Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Часть 1. Жестокие игры
1
Я сбежала от Йарры через три дня после нашей первой ночи. И нет, совсем не потому, что в первый раз он был груб. Наоборот – нежен. Ну, насколько это возможно при одержимости флером…
Помню, ночь была душной и по груди, по шее стекали капельки пота.
Я тогда совсем не умела шнуровать корсажи, и вся моя решимость закончилась примерно на втором ряду, когда атласные завязки обвились вокруг пальцев. Я краснела, дергала их, чувствуя себя круглой дурочкой, и на глаза наворачивались злые слезы – мало того что мне приходится раздеваться перед графом, так еще и…
– Я помогу.
Я даже не заметила, как он подошел, – босиком Йарра двигался совершенно бесшумно. Мужские руки быстро справились со шнуровкой и потащили платье вниз, лаская обнажающееся тело. Магическая татуировка рода в виде оскалившегося волка на его груди искрила, больно покалывая кожу, а на ум так некстати пришло, что ладонь, сейчас лежащая у меня на животе, способна проломить деревянный щит. Я вцепилась в шелк платья, не позволяя ему сползти ниже.
– Трусиха…
Я стояла посреди комнаты, опустив голову и прячась под волосами. Йарра обошел меня, остановившись за спиной. Его ладони легли мне на плечи, огладили их, пробежались вдоль ключиц, собрали локоны в горсть, заставив наклонить шею вбок и назад. Горячий рот оставлял жаркие следы на моей коже, а когда его губы прижались к бьющейся на шее жилке, я не выдержала, всхлипнула, силясь вырваться.
Граф не позволил, накрыл мой рот поцелуем, заглушая вскрик, прикусил и тут же лизнул губу, ловя мое дыхание. Хорошо помню свои ощущения тогда: липкий шелк платья в горсти, морозные уколы татуировки в ладонь – я уперлась в его грудь, пытаясь сохранить расстояние между нашими телами, – свою лихорадочную дрожь и давление его твердых губ. Руки Йарры скользнули по обнаженной спине, сжали ягодицы, притиснули меня к его бедрам.
– Моя Лира…
Я закрыла глаза, чтобы не видеть его темного от страсти взгляда, даже отвернулась, а он развел мои руки в стороны, и ничем не удерживаемое платье сползло, алой лужицей растеклось по полу. Остались лишь чулки и туфли с пряжками на щиколотке – розочки застежек показались мне невероятно глупыми.
Йарра положил меня на кровать, попытался вовлечь в любовную игру, но я лишь комкала простыни, заставляя себя лежать смирно. Сперва графа забавляло, как я вздрагиваю и дергаюсь от легчайших прикосновений, потом стало раздражать.
– Что же ты как кукла…
Тяжесть мужского тела мешала дышать. Жесткие мозолистые ладони сжали холмики груди, жадные губы вобрали одну розовую маковку, потом другую. Посасывали, пощипывали, тянули, пока я не начала стонать. Йарра спустился ниже, целуя живот, бедра, его горячее дыхание опалило промежность, и мир взорвался.
– Не надо!
Я выгнулась, упираясь в его плечи, пытаясь оттолкнуть, оторвать от себя. Его язык творил что-то невообразимое, неправильное, греховное. Я вся превратилась в один оголенный нерв, извиваясь под графом. Никогда не думала, что он способен на такое… Что я способна пережить такие ощущения. Томление нарастало, я, растеряв всякий стыд, прижимала его голову к бедрам, двигалась навстречу его губам и, кажется, просила не останавливаться.
Помню яркую вспышку удовольствия и сладкую судорогу, скрутившую тело, помню, что горло пересохло, – я часто дышала и никак не могла надышаться, помню довольную улыбку графа, странный, чуть солоноватый вкус поцелуя, короткую боль и непривычное ощущение наполненности.
Йарра наконец-то дал себе волю. Стиснул меня в объятиях так, что я охнула, его хриплое дыхание вырывалось сквозь сжатые зубы, а губы впивались в мою шею и грудь. Наконец он застонал и обмяк, придавив меня к матрасу.
Я тихо лежала, чувствуя, как мужское дыхание щекочет щеку. Через несколько минут граф перевернулся на спину, увлекая меня за собой так, что я оказалась у него на груди. Его сердце стучало как раз напротив моего уха, а пальцы перебирали волосы.
