ОглавлениеНазадВпередНастройки
Шрифт
Source Sans Pro
Helvetica
Arial
Verdana
Times New Roman
Georgia
Courier
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Предюбилейное
…Ну, вот: в этом году мне будет уже шестьдесят пять! А ведь кажется, что ещё толком и не жил. Семейные заботы, хлопоты о благополучии детей, поиски правды-матки в моей печальной России как-то незаметно состарили меня, что и в зеркало глянуть не хочется. Тело дряхлеет, всё лицо в морщинах, но душа-то – молода! И год от года, день ото дня становится моложе и моложе… Вот она и заставляет меня просыпаться ранним-ранним летним утречком и ехать за грибами в пойму, зимой же – на льдом покрытое Волгоградское водохранилище за судаком. И дело тут совсем не в грибах и рыбе, их количестве. Душа моя не может жить без природы. Только наедине с ней она свободна, радуется листочку и ветру со снегом, она растворяется в природе, иногда даже кажется, что ещё чуть-чуть – и она полетит. Высоко-высоко. Легко-легко. И тогда я вздрагиваю и мгновенно вспоминаю, что стою на земле, что я – всего лишь смертный, грешный человек, и шепчу в испуге: «Господи, помилуй меня! У меня ещё много мирских дел». В повседневности главное для меня – семья! Жена, дети, внуки… Вот и кручусь как белка в колесе и нахожу в этом превеликое счастье. Ну что ж, случается и так, что меня не понимают, это, конечно, печалит. Не более того. Но полёты души пока ещё продолжаются. Поэтому-то и пишу стихи… Приходит озарение – и они сами льются на бумагу. Если же вымучиваю – это при чтении сразу же видно. Надеюсь, что первых больше, но это решать уже тебе, дорогой мой читатель. …Эти две книги («И радости, и печали», «Счастью равная даль») я благодарно посвящаю своим литературным наставникам, поэтам: Николаю Константиновичу Старшинову и Валентину Митрофановичу Сидорову. К сожалению, их нет уже в живых. Но для меня они – живы! Они всегда в моей душе, с ними я разговариваю, советуюсь, читаю им новые стихи, гляжу им в глаза и жду, жду, жду, что же они скажут…
Лебяжная поляна
«Пока живу, люблю и помню…»
Пока живу, люблю и помню,Как детство милое моё,Волго-Ахтубинскую пойму,Природу дивную её.
Здесь, на Лебяжке, отдыхаю.У речки Ахтубы стою.О детстве солнечном вздыхаю.И славу старости пою!
«Проснулся вдруг в полночной тьме…»
Проснулся вдруг в полночной тьме —Тоска сжимает сердце мне.В тьме непроглядной слышу я,Что плачет матушка моя.Я знаю, мама умерла,Но вот она, светлым-светла,Стоит, опёршись на косяк:«Ну, как вы тут живёте, как!?»
И – затуманилась во тьме,И не пришлось ответить мне.
«Сидеть на берегу реки…»
Сидеть на берегу рекиИ вдаль глядеть из-под рукиНа облака, на солнце, водуНа божий мир, его свободу.
Какое счастье: просто жить!С водой-волшебницей дружитьИ улыбаться в ней себе,Но более всего – судьбе.
И воду пригоршней ласкать,И между пальцев отпускатьВ неторопливые потоки,Омыв ладони, лоб и щёки.
И видеть: в небе облакаКрылом махают мне слегкаИ вдаль плывут неспешной птицей,Чтоб там с рекой соединиться.
«С милой по лесу идём…»
С милой по лесу идём,Ягоду в лукошко рвём.
Выбираем покрупней –В ножки кланяемся ей.
Красовалась у дорожки –Смотрит нам в глаза с ладошки.
Полежит на ней немножко,И с ладошки – прыг в лукошко!
Глядь, а там её подружек –Три стакана, восемь кружек.
Словом, целая семья…– Кто спелее всех?– Я!– Я!
«Здравствуй, речка…»
Здравствуй, речка!В этот часОтвести не в силах глазОт волны твоей покатой,Светлой радостью богатой.
Ты куда себя несёшь,Ты о чём, река, поёшь?
Знаю, знаю, не серчай —Деток ветреных встречай!
Что, отбились от руки,Загулялись ручейки?! —
И широк, и чуть поуже,Все спешат к тебе на ужин.Все спешат к исходу дняБыть под боком у тебя!
