Рецензии

Он входил и говорил всегда одно и то же:
- Привет, я – тот, кому ты обещал не умирать».

Всякий раз, возвращаясь к романам Барикко, мне кажется, будто во вселенной произошел сбой, и прирожденный художник отчего-то пишет не картины кистью, а составляет эти же картины из букв, слов, предложений. Но каким-то образом ему удается сделать невозможное - вместить всю палитру, нанести каждый оттенок, пользуясь не маслом и акварелью, но метафорами, эпитетами и безумными сравнениями. Получается невероятно, местами размыто, а кое-где - определенно грубовато и слишком поверхностно, но, наблюдая за рождением и жизнью очередного шедевра, принимаешь его таким, как есть. Не всегда даже соглашаешься, но безусловно влюбляешься в него, отсюда и восторг вне зависимости от.

Отчасти поэтому книги Барикко - то, что и про что сложно рассказывать людям. Хочется заманить поближе и окунуть с головой, точно в море - на, мол, смотри, задыхайся от ощущений, и пусть картины сменяют друг друга, как в калейдоскопе, но ты полюбишь это, я обещаю, и нескоро сможешь забыть каждую из мимолетных мыслей, посещавших при чтении. Возможно, не сможешь никогда.

И снова, как всегда у Барикко, невозможно не восхититься результатом его трудов. А ведь я могла бы, если бы только захотела, найти тысячу и один недостаток, обвинив автора в излишней хаотичности, разрозненности сюжета, в какой-то эксцентричности и картонности, что ли, персонажей. Но, но, но... Зачем, если здесь поезда, эта прекрасная Элизабет, железное чудовище, пуля, готовая выстрелить; замок из стекла, да-да, целый замок, ужасающий, но завораживающий, на плач которого сбежался весь город; мальчик-мужчина, судьба которого - носить отцовский пиджак и однажды уехать в нем на край света; Пекиш, которого на самом деле не звали Пекишем, и вдова Абегг, которую не звали Абегг (Впрочем, и вдовой она тоже не была); Джун, сделавшая остановку длиною в несколько на своем пути, но и оказавшаяся путем для чего-то другого...

Когда пишешь рецензии на романы Барикко, всегда остается какое-то ощущение собственного бессилия, вследствие которого остается недосказанность, вследствие которой остается бессилие... Потому что, наверное, только сам Барикко мог бы написать на свои книги хоть сколько-нибудь состоятельную рецензию. А у меня не хватает слов-красок, чтобы сделать с этим хоть что-нибудь. Могу только восхищаться.

Причем тут замки? "Сел и поехал" - вот о чем эта книга. О поездах. О стремительно несущем куда-то человека, который не в силах противиться. Впрочем, на конечной станции все сойдут - и от этого становится так трагично. И умиротворяюще, впрочем.
Все быстрей, быстрей, быстрей стучат колеса - и читатель понимает, что уже не оторваться от вида за окном. Ой, то есть от текста. Или все-таки поезда? Не могу решить. Все такое крутое.

Спасибо budva - а я еще читать не хотела.

Когда-то давно, продираясь сквозь Фолкнера, я выработала свой метод "поглощения" литературы потока сознания - читать быстро и не задумываться над каждой фразой. И тогда, через несколько страниц ты впадаешь в состояние какого-то транса, когда тебе очень просто настроиться на волну писателя - образы становятся понятны, отсутствие структуры не раздражает, а абстрактные картинки обретают смысл. "Замки гнева" - это, конечно, не чистый поток сознания, но его здесь вполне хватает. Мой метод сработал для меня и здесь - первые несколько глав давались тяжело, а дальше от романа меня оторвать было уже нельзя.

Книга странная, сразу скажу. Если сейчас вам хочется "нормальной" литературы, этот роман лучше отложить до других времен. Что же здесь странного? Всё и все. Здесь есть персонаж, организовавший оркестр-"гуманофон", где каждый человек исполняет только одну ноту, есть персонаж, который вложился в приобретение паровоза и двухсот метров рельсов для него. Странность на странности и странностью погоняет. И я уже готова была сказать, "Синьор Барикко, вы переборщили!", когда вдруг один из персонажей поделился такими мыслями:
Каждый живет в мире, которого заслуживает. Наверное, я понял, что мой мир – этот. Единственное, что в нем странного, – это то, что он обычный. Ничего подобного не было в Квиннипаке. Но, может быть, именно поэтому мне здесь хорошо. В Квиннипаке перед глазами открывалась бесконечность. Здесь, даже когда смотришь вдаль, видишь глаза своего сына. И в этом разница.

