Рецензии — стр. 2

Чтение началось легко, я читала, читала, пытаясь вникнуть в происходящее, что было довольно легко, потому что происходило очень мало. И неожиданно для себя заметила, что половину книги я прочитала, но никакого развития сюжета так и не произошло. Азиатская литература созерцательная? Ну.… Созерцательности тут тоже не то, чтоб очень много.
Часть книги уделяется взаимоотношениям с родителями – воспоминаниям о маме, общению с отцом. Вероятно, что сейчас я нахожусь не на том жизненном этапе, чтоб мне нравилось читать о чем-то подобном, чтоб меня задевали за душу размышления о потере родственника.
И Накадзима… Накадзима, Накадзима, Накадзима… Главная героиня на нем просто свихнулась, это мне напоминало мою соседку, которая все уши мне прожужжала про своего полудохлого парня, который вызывал у меня только недоумение, а никак интерес к его жизни, но я была вынуждена слушать про него бесконечные речи.
Тихоро много размышляет по поводу того, что большая компания соглашается выделить деньги на сохранение школы при условии, что Тихоро добавит в свой рисунок логотип их компании. И, если честно, мне все возмущения Тихоро кажутся просто пустой болтовней, она не вкладывала в свой рисунок никакого смысла, никаких творческих идей, абсолютно ничего, полностью готовая к тому, что ее рисунок уничтожат. А после почувствовала себя обиженным автором, который подобным не занимается, не любит жесткие рамки, не желает прогибаться под этот мир, тоскливо и безрадостно Тихоро от такого предложения. «Просто нарисуй этот логотип и спаси школу, чертова ты страдалица!» - хотелось крикнуть мне прямо в книгу. В целом все немного пронизано тем, что общество душит творческих людей. Даже повар в ресторане описан как человек, который получил отличное образование и практику в Европе, но вынужден готовить так, как нравится местным, провинциальным клиентам. Ее выбивает из колеи изменение условий…. Оба героя какие-то инфантильные и неприспособленные к жизни. С другой стороны, так хорошо, что они нашли друг друга.
Какая-то вышла нереалистичная, либо недосказанная история Накадзимы. Мне в ней не хватило чего-то, да я бы даже сказала, что очень многого мне в этой истории не хватило, очень все скомкано. Он был маленьким, конечно, но хм… знал способы противостоять гипнозу?... Ну да ладно. Но, как будто бы, при таком травмирующем опыте первое, что должно прийти в голову – обратиться к психотерапевту, но нет.
Скорее всего, что к творчеству данного автора я не вернусь, не мое это. Вроде бы небольшая книжка, читалась легко, но какой-то осадок оставила неприятный после себя.

Будет ли у нас ещё хотя бы день, который мы могли бы провести с мамой?

Однажды мать потерялась. Вся семья искала ее и много нашлось сожалений, невысказанных добрых слов, но их время было уже упущено. Всему свое время. Если не уделять близкому человеку время и внимание, то настанет момент, когда уже ничего нельзя будет изменить. Вся семья оказалась в тисках своей вины. И вроде бы есть надежда, ведь ни живой ни мертвой маму еще не нашли. Но с каждым днем тает здравый смысл увидеть мать, провести с ней хотя бы час чтобы спросить что она любит, что ей нравится, чтобы послушать что она скажет. И чтобы попросить прощения.

Построение книги, как здесь, мне еще не встречалось. Каждая глава от имени одного из членов семьи – отца, старшего брата и двух сестер. Есть еще средней брат, но его почему-то не стали описывать. Повествование ведется по отношению к тебе. Пропавшая мать повествует «ты лежишь, ты думаешь, ты идешь раздавать листовки о розыске…».

В таком контексте невольно воспринимаешь всю историю как гораздо более личную, чем просто книга. В памяти всплывают бабушки и дедушки, которые, как и героиня жили и трудились в селе, а не в столице. Люди, которым пришлось пройти тяготы и невзгоды чтобы ты получил образование, пришел именно сюда, где ты сейчас. И отдельно хочется сказать спасибо тем, кто уже не услышит. Хотя мне на первый взгляд не о чем сожалеть.

Я всю жизнь или ничего не говорил твоей матери, или упускал момент, чтобы сказать, или считал, что она сама поймёт. Теперь я мог бы сказать ей всё, но рассказывать уже некому.