«Поздний вечер – мой приятель…»
Поздний вечер – мой приятель,Он душой своей понятенИ открытым взглядом тож.
Мне с ним грустно и сердечноУдивляться бесконечно:Снова миром правит ложь?
Сказано ведь: люди – братья! —Кувыркнулись все понятья,И обманной стала речь.
Нам с тобой, хотя б немножко,Для себя, чуть-чуть в ладошке,Крохи правды уберечь.
«Дни осени прохладно-хороши…»
Дни осени прохладно-хороши,Они – как продолжение душиТуманным полем,Речкой, облаками,Всем миром, мельтешащим между нами.Мне было бы его совсем не жаль,Когда б не эта поздняя печаль.В печали жить и радоваться свету,И красоту рассеянную этуЛегонько убаюкивать в горсти,Всем сирым, всем обиженным нести.И принимать душой благую весть,И веровать, что счастье в этом есть!
«Опять тревожат душу сны…»
Опять тревожат душу сны,Что и печальны, и грустны.
Не о любви, не о заботе,Они всё более – в полёте.
Они в полёте, что – как свет,Его в земных заботах нет.
Он славен дивной высотойНад повседневною тщетой.
…Но в том, мой милый, и беда,Что сон взметнётся иногдаВзглянуть на всех родных, любимых,Земной заботою томимых.
В первый класс
Пора мне!Мама добрым словомНапутствует, не сводит глазС меня, а я стою в обновах —Сегодня в школу, в первый класс.И мама, солнечно-проста,Суёт мне шоколада плиткуИ открывает мне калитку,Как будто райские врата!
Апокалипсис
Новую осилили высотку —Сгинули в космической дали.Ближе, ближе подлетаем к солнцу —Дальше, дальше от родной земли.
Страшно ведь, что мать-земля в дорогуНе благословит нас никогда:«Улетели? Ну, и слава богу!Хорошо бы, если навсегда!»
«Ну и что ж я имею…»
Ну и что ж я имеюНа скончании дней?Что имею – лелею,Да и нету милейДетства, поля, степи на закатеИ у речки – костра,Приглушённого голоса бати:«Вновь клюёт густера!А с неё не уха, а – похлёбка…»Ну а где-то в крестьянской избеМама в окна засмотрится робкоВ благодарности Богу, судьбе.А вернёмся – раздеться поможет,Щи – на стол, ну и прочую снедь…И на скатерть ладони положит,На меня станет долго глядеть.
«В чернозёме, на суглинке…»
В чернозёме, на суглинке,И в моей душеВетру, зёрнышку, былинкеДом готов уже.
– Тук-тук-тук!– Откуда родомИ рождён кем ты? – Той же матушкой-природой,Те ж лица черты.Узнаёшь?– Да хватит врать мне!– И не думал врать!– Значит, мы с тобою – братья?– Ну, конечно, брат!
«Впереди горит поляна…»
Впереди горит полянаЯгодой осенней рдяно.
Я бреду с лукошкомЯгодной дорожкой.
Голову склоняю вниз,Земляничный сдвину лист —– Милая красавица,Разреши представиться?!А она в ответ:– Возражений нет!
В небо гляну: околоГолубого облакаЗемляникой рясноюСвисло солнце красное.И лучи стекают вниз,Словно сок, мильярдом брызг!
«Словно солнце на закате…»
Словно солнце на закате,Светит лампа в нашей хате.
В полусумраке спокойномМы сидим семьёй на койках,На скамейках – вместеСлушаем мы вести.
Мы воды набрали в рот —Хорошо приёмник врёт.Папка ухо чешет:«Хорошо ведь брешет!»
А о чём идёт брехня? —О колхозе нашем:Будто на три трудодняПуд овсяной кашиНа душу колхоз даёт…Хорошо приёмник врёт!
«Роза в дымчатой оправе…»
Роза в дымчатой оправеДачным утром хороша.В росах платьице поправит –Не цветок – сама душа!
И, склонившись над водоюРодниковою в ведре,Всё любуется собоюВ спелой девичьей поре.
Срежу. Сникнет. И обвянет.Но ещё листвой шурша,Вдруг в глаза мои заглянет –Не цветок – сама душа!
«И когда ж помудреет душа…»
И когда ж помудреет душа,Перестанет когда удивлятьсяЛжи, похожей на правду ножа,Правде, с ложью готовой сравняться?!
