Цитаты из книги Моя профессия: Дон Кихот

"У меня, знаете ли, другой счёт к людям и словам. Для меня "великие" - это Пушкин, Лермонтов, Толстой, Мусоргский. Или учёные - Курчатов, Ландау, Сахаров. Мне в такой "системе координат" жить как-то естественнее".

Послевоенная жизнь была трудной, в бытовом отношении даже тяжелой, но мы, как ни странно, остро ощущали себя счастливыми. Я хорошо помню это безмятежное, беспричинно накатывавшее на меня ощущение счастья. Вдруг, посреди улицы, посреди ничего не значащего разговора, в трамвае, я чувствовал себя совершенно счастливым…

На самом деле жизнь актера – страшная штука. Жестокая, несправедливая, нервная. Она слишком от многого зависит: от режиссера, от Случая, от стечения обстоятельств, от успеха. От того, насколько этот успех вскружит или не вскружит актеру голову.

А Анна Андреевна Ахматова… Удивительная была женщина! Седая, величественная, немногословная, красивая даже в старости. Такая скупость в движениях, такая загадочная полуулыбка…. Она пришла за кулисы «поблагодарить меня за Альдемаро», и я поцеловал ей руку. Это воспоминание, представьте себе, меня до сих пор волнует

Конец войны я встретил в Москве. Началась для меня война тишиной, а закончилась грохотом салютующих орудий. 9 мая 1945 года таки остался самым счастливым днем моей жизни. Больше никогда я не видел столько счастливых, одновременно плачущих и смеющихся лиц. Ни одному военному не удалось в этот день проскочить по улице…

На мое поколение, почти целиком выбитое войной, пришлось много всяких испытаний, несчастий. Но почему-то они нас не испортили. Нас жизнь эта, по сегодняшним меркам и жестокая, и нищая, воспитала не алчными, не жадными, не злыми. Да, все время приходилось бороться за существование, как-то выживать, но мы относились к этому…

После Сталинградской битвы – видимо, в качестве подарка – мы с моим Тристаном получили особый «победный» паек. Это было целое событие: сыр, колбаска, чай, масло, хлеб. Обескураженные своим нежданным богатством, мы свалили все это на стол в гримерке и долго-долго любовались «натюрмортом». Все, помню, подсчитывали, на…

И как бы мы сегодня не относились к Сталину (а относиться надо, мне кажется, так же «сложно» и неоднозначно, как, скажем, к Петру I), но в годы войны одна только мысль, что Сталин в Москве, придавала людям силы, помогала выжить. Что ж поделаешь, если это было так. Значит, не все потеряно, думали люди….

Когда Оскару Строку исполнилось 80 и я пришел на его юбилей, чтобы спеть, по его просьбе, «как когда-то», песню «Два друга», он мне сказал: «Вот видишь, Володя, мне уже восемьдесят. А у меня ощущение, что я еще не жил». Теперь я его понимаю прекрасно. К юбилеям я отношусь стоически. Их надо пережить. Хотя больше всего…

Я люблю свои юбилеи. Не делаю из них культа, но и не упускаю случая, чтобы собрать своих друзей и свою публику. Их еще много. Такие моменты в жизни приятны. Как верно однажды заметил Алеша Баталов, актеры ведь умирают не тогда, когда их уносят на погост. А когда зрители их забывают. Иногда при жизни.