Отзывы о книге De feminis

Прекрасный подарок себе к 8 марта (да и к любому другому дню года) — этот пышущий страстью — как сексуально-метафизической, так и художественно-литературной — сборник малой прозы от мэтра метамодернизма. При этом почти в каждом рассказе угадываются прямые либо косвенные отсылки к другим произведениям Сорокина.

«Очень приятно. Невероятно приятно. Нечеловечески приятно»

Автор сумел пройтись по реалиям 40-х, 80-х, 2000-х и даже немного — грядущих (не самого весёлого будущего) годов. Мне видится, что главными действующими силами его нарратива всё явственнее выступают фаллические и вагинальные символы, которые проступают в тексте так ярко и безапелляционно.

Надсмотрщица в немецком концлагере мечтает о любви и соитии с мужчиной, даже ритуально запускает в небо майского жука в надежде получить…

"Утро Призмы начинается чудовищно: не успев проснуться, она должна мучительно выбирать между Конусом и Кубом".

Эти рассказы Владимира Сорокина объединяет то, что героями в них являются женщины. К тому же, все истории так или иначе связаны с насилием – женщины либо подвергаются ему, либо творят его сами, либо становятся его свидетелями. Интрига почти каждого рассказа сборника заключается в сочетании реалистичной истории на достаточно актуальную современную тему и внезапно вторгающихся посреди или в конце текста шокирующих сцен насилия, пыток, убийства или грубых сексуальных актов, как бы подводящих итог данному дискурсу. Наиболее интересными мне показались «Сугроб» и «Гамбит вепря».

Московская студентка Маша встречает на катке, точнее в сугробе американца Тодда, и у них завязывается…

Очевидно мужской взгляд, но смешно.

Не стала дочитывать этот бред (а книги я чаще всего дочитываю, даже бульварные романы), так как жалко время. Довольно часто эта книга мелькала в книжных блогах, но на поверку оказалась абсолютным набором слов. Очень часто вижу рецензии на Сорокина, что это чуть ли не уникум современности. Но после трех глав этой книги желания знакомиться с остальным его творчеством нет. Обрубленные предложения (в данном случае я скорее за Пруста М.) и отсутствие смысловой нагрузки (сперма, вагины) отбивают желание читать дальше. Многие «литераторы» и иже с ними, вдруг чрезвычайно часто  видят незаурядность и глубокий посыл книг Сорокина. Понятно, что нужно уметь читать, что автор не написал, но хотел сказать, но не настолько же.. С другой стороны, как можно сего автора сравнивать с Достоевским, Толстым и…

Публика попятилась, раздались возгласы ужаса. На подиуме танцевало нечто. И люди бросились к дверям, давя друг друга. Вскоре клуб опустел. Убежали все – официанты, охрана, диджей. На полу в глубоком обмороке лежали две девушки и один мужчина.

С тем же постоянством, какое сводит смысл большинства реплик после выхода новой пелевинской книги к: "Пелевин уже не тот", читатель реагирует на нового Сорокина формулой: "все тот же". Смысл, при внешнем различии, идентичный - вы перестали нас удивлять. Один больше не забавляет меткими остротами. которые тотчас уйдут мемами в народ, второй не искушает термоядерной смесью цинизма и нежности.

Так-то они и не давали обязательств до скончания века забавлять нас и шокировать, но читатель ждет уж рифмы "розы" и noblesse oblige: назвался культовым…

Кто-то из критиков, кажется, Галина Юзефович, писала, что Сорокин как-то не так к женщинам относится. Вот Пелевин Виктор правильно, мягше, а Сорокин – нет. Ну, вообще-то в эпоху феминизма и мульти-культи правильные сигналы требуют от всех, от известных писателей особливо. Для этого и "Твиттер" придумали. Причем сигналы должны подавать все, а платят лишь некоторым.

Новый сборник рассказов крупнейшего на сей момент русского писателя Владимира Сорокина, этого мастодонта постмодерна, называется De feminis, что переводится с латыни "О женщинах". Впрочем, тут можно увидеть и намек на "дефеминизацию". Владимир Георгиевич, конечно, молодец и на сей раз. Да и мы тут не все еще в песдолизы вписались.

Бросается в глаза, что Сорокина несколько достал ЕС и немчура (писатель живет в Берлине). Рассказ…

Лет двадцать назад Сорокин вызывал у читателей шок и трепет. Одни его ненавидели, другие восхищались им. В 2002-ом году противники и поклонники Сорокина чуть было не сошлись в кулачном бою. Поводом к тому послужил роман "Голубое сало". Одни утверждали, что это порнография, другие, что это шедевр. Сегодня от былых страстей не осталось и следа. Книги Сорокина не вызывают прежних эмоций. В глазах современных читателей из великого и ужасного он трансформировался в заурядного и предсказуемого.

"Ок, бумер"

"De feminis" — сборник из девяти рассказов. Безвкусно придуманные персонажи стройными голосами затягивают старую сорокинскую песню о главном, — о плотском (животном) начале человека. Тема писек раскрыта в полной мере. В каждом рассказе — писька, а то и две. А за письками — и социальный…

Сборник. О нас. И как же странно читать художественную литературу о ковиде! Вакцинах, масках.

Достаточно catchy. Каждый отдельно взятый рассказ – с живыми, объёмными персонажами. Местами было затянуто, было непросто уследить за нитью повествования, но развязка каждой из историй не позволяла быстренько хвататься за следующую. Хотелось посидеть, переварить, подумать.

Иногда, думаю, мне не хватало каких-то промежуточных знаний, чтобы до конца понять некоторые отсылки. Однако, это не испортило впечатления от прочитанного. Рекомендую! Владимир Сорокин неподражаем в его стиле и взгляде на вещи.

Рассказ про Машу и Тодда — это нечто. Сидишь, как дура, переживаешь, успеют тампон извлечь или нет? И тут герои превращаются в некие странные объекты. Я чешу тыковку и думаю, так, ладно, я чего-то не понимаю, надо понять. Берем саперную лопатку и ищем смысл.

Слой первый: дело в тампоне? Маша в своем мире рукотворных прокладок настолько органична, что попробовав ее исправить и вывести на свет за ниточку тампона, Тодд ее убил? Мораль: не доставай лягуху из болота, на пляже она умрет? Ой... А дело оказалось не в тампоне. Многообещающий подтекст грустно вышел за дверь. Копаем дальше.

Слой второй: дело в любви? Трансформирующее чувство? Связь через континенты, которая убила обоих? Смотрим на инициирующее событие. Маша умерла, из-за тампона (предыдущий подтекст с надеждой заглянул в дверь)…