Главный герой романа, делая хороти (это больше, чем просто наколка в европейском понимании, для японца это целый вид почитаемого искусства) героине, говорит:

– Я забыл, насколько это затягивает… не только того, кому делают наколку, но и художника.
– Вот уж не сказала бы, что это затягивает!
– Еще несколько сеансов – и ты почувствуешь себя совсем по-иному.

Так и я, читая это произведение, давно пылившееся в хотелках, поначалу не испытывала абсолютно никакого удовольствия от чтения, мне всё хотелось подогнать развитие событий, ускорить происходящее, созерцательность тяготила и раздражала, хотелось поскорее узнать, что мучает героиню и как имперский садовник оказался в Малайзии.

Но постепенно, шаг за шагом происходящее стало проникать в душу, неспешность радовала глаз, умиротворение заставляло перевести дух и не спешить, потому как именно здесь и сейчас и происходит жизнь, вместе с героиней Юн Линь приходилось учиться задерживать дыхание и останавливать нескончаемый бег мыслей в мозгу, заставляя стрелу лететь точно в цель и отпускать ненависть в душе.

Вторая мировая война и участие в ней большинства стран для многих ассоциируется с европейским театром действий и это понятно. Но в Азии в то время тоже шла война, где агрессором выступала Япония, стремившаяся завоевать и подчинить себе народы континента.

Китаянка Юн Линь вместе с сестрой оказались в японском концлагере. В итоге выжить удалось только Юн Линь, давшей себе и сестре еще в момент пребывания там три обещания:
сбежать и выжить;
создать японский сад в память о сестре, которая увлекалась Японией и её искусствами, в том числе и созданием удивительных по красоте и смыслу садов;
найти место, где в годы войны находился лагерь и почтить память оставшихся там навсегда.

То, что пребывание в японском лагере наложило отпечаток на дальнейшую жизнь, не подлежит ни сомнению, ни обсуждению. Как и то, что ненависть к японцам, разрушившим её жизнь и семью, не могла просто так утихнуть. По иронии судьбы, помочь создать ей сад, а заодно, возможно, и избавиться от сжигающей её саму ненависти помогает тот самый японский садовник, когда-то служивший императору.

Это собственно только завязка истории, где у каждого из героев свои тайны, где на поверку оказывается всё не так просто, как кажется на первый взгляд. История любви и ненависти, прощения и смирения, терпимости и терпения, содержащей в себе много интересных фактов культурного, исторического и политического плана региона. Полная красоты окружающего мира, так непривычного нам, умиротворения и покоя, идущего рядом с войной и разрушением. Зыбкость существующего и туманность будущего, удивительные сады, загадки, которые порой так и остаются ими, словно напоминая, что все не дано знать никому.

Несмотря на страшные события, описываемые в романе, грусть и меланхолию текста при полном отсутствии динамики, от книги и автора остается самое благоприятное впечатление и желание непременно прочесть у него что-то еще, погрузившись в непривычный мир азиатской литературы.

Неторопливая, лиричная история. Но при этом, не могу назвать ее растянутой или затянутой - на протяжении всей истории некое напряжение, "захват" истории держит и не отпускает.
При этом тема книги - очень живая и актуальная для каждого человека - мама, ее жизнь, ее история, все, что связано и не связано с мужем и детьми, семьей, ее личная история.
В Сеуле, на станции метро теряется пожилая женщина - отпуская руку своего супруга, она просто пропадает в недрах огромного города. Супруг и трое детей начинают поиски и при этом в размышлениях все воспринимается через призму их отношений с мамой и женой.
И как оказывается, жизнь у Пак Сонё была не простой - старшая дочь рассказывает свою историю, сын вспоминает памятные для себя моменты, младшая дочь воспринимает историю через свои отношения с мамой и свое отношение к ней.
Трепетное отношение детей перемешано с моментами безразличия, когда своя взрослая жизнь отделяет детей от родителей. Воспоминания счастливые перемешиваются с обидными и трагичными моментами - вся жизнь женщины встает перед глазами у читателя.
Отдельная глава книги посвящена супругу - тут и боль, и отчаяние, и безразличие - семейная жизнь супругов вобрала в себя все моменты. Именно в этой главе мне было жаль главную героиню - пройти пришлось через многое, выстоять, вырастить детей, иногда совсем без помощи супруга.
Еще одна глава - отношения Пак Сонё со старшей сестрой мужа - тоже особая история, где властность и безразличие соседствовали с помощью и заботой.
Вроде бы - обычная семья, обычная семейная жизнь, но сколько всяких сюрпризов скрыто за фасадом семьи - большая семья, дети, внуки, забота, эгоизм, ненависть, раздражение - все смешано и перемешано, поэтому история получилась такой правдивой - по сути, история без начала и конца о жизни обычной семьи.

