Свет в конце барака

Критик: Андрей Мягков
Рецензия на книгу Зона интересов
Оценка: *

Поговаривают, в крыше газовой камеры второго крематория в Освенциме, куда эсэсовцы, по свидетельствам, засыпали гранулы «Циклона Б», нет ни одного отверстия. «Нет отверстий — нет Холокоста» — с размаху заключает англичанин Дэвид Ирвинг и натягивает на себя футболку с аналогичной надписью. Его соотечественник Мартин Эмис конспирологией не увлекается, а потому «Зона интересов» — второй роман Эмиса о том Холокосте, о котором говорить страшно. И если первый, «Стрела времени, или Природа преступления», рассказывал о жизни врача-нациста задом наперед и сохранял за счет этого символическую дистанцию, то в «Зоне» писатель, кажется, вместе с Ирвингом ощупывает каждый винтик газовой камеры — только никакого подвоха не находит.

Героев, голосами которых Эмис рассказывает о национал-социалистском грехопадении человечества, трое: племянник Мартина Бормана, который линию партии не слишком-то разделяет, комендант концлагеря, который разделяет ее слишком уж пустоголово и командующий зондеркомандой еврей, которого никакие линии уже не заботят — пересчитать бы бедренные кости своих соплеменников. Ситуацию в лучших романных традициях осложняют нежные чувства, которыми племянник Бормана на первой же странице решает воспылать к жене коменданта. Ясно, что такая история в таком месте добром не кончится — в том числе и для командира «зондеров».

Интонации рассказчикам подобраны как следует: так, комендант, которого за спиной кличут Старым Пропойцей, с особым трепетом относится к статистике, мыслит едва ли не Геббельсовскими речевками да еще и понемногу — вроде бы — сходит с ума. А к середине романа понимаешь, что вся эта полифония и в стратегическом отношении составлена отменнейшим образом: три ни в чем не смежных взгляда на Холокост выглядят прерывисто даже в пространстве их личного рассказа, кусочки разорванной фотографии без спешки складываются, и то, что проглядывает, заставляет неприятно ерзать под пледом. Собственно, насчет технического исполнения говорить особенно не хочется — на западе Эмис практически классик и ни о никаких «в грязь лицом» речи не идет — а вот про плед хотелось бы отдельно.

В «Зоне интересов» Холокост предстает как бизнес-проект — золотая середина между очищением арийской расы и экономическими перспективами этого очищения. И немыслимость того, что совершалось в концлагерях, упрямо не желает соотносится с обыденностью того, как это совершалось. По сути, Освенцим не так уж сильно отличался от птицефабрики или текстильного комбината — иллюстрацией этой мысли Эмис занимается примерно весь текст, и экономический портрет нацизма — промышленно-неповоротливого и скаредного — ему без сомнения удается. Проблема в том, что заставляя своих героев проговаривать организационные моменты и называя вещи своими именами, он несколько снижает градус художественной сопричастности — и здесь заметно проигрывает кинематографу. «Сын Саула» Немеша или «Феникс» Петцольда, которые там, где нужно, могли не говорить о Холокосте ни слова и просто показывать, били куда сильнее. Эмис словно бы и сам это понимает, а потому «зондер» Шмуль, одержимый идеей «свидетельствовать», бормочет в темноте барака: «Карандаша и этих клочков бумаги недостаточно. Мне нужны цвета, звуки — масляные краски и оркестры. Нужно что-то, большее слов».

Слова, впрочем, — это тоже немало, и менее пугающим — как и менее важным — роман Эмиса от всего вышесказанного не становится. А еще временами он по-настоящему смешной — и для книги о самой масштабной душевной анорексии в истории человечества это однозначная рекомендация к прочтению.

* Оценка указана редакцией Livelib