Было стыдно и неловко.
Я завозилась, попытавшись отползти в сторону, но рука на пояснице стала тяжелой.
– Не прекратишь ерзать – мы повторим.
Я сразу же замерла.
Граф тихо засмеялся. Райанский Волк на его груди наконец успокоился, спрятался, превратившись в незаметную глазу татуировку.
– Наедине разрешаю звать меня по имени. – И, не дождавшись реакции, добавил: – Поцелуй меня, Лира.
Сжав мои ягодицы, Йарра подтянул меня выше, теперь уже я смотрела на него сверху вниз, и в голове не укладывалось – поцеловать его? Самой? Графа?
– Ну же.
Зажмурившись, я мазнула губами по уголку его рта и спряталась под волосами.
– А теперь скажи: «Раду».
– Ра… – повторила я и осеклась. Замотала головой. Называть по имени человека, которого всю жизнь звала господином? Немыслимо.
Йарра хмыкнул и шлепком отправил меня к стене.
– Спи.
Утром меня разбудил быстрый дразнящий поцелуй. Еще сонная, я перевернулась на бок, потянулась и вдруг – вспомнила. Распахнула глаза, наткнувшись на насмешливый взгляд Йарры. На лице графа играла легкая улыбка.
– Мне пора, – погладил он меня по щеке. – Из покоев ни шагу, поняла? Я оставлю у дверей охрану, если что потребуется – скажешь им.
Я кивнула, натягивая на себя одеяло.
– До вечера, – попрощался граф и, насвистывая, вышел.
Я подтянула колени к животу, прислушиваясь к своему телу, пытаясь найти какие-то… изменения, что ли. Я – женщина! С ума сойти. При мысли о произошедшем ночью я залилась краской – неужели так будет всегда? Если да, то… то я, пожалуй, не против.
А еще я никогда не слышала, чтобы граф насвистывал мотив «Морячки»! И вообще насвистывал что-то.
Может, быть его любовницей не так уж и плохо? По крайней мере, за помощь Сорелу он меня не прибьет – а я твердо решила спасти сына бывшего Первого Советника.
Из окна гостиной был виден помост с последними из рода Дойер – остальных вчера вырезали люди князя. Самого Советника мне не было жаль, за одно то, что пришлось по его вине пережить Тиму, моему приемному брату, я была готова лично удавить Дойера, а вот Сорел… К Сорелу я привязалась. Не так, как к Тимару, конечно, или к Алану, которого я вряд ли когда-нибудь еще увижу, но…
Сложно это все.
Насколько все было проще и понятнее, когда у меня был только Тим!
Решительно надев халат, я потребовала, чтобы кто-нибудь из стражи добыл мне еды, причем желала я непременно сыр, копченое мясо и хлеб. И побольше! Да, вот такие у юной леди вкусовые пристрастия.
В ожидании завтрака устроила бардак в гардеробной, разыскивая плотные зимние панталоны, которые можно было бы носить как бриджи. Успев взмокнуть как мышь и проклясть все на свете, нашла их на самом дне сундука с бельем, надела. Поверх – легкое светло-желтое платье. Его цыплячий цвет мне никогда не нравился, хотя фрейлины и врали, что я похожа в нем на бабочку. Косу закрутила в плотный узел, перевив лентой так, чтобы ни один волосок не выбивался. В большую дорожную сумку из кожи какого-то редкого зверя – часть приданого принцессы Эстер – положила все деньги, что были у меня милостью Советника. Немного, всего сорок монет серебром. Подумав, спрятала во внутреннем кармане три перстня, несколько колец и серьги. Дурную идею добавить туда же колье, подаренное вчера Йаррой, прогнала, хотя даже на мой неискушенный взгляд его стоимость тянула не на одну сотню золотых.
Еды принесли целый поднос – видно, стражник не мелочился, выполняя мой приказ. Головки острого сыра, трех колец колбасы и каравая хватило бы минимум на троих.
– Еще что-нибудь, госпожа?
– Да, – уставилась я на солдата, – приборы, пожалуйста.
Тот непонимающе уставился на меня.
– Приборы, столовые. Ножи-вилки. – Чуть не рассмеялась, вспомнив Тимара. – Вот же… казарма! Кинжал хотя бы оставь, чем я все это богатство буду резать? Портняжными ножницами?
