Cобственно, книга «Ахматова без глянца» стала невольным ответом на сборник Т.Катаевой «АНТИ-АХМАТОВА». И хотя серьёзные читатели на такие торпеды внимания не обращают, всё же та скорость, с которой продукцию Катаевой раскупили (кажется, уже был второй тираж), свидетельствует: даже наспех слепленное чтиво, сдобренное перчиком и клубничкой, остаётся для иных лучшим лакомством.
В этом смысле труд П.Е. Фокина с его систематизацией в разделах «Личность», «В кругу семьи», «На Парнасе», «Жизнь и судьба» выгодно противостоит заполошному и притом монотонно-скучноватому многословию цитат у Катаевой.
Достойно представлен в книге Николай Гумилёв (главка «Николай Степанович Гумилёв, первый муж» в разделе «В кругу семьи»). Есть его живой, подробный портрет, данный В.С. Срезневской, а также важные факты взаимоотношений супругов — великих лириков. На вопрос, кого она больше ценит из поэтов её окружения в пору акмеизма, Ахматова ответила: “Гумилёва” (не Мандельштама). И с усмешкой пояснила: «Ну, это видно, моё личное дело — любить Гумилёва»” (Н.А. Ольшевская). “Мне всегда казалось, что через все свои трагические любови и браки она пронесла какое-то неиссякаемое чувство к Гумилёву” (Н.А. Роскина). В книге представлен живой портрет и Л.Н. Гумилёва (его ахматовский, с горбинкой нос не от природы, а вследствие удара доски в переносицу, полученного во время взрыва на фронте, — свидетельство М.В. Ардова), тактично, но определённо показаны его непростые отношения с матерью…
Но и то сказать: не только катаевские выпады, но и добросовестные подборки Фокина проскальзывают мимо Ахматовой, хотя вроде бы ни в том, ни в другом случаях глянца нет. Причина этого, кажется, единственная: и жизнь и творчество Ахматовой настроены на то, чтобы это всё было и никогда бы не имело какого-либо серьёзного значения. Помню, я долго пытался объяснить причины той магии, которую явственно чувствую, читая Ахматову. И вроде бы не из круга моих литературных предпочтений, и другое, и третье… Но — завораживает. А однажды прочитал, что она была страстной пловчихой (“неутомимая наяда” — пишет Срезневская, но это уже ненужная романтизация), плавала даже в Неве, и всё прояснилось. Ахматова, переплывающая Неву, — это, знаете ли, действительно подлинное! А вокруг этого можно собирать всё что угодно. Всё равно остаётся только прекрасное. Веришь и Льву Озерову, увидевшему Анну Андреевну в оконце цинкового гроба, как “царевну в гробу”, понимаешь и переживание Иосифа Бродского: “часто оказываюсь во власти ощущения, будто она следит откуда-то извне за нами”… Да что ещё говорить, если ахматовскими строками открывается наша «Литература»?!
Сергей ДМИТРЕНКО
