Рецензии

Возможно, после этой рецензии меня убьют, но молчать я не могу.
Настолько отвратительного языка я не видел, наверное, никогда. Невозможно читать книгу, от одного созецания которой постоянно дергается глаз. Я всегда знал, что некоторые люди умеют придумывать истории, а некоторые - обличать сюжет в ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ язык. Маркус Зузак точно не относится ко второй категории. Даже самый гнусный переводчик не смог бы настолько испоганить хорошую книгу, поэтому на него я не могу "валить" все плюшки.
Это ужасно. Это надо подарить филологу, больному неизлечимо, чтобы его муки не продлились долго.
Я молчу про страшное каверканье немецкого языка, который, перед тем, как употреблять, не помешало бы выучить.
Не буду голословен - приведу примеры. В скобках комментарии, чтобы слегка разрядить обстановку.

Никто не заметил.
Поезд несся вперед.
Кроме девочки.
(Как в учебнике русского языка. "Проезжая мимо перрона, в поезде блевал человек".)

Одним глазом глядя, а другим еще видя сон... (и, через 5 строк опять)
Один глаз открыт. Один еще во сне.

Еще несколько минут, и мать пошла оттуда со священником.
(Пошла ты, мать... Оттуда. Со священником.)

День стоял серый — цвета Европы. Вокруг машины задвинули шторы дождя.
(Они были ярко-красные и с цветочками.)

Волосы у нее были сорта довольно близкого к немецкому белокурому, а вот глаза — довольно опасные.
(Исчерпывающая характеристика. Интересно, автор знает слово "цвет", или он с детства работал в мясном отделе?)

Кафель был холодным и недобрым.
(Он казался агрессивным, еще когда его положили. Никакого воспитания.)

Когда Ганс Хуберман в тот вечер зажег свет в маленькой черствой умывальне, Лизель обратила внимание на странные глаза своего приемного отца. Они были сделаны из доброты и серебра.
(А по краям радужки обделаны бриллиантами.)

Папин хлеб с джемом лежал недоеденным на тарелке, выгнувшись по форме откусов, а музыка смотрела Лизель прямо в лицо. (Иногда она пыталась ласково дать Лизель в дыню, но девочка уворачивалась. Хлеб ластился к ней.)

Школа, как вы можете представить, оказалась сокрушительным провалом.
(Подойдя к глубине пролома в земле можно было увидеть разбросанные по котловану парты и ошметки тел учеников.)

Лизель как девочку записали во что-то под названием БДМ.
(На входе ей выдали плетку и наручники.)

Жена его целый день сидит сложа руки, сквалыга, огонь развести жалеет — у них вечно холодрыга.
(Талант стихотворца детектед.)

Дверь открыл банный халат. А внутри халата оказалась женщина с испуганными глазами, волосами как пух и в позе забитого существа.
(Я сейчас заплачу)

Когда они проходили, Руди показал Лизель пуленепробиваемые глаза, злобно зырившие из окна лавки.
(и котэневыцарапываемые. однозначно.)

Через четыре года, когда она станет делать записи в подвале, ей в голову придут две мысли о травме намоченной постели.
(в самом деле. в намоченной постели и подскользнуться недолго.)

— Прости, Лизель. Сейчас мы не можем себе позволить.
Лизель не огорчилась. Не захныкала и не застонала, не затопала ногами.
(Героически подавила в себе эпелептический припадок, вызванный непокупкой новой игрушки. Это в войну-то. Ага.)

Не успела Лизель и слова сказать, как деревянная ложка опустилась на ее тело, словно пята Бога.
(Пауло Коэльо повесился на люстре.)

Во сне у меня по-прежнему живут страшные сны.
(И не поспоришь.)

Ганс Хуберман, закончив укреплять здание, обернулся и увидел его у себя за спиной — старик стоял и спокойно ждал, пока Ганс обернется.
(Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть не оглянулся ли яяя... )

Когда Руди споткнулся и рухнул на униженный манекен, девочке стало и легче, и разочарованнее.
(Воистину неисповедимы пути Господни..)

