Воскрешение слов

Критик: Юрий Володарский
Рецензия на книгу Пальто с хлястиком
Оценка:

Если говорить о титулах, Михаил Шишкин — однозначный чемпион современной русской литературы. Все его немногочисленные книги, выходящие с периодичностью в пять-шесть лет, были отмечены какими-либо наградами. Никто кроме него не становился лауреатом всех трех ведущих прозаических премий России — «Большой книги» (2011 г., роман «Письмовник»), «Русского Букера» (2000 г., роман «Взятие Измаила»), «Национального бестселлера» (2005 г., роман «Венерин волос»).

Нынешняя книга может стать исключением. Во-первых, сборники эссе такого широкого резонанса, как романы, не вызывают. Во-вторых, многие произведения, вошедшие в «Пальто с хлястиком», уже публиковались ранее. В-третьих, концепция сборника не вполне очевидна — в него вошли тексты, разные и по жанру, и по стилю, и по времени написания. Скорее всего, кто-нибудь из критиков уже не без иронии отметил, что «Пальто с хлястиком» сшито из лоскутов. Впрочем, для Шишкина, неоднократно использовавшего в своей прозе метод коллажа, это дело обычное.

При кажущейся пестроте новой книги определенные закономерности в ней все-таки просматриваются. Открывают и закрывают сборник два очень личных текста — первый посвящен матери писателя (это заглавный рассказ «Пальто с хлястиком»), второй — его старшему сыну («Кастрюля и звездопад»). Тексты со второго по четвертый соотносятся с отдельными эпизодами истории России, в которых автора интересуют прежде всего проявления российской ментальности и их отличия от европейской. Отличия разительные и, похоже, непреодолимые.

Дальше идут литературоведческие эссе. В частности, самый объемный текст книги «Вальзер и Томцак» представляет собой рассказ о судьбе удивительного швейцарского писателя Роберта Вальзера, чудака, гения, безумца, мизантропа, страдавшего от непризнанности, и нелюдима, погибавшего от одиночества. К нему примыкают несколько небольших очерков о языке и творчестве, пожалуй, самых чеканных и афористичных в сборнике. Дальше, через давний, еще 1991 года, рассказ «Урок каллиграфии», в котором намечены многие черты шишкинской манеры письма, писатель возвращается к личным историям. В общем, вполне гармоничная и внятная структура.

Теперь о главном — о том, как это написано. А написано это либо хорошо, либо очень хорошо, либо потрясающе хорошо. В качестве доказательства приведу две развернутых цитаты. «Русская литература — способ существования в России нетоталитарного сознания. Тоталитарное сознание с лихвой обслуживалось приказами и молитвами. Сверху — приказы, снизу — молитвы. Вторые, как правило, оригинальнее первых». «Все важное происходит вне слов. И это важное, внесловесное, нужно перевести на язык музыки, или красок, или языка. Писателю ничего не остается, как совершить чудо и воскресить мертвые слова, сделать их снова живыми. И только этими ожившими словами получится говорить о любви».