Можно все!

Критик: Юрий Володарский
Рецензия на книгу Карта хаоса
Оценка:

Без предыстории тут не обойтись. В 2008 году малоизвестный испанский писатель Феликс Пальма выпускает «Карту времени», которая вскоре становится сенсацией и международным бестселлером, переведенным на три десятка языков. Стилизованная под викторианский роман с элементами стимпанка, первая книга будущей трилогии представляла собой вольную вариацию на тему «Машины времени», причем Герберт Джордж Уэллс фигурировал в качестве одного из персонажей. Пальма устраивал очаровательные игры с реальностью и вымыслом, разбрасывал по тексту десятки аллюзий к известным литературным сюжетам, обманывал доверчивого читателя эффектными ложными ходами, но все же держал себя в рамках писательских приличий. «Карта времени» вызывала исключительно симпатию и ни разу не отторжение.

В 2014-м вышла долгожданная «Карта неба», и тут выяснилось, что Пальму неслабо понесло. В романе, основанном опять-таки на уэллсовской классике, на этот раз на «Войне миров», творилось черт знает что: сперва в Антарктиде возникал инопланетный протей-рептилоид, принимавший формы любых других живых существ, потом фантазия про кошмарных марсианских захватчиков оказывалась реальностью, в конце концов, человечество сперва погибало, а потом преспокойно воскресало в параллельной вселенной. В качестве персонажей к Герберту Джорджу присоединялись Эдгар Аллан, который По, и Артур Конан, тот, что Дойл. При этом Уэллсов было сразу два: выдвинутая в первой книге теория множественности миров во втором романе стала практикой.

Третий роман цикла четко вписался в намеченную тенденцию. Источником для «Карты хаоса» послужил «Человек-невидимка», от которого в книге Пальмы не осталось ничего, кроме основной идеи и почти неузнаваемого заглавного героя. Герберты Джорджи расплодились как кролики — сколько их в новом романе, я сосчитать не берусь. От апокалипсиса на одной отдельно взятой планете испанский писатель решил, не размениваясь на мелочи, перейти к полной гибели всей нашей вселенной. Идея множественности миров оказалась превосходным инструментом для конструирования сюжетов любой сложности и разнузданности. Теперь какого угодно героя можно преспокойно умертвить в одном мире, воскресить в другом, переместить обратно в первый, потом забросить в третий и еще парочку таких клонировать в четвертом, седьмом и тридцать девятом.

Грубо говоря, в «Карте хаоса» писателю позволительно все что угодно — вот он что угодно и делает. Перескакивает из настоящего в будущее, из одного альтернативного прошлого в другое, еще более альтернативное, населяет роман какими-то пришельцами, куда-то ушельцами и зачем-то зашельцами, вырисовывает сразу несколько замысловатых сюжетных линий, которые потом принимается еще более заковыристо сводить, наделяет героев разнообразными сверхъестественными, сверх-сверхъестественными и супер-мега-сверх-сверхъестественными способностями, устраивает безумные приключения, зверские битвы и жуткие трагедии эпических масштабов. Сумасшедшие изобретатели, обольстительные самки-вервольфы, тайные космические агенты, ужасные злодеи — ну и правильно, чего еще ждать от романа с названием «Карта хаоса»?

И все же Пальма есть Пальма, без эффектных финальных трюков, переворачивающих картинку с ног на голову и обратно, его книги не обходятся. Главный смысл не только романа, но и всей трилогии раскрывается ближе к концовке, когда по Лондону, вернее, по одному из лондонов в одном из параллельных миров проходит невероятный парад, состоящий из человеческих и нечеловеческих существ, придуманных писателями всех времен и народов. В результате «Карта хаоса» становится гимном творческой свободе, безграничной фантазии, дерзости воображения. За эту феерическую картинку автору можно простить даже уничтожение мироздания. Впрочем, беспокоиться нужды нет: если Пальма угробит одну вселенную, он тут же придумает нам другую.