⠀⠀⠀⠀⠀Книга повествует об одной китайской женщине по имени Юн Линь - судье, досрочно вышедшей в отставку. Юн Линь возвращается на территорию нынешней Малайзии (бывшей Малайи), где в молодости мечтала воссоздать невероятной красоты сад в честь своей сестры, умершей в японском концлагере во время войны.
⠀⠀⠀⠀⠀Тогда, много лет назад, с целью воплощения идеи, она обращается за помощью к императорскому садовнику Аритомо. Японец отказывает девушке в своём участии в создании сада, предлагая однако стать ей своей ученицей. Почему же героиня, пересилив гордость и ненависть, соглашается вновь подчиниться врагу? ⠀⠀⠀⠀⠀Оказывается, Аритомо не просто садовник, а творец прекрасной изысканной композиции- Югири - «Сада вечерних туманов», слава о котором простерлась далеко за пределы Малайи.
⠀⠀⠀⠀⠀У читателя есть возможность и самим стать созерцателем этого очарования. По всем законам жанра азиатской литературы, описание природы в книге действительно красочное и колоритное:

в этих горах, где дыхание деревьев обращалось в туманы, где туманы сливались с облаками и вновь выпадали на землю дождем, где глубоко под землей корни впитывали дождь и он вновь, в виде паров, выбирался наружу через листья в сотне футов над землей. Дни здесь приходили из-за одного массива гор и уходили за другой, и я привыкла считать Югири местом, угнездившимся где-то в складке между рассветом и закатом солнца

⠀⠀⠀⠀⠀В описании японского сада посреди жарких тропических пейзажей Малайи захотелось задержаться подольше; я неторопливо смаковала каждую строчку, встречающуюся про изображение живописной флоры.
⠀⠀⠀⠀⠀А вот с самим сюжетом как-то у меня не срослось. Мне не импонировал никто из персонажей, за исключением, Аритомо, создателя прекрасного сада. Гений, чувствующий природу, ощущающий всем своим естеством гармонию с ней, держится поодаль от людей, храня свои тайны. Вот и понравился он мне своей загадочностью.
⠀⠀⠀⠀⠀Постоянно путаясь в национальностях, минувших войнах и захватах, я теряла время от времени нить повествования. Усугубляло для меня трудность в чтении и то, что главы поочередно описывают события настоящего времени и воспоминания из молодости главной героини, из-за чего я тоже не сразу понимала какой период времени имеет место быть.
⠀⠀⠀⠀⠀В общем, «Сад» дался мне очень тяжело, что довольно досадно, видя сколько почитателей он себе снискал. Попробую позже осилить его ещё раз)

«Портфель учителя» - очень меланхоличная книга, которая оставляет после себя терпкий осадок. Для меня это стало попыткой получить еще одного любимого автора из разряда Саяка Мурата. Но, к сожалению, это совсем другое… И это не говорит о том, что данная книга плохая, нет, она просто занимает другую нишу в литературе. И, к сожалению, она мне не совсем близка, но я признаю, что написана книга хорошо, даже отлично. Я прочитала её буквально за несколько часов.

«Портфель учителя» будто создан для того, чтобы как плед укрыть нас в холодное время года и как чай/кофе согреть нас, когда больше ничего не греет.

На страницах произведения встретятся два одиночества – мужчина и женщина, учитель и ученица (как в школе, так и в жизни). Они остались одиноки по разным причинам, но мы имеем сам факт этого явления. Они встречаются случайно, за стойкой одного из многочисленных, но не самого популярного из них бара. Слово за слово, бокал за бокалом и вот…появляются темы для разговора, там более одна проблема беспокоит их разум и бередит душу – одиночество.

Темой одиночества здесь пропитана каждая страница. Но, у автора получилось осветить этот вопрос, не скатываясь в унынье. Да, они одни. Но это не значит, что они несчастны. В их жизнях происходят обыденные события, просачиваются случайные встречи. Просто вся суть, что другие люди не задерживаются в их жизни. Почему? Я думаю, когда это происходит каждый должен задать себе этот вопрос и уверяю вас: у каждого будет свой ответ, индивидуальный.

