Садясь за чтение, я как будто смотрел на забытый мною язык, а слова с таким же непониманием таращились на меня в ответ. Я едва мог сосредоточиться хоть на минуту и снова начинал поглядывать на телефон, как будто это была несмолкающая радионяня. Я укорял себя: «Сейчас не время сбегать в выдуманный мир. Ты живешь в более важном моменте, который нельзя упустить».

Часто, будучи вынужденным перейти в некий режим выживания, первое, о чем ты забываешь, – это быть добрее к себе. Делать то, что приносит радость или облегчение, воспринимается как эгоизм или игнорирование. Чтение приносит в мою обыденную жизнь один-два часа удовлетворяющего одиночества, и потерять это – значит сделать все только хуже. Художественная литература всегда была для меня способом избавить голову от избытков энергии. Когда я лишился этого, моя тревожность значительно усилилась.

Я искал путь обратно. Я пытался заменять новые книги на утешительные старые. Читать под радио, а не в тишине. Копаться в поэзии и наказывать себя серьезным нон-фикшеном. Мой мозг отвергал всё. Слова ускользали у меня из рук, как дрожащие птицы, и я настолько разочаровался в попытках их приручить, что однажды вечером обнаружил себя читающим вслух.

Марк был одновременно слишком велик для своего стула и слишком мал для комнаты. Когда он слушал, как другие читают, его лицо тонуло в бороде, а правая рука снова и снова крутила кольцо на левой. Но когда подошла его очередь взять книгу, он обвел нас взглядом, сглотнул и сел.

«Читатель» (The Reader) — это благотворительная организация, использующая групповое чтение как терапию для людей, столкнувшихся с различными психическими проблемами. Организация посещает библиотеки, психиатрические лечебницы и тюрьмы. Они работают с ветеранами, людьми, страдающими деменцией, и теми, кто борется с депрессией. Когда десять лет назад я делал репортаж о них, я поучаствовал в некоторых сессиях и воочию наблюдал то, что они называют «маленькими чудесами».

Когда Марк стал читать своим крепким баритоном, главным было не то, что его сгорбленная спина выпрямилась, и не то, что, слушая его, все в комнате впали в успокаивающий транс. Главное – то, что произошло потом. Он читал сцену из «Больших надежд» , когда Эстелла стыдится Пипа, и он выходит на улицу и в отчаянии начинает пинать стену. После этого Марк и все остальные внезапно оживленно начали делиться своими собственными историями о том, как они чувствовали себя разрушенными или униженными, о случаях, когда им хотелось пинать стену.

Чтение вслух – это то, что мы, как правило, оставляем в школе, как алгебру и легкоатлетический кросс. Мы возвращаемся к нему только когда наступает время развлекать своих детей. Но, как с удовольствием напоминают театральные актеры, люди передавали истории из уст в уста задолго до того, как были изобретены алфавит и печатный станок. Эзоп и Гомер формировали греческие мифы в своих воспоминаниях. «Беовульфа» передавали друг другу у костра тоскующие по дому воины. Средневековые баллады отскакивали от стен таверн. Традиция слушания все еще жива и чувствует себя хорошо в виде подкастов и аудиокниг, хотя сам процесс рассказывания историй друг другу мы почти целиком отдали профессионалам.

Но когда мы читаем вслух, происходят странные вещи. Звуки, которые ты издаешь, заглушают остальные мысли. Стремление произносить слова без ошибок фокусирует разум. И сам язык, его ритм и вес, приобретают новую красоту, поскольку вы воспринимаете его по-другому. Неспроста, натыкаясь на строчки в книге, которые по-настоящему поражают нас, мы склонны возвращаться и медленно перечитывать их, ощущая, как двигаются губы. Мы все время подавляем это желание оживить слова путем их произнесения вслух.

Но когда ты сдаешься, к тебе приходит дурманящее, очень личное счастье – немного похоже на пение в душе. Не думайте, что это глупо – и тогда чтение вслух станет утешительным, радостным и изумительно захватывающим занятием, медитацией на чтение, в котором нет места дефициту внимания.

Временами, когда мы с девушкой ложимся в постель и один из нас всё еще чувствует себя разбитым из-за событий дня, другой читает ему вслух. Мы поступаем так уже многих лет. Это может быть что-то, оказавшееся под рукой: случайные фрагменты романа или свежее, бесконечно длинное эссе в журнале London Review of Books. В других случаях, когда потребность более ощутима, мы просим что-то конкретное: она – рассказы Кэтрин Мэнсфилд или Тессы Хэдли , а я – раннего Хемингуэя , где его юношеская жизнь воплощена в образе Ника Адамса, бродящего по сельской местности Мичигана.

Независимо от выбранного текста, мы читаем так хорошо, как только можем, сонно спотыкаясь на длинных предложениях и застенчиво отыгрывая диалоги, пока звук дыхания партнера не подскажет нам, что можно остановиться. Совсем недавно, когда была моя очередь читать, я обнаружил, что на дворе ночь, а я все еще продолжаю это делать, благодаря чтение за убежище от мыслей о завтрашнем дне, которое оно дает.

Я не знаю, может ли чтение вслух помочь каждому. Но если вам никак не удается сосредоточиться, возможно, стоит попробовать – даже если читать самому себе. Это помогло мне снова вернуться к книгам. И теперь я понимаю, что это, как и многое другое в жизни, не следует принимать как должное.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