Покрасневший солдат отстегнул кинжал и, неуклюже поклонившись, сбежал, пока взбалмошная девчонка еще чего-нибудь не захотела. Дурак.
Громко оповестив стражу, что собираюсь наводить красоту, я приказала, чтобы меня не беспокоили. Завернула еду в тонкое полотно, сложила ее в сумку, а сверху добавила лекарств. Кажется, все. Одежда, конечно, тоже бы не помешала, но где ее взять?
Во дворе загомонили.
Я бросилась к окну в гостиной, пытаясь рассмотреть происходящее сквозь кружево гардин. Вон Йарра – высокий, худой, он выделяется в толпе разряженных придворных, как ворон среди павлинов. Лицо нейтрально-услужливое, но между бровями хмурая складка. Я точно знала, что он не сторонник развлечений князя – полноватого мужчины с тонкими усиками, обрамлявшими капризно изогнутую верхнюю губу.
Увидев мастифов, натасканных для охоты на людей, я сглотнула. Сидя, эти псы были почти с меня ростом. Надеюсь, они не имеют отношения к Лесным тварям, потому что иначе я пропала. С одним кинжалом против всей своры – отличный способ самоубийства.
Сорела освободили от колодок, подтащили к князю. Тот что-то сказал юноше, похлопав его по щеке ладонью. Меня передернуло, когда я вспомнила, как эти липкие руки касались меня во время танца.
Дальше я не смотрела. Выбросила сумку в окно спальни, выходившее в сад. Спрыгнула сама, выставив руки, чтобы смягчить удар. Оправив платье на случай, если кого-нибудь встречу, зашагала по боковым тропинкам к леваде, где со вчерашнего дня гуляли неприкаянные кони. Рыжий жеребец, уже знакомый со вкусом флера, быстро отозвался на зов.
Я навьючила на него сумку и повела к реке, окаймляющей сад. Насколько я помню окрестные ландшафты, единственное место, где можно спрятаться от охоты, – скалы в нескольких лигах южнее. Готова поспорить, Сорел отправится именно туда.
Я едва не опоздала. Помню, как внезапно ослабели руки, когда я увидела окруживших Сорела псов. Швырнула флер, превращая дрессированных убийц в слюнявых щенков.
– Кто ты? Ты ведь не принцесса, верно?
– Верно. Я Лира, ты знал меня как Лауру Орейо. Помнишь маленькую девочку, которую ты опекал в замке Йарры?
– Ты?! Все остальное тоже было ложью?!
– Прости, Сорел, – отвернулась я. – Если сможешь – прости, если нет, хотя бы не проклинай. У тебя есть три дня, чтобы добраться до Меота. Я уведу охоту.
Не глядя больше на парня, я спустилась к реке и побежала по мелководью, следя, чтобы мастифы оставляли четкие, хорошо различимые следы. Обернулась я только один раз, чтобы сделать благословляющий знак вслед всаднику на рыжем коне.
Охоту я водила за нос до самых сумерек. Я еще никогда так не выкладывалась, используя флер, чтобы заглушить вбитую в собак преданность хозяину и рефлекторное желание выполнять команды, подаваемые рогом. Уже ночью, когда предгрозовая духота стала невыносимой, а я окончательно выбилась из сил, я оставила псов в узкой расселине между скалами, велев им сидеть тихо. Мрачно улыбнулась, представив реакцию князя на пропажу любимой своры. Нет, псов, конечно, найдут, но не раньше завтрашнего дня – я завела охоту далеко в горы, где конному не пройти. А пешком, по cкалам, ночью, с лошадьми на поводу, в сапогах на тонкой подошве… Может, заплутают? Хотя на такую удачу я не рассчитывала – чувство направления у Йарры лучше, чем у намагниченной иглы.
Брань князя оглашала округу на несколько лиг. Каких только кар он не обещал псарям, если собаки не найдутся! Во время забега вдоль реки, карабкаясь в горы, я заставляла вожака подавать голос каждые двадцать – тридцать минут, а теперь псы молчали уже несколько часов. Мысленно пожелав удачи преследователям, я обошла их по широкой дуге и волчьим скоком – сто шагов бегом, сто быстрым шагом, направилась обратно к замку.