Как же мне нравятся японские авторы своей манерой изложения фактов и раскрытия идей. Они пишут об обыденных вещах жутко интересно и приводят метафоры, которые никогда не пришли бы на ум.

По итогу скажу следующее: это был интересный литературный опыт. Несмотря на то, что книга оказалось «не совсем моё» - она прекрасна. Честно, попробуйте, тем более книга есть уже в доступе в электронном формате. Она не займёт у вас много времени, но возможно, даст чуть-чуть материальчика «на подумать». Моя оценка 4/5

А если зуд - без дела не страдайте,-
У вас еще достаточно делов:
Давите мух, рождаемость снижайте,
Уничтожайте ваших воробьев!

В. Высоцкий, «Письмо рабочих тамбовского завода китайским руководителям», 1964

Первый же абзац романа заставил чувствовать какую-то удивительную похожесть, то самое чувство узнавания, которое так легко ощутить и трудно описать. Я почти сразу сообразил, что абзац этот просто требует сравнить его с началом «Ста лет одиночества». Уж не потянуло ли Юй Хуа в магический реализм? Доступные источники утверждают, что было дело, баловался автор оным, хоть и поостыл. Но вот ведь, потянуло на старое, захотелось рассказать миру о своем Макондо, о маааленьком поселке (по китайским меркам, всего пятьдесят тысяч человек).

Лючжени нет на карте КНР. Вернее, нет в том месте, где ее помещает Юй, между Шанхаем и Ханчжоу (откуда, внезапно, родом сам автор). Так, конечно, проще – бери да рассказывай любое, раз оно не привязано к конкретному месту. Однако же стоит отдать автору должное – несмотря на то, что он сам зубодер, центральным персонажем местного зубного врача он делать не стал.

Роман довольно грубо сшит из двух частей, которые так и хотят развалиться, что твои перешитые в костюмы сутьянсеновки, о которых с явной ностальгией пишет автор. Оно и не удивительно, так как по открытым источникам автор хотел написать роман в два раза меньше, однако же не смог себя остановить и разошёлся.

Если честно – самое внешне в романе интересное, это то, что написан он не эмигрантом, а настоящим китайцем из Китая. Это сразу делает всю критику, весь полемический запал более весомыми, ибо от эмигранта это не воспринималось бы и вполовину так же серьезно. А Юй шпарит, рубит правду-матку, показывая, насколько китайское общество готово рефлексировать над своим прошлым. Любопытно и то, что на Западе роман приняли на ура, тогда как в Китае сильно критиковали за разнузданность, обсценную лексику и некоторый натурализм кое-где и иногда. Т.е., чего уж там, автор заметно соответствует стереотипам нашим, с другой стороны великой стены. Это малость вызывает подозрения – знаем мы таких, пишущих то, что хотят услышать. Но и внутри, кажется, спрос был, кино снимали, дискутировали и перетирали. Возможно, что-то живое во внешней стороне дела есть.

Первая часть – это ветры Культурной революции, уносящие людей. Все кроваво, мрачно и как-то странно непохоже на наше насилие в 30-е и несколько позднее. Механизм какой-то другой, хотя триггер вроде бы один – существующие и мнимые классовые различия. Но китайцы сделали все как-то снизу, с нахлестами цзаофаней на хунвейбинов, с редкостной дурью и кашей. И чего-то только люди не учудят. Мой дед в 50-е учился с китайцами в Москве, жил с китайцем в одной комнате. Они с ним даже исполняли в Кремле украинский танец перед большой аудиторией, у меня и фото сохранилось. Дед с ним довольно долго переписывался, в Китай письма отправлял. А после начала Культурной революции ответы приходить перестали.

Но Юй не пишет об этих временах в мрачном тоне. Вообще, чего уж греха таить, весь роман – это гротеск, но такой гротеск, без которого и невозможно говорить о недавнем прошлом. Знаете, в некоторой мере повествование напоминает «Форреста Гампа», такое же уважительное отношение к прошедшему вместе со снижением пиетета из-за фигуры рассказчика. Если честно - не смог сообразить, есть ли отечественный пример подобного подхода, несмотря на схожесть периода 90-х («реформ и открытости») у нас и у них.