Сколько ж можно всех скопом жалеть,И прощать, и прощать, и прощаться?Сколько ж можно всё это терпетьИ терпенью души удивляться?!
Март
Игольчат снег, искрист и хрупок.Наступишь – в ямине следа,Разорванной, колючей, грубой,Мгновенно выступит вода
Галош повыше… ТяжелеютВодой набрякшие пимы.И ноги стынут, леденеютДо искр в глазах, до жуткой тьмы.
Домой приду – как будто с кожейПимы срослись… С отцом вдвоёмСнимаем. Мне отец поможет!…Потом – отшлёпает ремнём.
«Бессердечная дорожка…»
Бессердечная дорожкаВ тёмных путах ивнякаПритаилась на немножко,Мхом припудрилась слегкаИ скользнула в лог ромашек,И исчезла без следа.Вдруг привстала. Ручкой машет:– Пращевайте навсегда!
Я к ней эдак, я к ней так,Но – стеной стоит ивняк!Вдруг подумалось, что онПо уши в неё влюблён,Нежно, беззаветно,Также безответно!
Мать в храме
Стоишь в платочке строгомСклонённо перед Богом.
И крестишь часто-частоСебя, и в забытьиТы просишь детям счастья,Здоровья и любви,Всего, что в скорых письмахВсю жизнь писала нам,Ты шепчешь ныне, присно,Подняв глаза к глазам.То зачастишь, то режеПерсты на грудь кладёшь…Слова одни и те же…И всё же, всё же, всё ж…
«Холодно сегодня на дворе…»
Холодно сегодня на дворе!Словно суслик в крохотной норе,Головой упёршись в потолок,На печи сижу и грею бок.
Прислонившись к дышащей трубе,Думаю о собственной судьбе.
А судьбе моей двенадцать лет —Только счастья в ней как бы и нет.
Тут хоть в голос вой или кричи —Просидел полжизни на печи.
Мать внизу посудою гремит,Папка самокруткою дымит.
И петух проходит по избеС обмороженной бородкою в гульбе.
В закутке телок во сне сопит,В чугунке молозиво кипит.
И куделю бабушка сечёт…Счастье невозвратное течёт!
«Мы ещё не всё пропели…»
Виталию Смирнову
Мы ещё не всё пропелиНа подмостках и в тиши,Нам ещё смирять метелиДобротой своей души.
Нету в том, конечно, проку,Что не прятали мы глаз, —Подставлять ещё нам щёкуПод удары много раз.
Нам – свои печали править,Нам – в своей душе плутать…Но ответно – не ударить,Но ответно – не солгать.
«Ветром, солнцем и водой…»
Ветром, солнцем и водойЯ крещён в начале лета…И в согласии с судьбойЯ несу свой крест поэта.
Всяко в жизни было! Всё жДаже в дни тоски, провалаСтрочек солнечная дрожьДушу светом окропляла.
И послушное перо,Написавшее немало,Сеять радость и доброНикогда не уставало.
Счастлив я! И потомуВ жизни скорой и несытойСтрочек солнечных сумуЯ всегда держу открытой.
«Стоять на берегу реки…»
Стоять на берегу рекиИ думать, думать о былом…И как бы ни были горькиВоспоминания, с рукиСдувать прошедшие денькиИ отпускать на волю —Летят пусть речкой, полем,Над лесом, облаками,Над мигом и веками.И эта связь моя с природой,С небесной божией свободойИ повседневностью трудаДушой приветлива всегда.И не пугает, что там будетЗа гранью торопливых буден,И знать я это не хочу…Я – оттолкнусь и полечу!
Утренняя рыбалка
А над речкою туманы,А в туманах – лодки,Как в гостинице диваныС люстрой посерёдке.
Ранним утром не до снаИ любовной ласки.…И летит в прогал блеснаСтроить рыбам глазки.
Рыба прянет вдалеке,Не видна, но слышно,Что она живёт в рекеРадостно и пышно.
И, серебряно вкусна,С выкрутасом ловкимК ней летит моя блеснаС мыслью о поклёвке!
И туда ж блесна ПетраС шумом приводнилась,Словно в тушу осетра,Вся в мою вцепилась.
Тянем сцепку мы со дна,Лодка с места сбилась…Бух! И Ванькина блеснаВ наши две вцепилась.
Принагнусь лицом к реке,В «млеко» тычусь взглядом:Где там Ванька вдалеке?Где тут Петька рядом?