И я подумала, что все эти странные люди - капли росы, блестящие на солнце, а вся остальная вода, упавшая дождем, ушла в землю, выполняя почетное и благое дело. А капли остались блестеть, и никто не видит и не восторгается той водой, что ушла в землю, а все обращают внимания только на бриллианты росы. И Барикко в своей книге пишет по большей части именно о таких людях-бриллиантах, озаренных идеей, страстью, мечтой или сумасшествием, но в то же время он очень красиво и тонко намекает на то, что его роман - не гимн безумцам, а скорее искренний восторг перед многогранностью человеческого мира. Мы - разные. Но да, конечно, безумцы смотрятся более "кинематографично".

Я не могу сказать, что все образы и идеи, заложенные Барикко в эту книгу, были мне понятны. Осталось много вопросов и смутных моментов, но, наверное, в этом тоже есть своя прелесть. Можно вернуться к книге - и просто в мыслях, заново переосмысляя некоторые эпизоды и фразы, или даже перечитать еще разок, настроившись на волну такого неоднозначного автора, как Алессандро Барикко.

8 / 10

"Смотри-ка, какие странные птицы: сейчас они вспорхнут в небо и улетят в дальние страны". А на самом-то деле это были просто люди, - люди, путешествующие в несуществующем поезде.

Страницы романа Барикко населяют люди, которые на самом деле птицы. Это птицы с радужным оперением, которым негде приземлиться. Участь их - вечно парить между очевидным и невероятным, смертным и вечным, ложным и истинным...парить и не иметь возможности коснуться крылами ни одного, ни другого.
Страницы романа Барикко населяют птицы, которые на самом деле люди - люди, находящиеся в поезде, которому не суждено ни выехать из пункта А, ни прибыть в пункт Б.
Со страниц "Замков гнева" некто незримый и вездесущий неслышно адресует тебе вопрос: "Знаешь, что ознаменует собой момент, когда ты представишь себя вдруг пассажиром
несуществующего поезда?" И сам же (так же беззвучно) на него отвечает: "Спа-се-ни-е!"
Да, это будет торжество первозданности! Представив...нет, ощутив себя пассажиром этого поезда, можно будет позволить себе абсолютно всё! Можно будет познать абсолютное счастье вопреки всему! Можно будет перестать стыдливо прикрывать наготу своего безумия и неистовость своих порывов! Можно будет, подобно героям Барикко, выпустить наконец-то на волю и поднести к свету то своё "я", которое долгое время было погребено под саваном, сотканным из условностей, недосказанности и страха любить. Можно будет всё...ведь поезда на самом деле нет.

Это удивительная, безумная книга о событиях, которые никогда не случились. Что варилось в сумашедшем мозгу автора, одному Богу известно - но на выходе мы получили произведение, слишком не совпадающее с реальностью элегантных вселенных уже наших мозгов. Местами - это тирада слов и мыслей - тех что часто посещают наш мозг на грани нормальности. Местами - это прыжок за черту. Есть идеи в чьих корнях маячит суть нашего мира, есть идеи - в которых есть добродетель. Но этого нет в книге. Это сборище пациентов психиатрической клиники...

Определенно у меня сложилось впечатление: это упрощенная версия "100 лет одиночества" написанная за более корокий период. Ну можно намешать Лотреамона, Ги Дебора и Пелевина. Подогреть на огне Джойса и всякого рода современных писателей. И вывод появился сам. У этого произведения есть свое лицо. Неповторимое и красивое...

Все заканчивают плохо. Все медленно впадают в белую горячку. Разрушают себя. Хотя знаете - они в этом не виноваты. Во всем виноват Алессандро Барикко.

ФЛЭШМОБ 2013.