Юй пишет о своем детстве, пишет, несмотря на сопли и слезы, порой даже радостно. Пусть вокруг все больше флаги и больше повязок, больше дезорганизации и откровенного паралича власти, дети находят свой внутренний мир. И то, что они будут вспоминать годами, несмотря на все семейные распри Сун Гана и Бритого Ли, и «Белого кролика», и знаменитый рис, и смерть родителей. Юй не был бы Юем, если бы не снижал максимально градус пафоса блевотиной и туалетным юмором, однако же не до конца ему это удалось, мальчишки вышли трогательными, что твои печальные принцы из начала «Троецарствия».

Возможно, именно шутки над чувствительным прошлым и вызвали критику Юй Хуа внутри Китая, ибо не все готовы адекватно такое воспринять (судя по «Форресту Гампу», у американцев с этим проще). Но именно эта самоирония, это умение видеть забавное и во время общей катастрофы привлекло меня в авторе, ибо это мало кто умеет и само по себе дорого стоит.

Заинтересовала и эта смесь низкой и высокой культур, которая развлекает и Юя тоже. Он намеренно ввел в повествование профанных поэта и писателя, заставив их (периодически) ссылаться на китайскую классику в самых неподходящих местах. Автор, как мне кажется, пытается так малость надорвать путы традиции, высмеивая некую косность поиска всего и вся в четырех классических романах. Однако же сам факт, что и Юю приходиться на эти романы ссылаться, пусть и с иронией, говорит о том, что они все еще китайцам важны. Но не забывает Юй и о боевых искусствах, вернее – о простых боевиках о них, заставляет героев тренироваться в подсечках, славит баскетбол в целом и слэм-данк в частности. Эта смесь высокого и низкого как раз правдоподобия гротескной книге добавляет, ибо так обычно люди и воспринимают все.

Вторая часть проще, смешнее и больше. Бухаринский лозунг воплотить у китайцев получилось быстро и без особой раскачки. Тут все – от первых шагов с заказами артели инвалидов до мусорной корпорации, от полуподпольного пошивочного цеха до гигантской корпорации, занимающейся всем. В какой-то момент схемы бизнеса стали отчетливо напоминать гигантскую средиземноморскую сеть из "Уловки-22", с неочевидными вывертами и непонятными логическими цепями обогащения. Видно, что тут Юю проще писать – Культурную революцию он застал ребенком, поэтому сделал ее фоном жизни детей. Эпоху реформ и открытости он прожил целиком, так что она для него вовсе не фон, а жизнь и есть. И тут он дает волю своему размаху – перед нами какой-то гоголевский сюр образующихся и лопающихся состояний, коррупция, мусор и секонд-хенд, бытовые трагедии первоначального накопления и карнавал потребления. Это мы все видели, все знакомо, от челноков и первых иномарок до пафоса первых небоскребов. Очень уж, правда, главный капиталист человечен, многих не забыл и синекуры понасоздавал, у нас вот с этим аспектом как-то не задалось, увы (и вообще от массы он как-то слабо оторвался).

Когда автор начал создавать новых персонажей, я напрягся. Выдохся, что ли? Повеяло каким-то шантарамом, но, к счастью, вдохновение вновь вернулось и роман понесся к своей предсказуемой, логичной и радостно-печальной развязке (обещанной в самом начале).

И вот все позади, образы героев мутировали или они умерли, Китай изменился, Лючжень стала иной. Автор расстался со своими героями в середине 2000-х, когда рост еще был ростом, а мир вроде бы быстро и успешно развивался. То десятилетие и в России было похожим, хотя бы по внешним признакам. Мир уже совсем другой, и то, что было современностью, теперь уже опять история, скрытая за лавиной новых смертей и войн. В сухом остатке же для меня новый автор, умеющий припугнуть читателя отрыжкой и пускаемыми персонажами ветрами, но скрывающий за площадностью и хорошее понимание людей, и умение видеть постоянное в изменяющемся. И китайцы – тоже люди, кто подумать бы мог.

Полгода назад я прочитала "Дар дождя" (дебютная книга автора) и была очарована. Учитывая, что "Сад вечерних туманов" получил Азиатский букер, ожидала, что это произведение будет если не лучше, то не хуже первого. Рецензия получилась неизбежно сопоставительной.

Итак, Тан Тван Энг вновь пишет на ту же тему: Малайзия под игом японской оккупации. Если в "Даре дождя" история фокусируется на событиях до и во время (по большей части), второй роман - это рефлексия восстановления, послевоенные годы. В обоих романах есть фигура наставника-японца, который оказывается двойным агентом, шпионом, предавая тем самым доверие своих учеников . В обоих романах герои вольно-невольно, но пособники захватнического режима: Филипп становится переводчиком и служащим японского правительства (пусть и пытается тайно помогать повстанцам), Юн Линь пытается спасти свою жизнь, находясь в лагере военнопленных, поэтому доносит на других пленников. Оба испытывают к своим наставником сложные чувства, и не важно, платоническая или сексуальная это связь, она во многом определяет их жизни. Фабула обоих романов очень схожа: знакомство с наставником-японцем - развитие отношений - исчезновение наставника - появление другого японца, который открывает глаза на какие-то события из прошлого наставника - выяснение правды - подведение жизненных выводов. События эти в романах могут быть несколько переставлены местами, обособлены какими-то другими происшествиями, но в целом синонимичны.

Почему "Дар дождя" мне понравился больше? Пожалуй потому, что в этом романе я именно почувствовала Малайзию (на тот момент - Британскую Малайю): увидела совершенно незнакомую мне страну во всем ее культурном великолепии. "Сад вечерних туманов" говорит не столько о культуре Малайзии, сколько о японском влиянии и искусстве. Вот эта предельная японоцентричность меня и подвела. Роман неплохой, но откровением не стал. И отношения Юн Линь с Аримото оставили меня равнодушной. Возможно, ожидания были слишком высоки; возможно, роман объективно слабее (мне, простите, он показался скучным и душным); возможно, стоит читать сначала "Сад...", а потом "Дар дождя". Написано так же хорошо, но абсолютное не моя книга, увы.

Короче, это оказалось просто дико, просто дико скучно и словно бы под копирку, то есть практически повторяло первую книгу энга. Причем, в той было намного больше неудобностей и острых углов, но при всем она куда как интереснее. Зато за эту историю автор даже получил какие-то там букво-премии. Наверное, оно того стоило. Нда. Плюс, ко всему прочему, явно подкачал перевод в плане всяких нюансов, тонкостей, то есть красоты слога. В общем, от текста за версту веяло деревянностью, и ежели бы не игра, в ходе которой я столь опрометчиво выбрала книгу, черта с два стала бы дочитывать.

Значит, в этот раз главная героиня - не предательница на службе у врага, а заключенная в концлагере. Но по большому счету недалеко ушла от ловкого виляния ради личного выживания (это я ни разу не в осуждение). Впрочем, предавала она посторонних, а не родных людей. Наверное, можно считать это в какой-то мере смягчающим обстоятельством.
Но все равно она бесит. Бесит своими неумными высокомерием и наглостью по отношению к другим, хотя и у самой рыльце в пушку. Вот японцы - звери такие - истребляли китайцев. Ну да, факт. Так все и было. Только с чего девушка взяла, что они начнут пробивать лбами землю у ее ног? Если не хотят, то и не будут, и хоть ты исфыркайся. Нет, испытывать гнев и ненависть (и даже плевать в морды палачей и оккупантов) - это нормально и даже правильно. Однако, любой человек сам решает когда и за что и каяться ли вообще. По желанию другого - так не случается. До признания вины доходят своими умом и совестью. Но до девушки (затем уже и бабушки) оно так и не дошло вплоть до финала.
Ну, а когда она начала срываться на людях, никоим образом не имеющих отношения к оккупации и прочему, то стало ясно, что у тетеньки просто премерзкий характер. И ни испытания, ни потери, ни страдания ничего там в ее натуре не портили. Оно было заложено изначально.

В общем, в довольно объемном тексте была буквально пара интересных моментов, причем прописанных очень наскоро. Это, собственно, пребывание героини в концлагере и история бывшего японского летчика, потерявшего любимого человека во время войны. Все.
Все остальное время героиня чрезвычайно нудно рассказывала, как она таскалась за японским садовником (требуя, чтобы он сделал ей сад в память погибшей сестры), послав оставшихся в живых членов своего семейства в даль туманную (это она правильно сделала, потому что не только японцы были виноваты в ее бедах и смерти сестры, но и тупая гордость родного папаши, плюнувшего в протянутую руку помощи).

К сожалению, красоту и поэзию природы и, конкретно, японских садов я так и не прочувствовала, несмотря на обилие чисто азиатских терминов и прочего экзотического добра. Таки грешу на корявый перевод. И сама героиня реально была очень неприятна из-за своей надменности и занудности. Не помог ни статус бывшей узницы концлагеря, ни прочие невеселые перипетии ее жизни. Увы-увы.