Вообщем, вот так. Не знаю, как это можно вдумчиво читать, правда. Игра на жалость в книге такого уровня, что вызывает отвращение. Вызови сострадание к герою, а потом убей всех его друзей - это не есть рецепт хорошего произведения.
Даже мой ворд говорит - "слишком много орфографических и грамматических ошибок, чтобы их можно было отобразить". За сим и я умолкаю.

Здравствуйте. Меня зовут Лена, и я жертва маркетинга (с)

***
Да простят меня 1318 пользователей Ливлиба, которым понравилась эта книга и особенно 217 пользователей, которые занесли ее в "любимые", но я в очередной раз недоумеваю по поводу того, как, абсолютно рядовой плод графоманства становится бестселлером. В свою очередь торжественно обещаю простить всех, кто забросает меня в комментах тухлыми помидорами.

***
Кажется, я уже где-то писала, что в моей системе координат вся литература делится на две больших группы: собственно Литература, именно так, с большой буквы - та, которая заставляет задуматься о чем-то важном, чему-то учит и, несомненно, долго и мучительно не отпускает читателя, заставляя его снова и снова возвращаться к прочитанному. Или попросту является знаковой для первого поколения своих читателей. И есть просто литература - та, которая позволяет либо бесцельно убить время в дороге, либо просто приятно скоротать вечерок-другой когда мозг устало отнеткивается от чего-либо серьезного, получить определенное, в первую очередь эстетическое, удовольствие, и благополучно отнести эту книгу в разряд приятных впечатлений - как поход в ресторан или на каток. И не более.

Год назад, начитавшись на ЛивЛибе хвалебных рецензий, превозносящих эту книгу едва ли не как лучшего представителя современной литературы, я не смогла пройти мимо. Но вот руки дошли только сейчас. О чем я нисколько не жалею - это знакомство вполне можно было отложить до ближайшего отпуска, дабы было чем заняться на пляже.

Как по мне, так "Тринадцатая сказка" - это в первую очередь успешный продукт, выполненный в соответствии с требованиями целевой аудитории. Здесь вам, любители книг, и главная героиня, которая залпом читает все, что попадается ей в руки, и милые шуточки типа прописывания Конан Дойля вместо лекарства. А вам, любители современных трендов, модная ныне мистика и не менее модная "тема близнецов"... Но за всем этим стоит до чертиков предсказуемый сюжет, явные переборы с паранормальными явлениями и чересчур не жизненные персонажи - читая некоторые эпизоды хочется идти по стопам Станиславского и периодически восклицать: "Не верю".
Так что лично для меня у этой книги всего два сильных места - это действительно хороший литературный язык (чем современные авторы радуют нас не так уж часто) и милые околокнижные заигрывания с читателем. И все. Точка. Как по мне - маловато для того, чтобы называть "Тринадцатую сказку" одной из лучших книг десятилетия. Это просто качественная книга развлекательного сегмента, которой удалось благодаря хорошим рекламщикам с первой попытки срубить много-много денег с доверчивых читателей.

Пойду лучше я почитаю "Идиота" Достоевского. А то как-то обидно, что у него всего 1600 читателей, а у "Тринадцатой сказки" - больше:)

Книжный вызов 2011

Спасибо тебе, википедия, мне даже в голову не приходило, что Труман Капоте был настолько близко знаком с Харпер Ли, что был увековечен в романе «Убить пересмешника». Близкие знакомства совершенно разных авторов меня всегда восхищали.

Написать отзыв сейчас представляется мне совсем невозможным, потому что их «тьмы, и тьмы, и тьмы». (Только неленивый не потоптался по поводу неудачного перевода прозвища главной героини, но и я не могу не упомянуть: совсем же неверное впечатление от этого «Глазастика»). Обрывки впечатлений, не более того.

Универсальность. Это и детский, и подростковый, и взрослый роман, причём взрослый читатель не будет делать никаких скидок на то, что это «детская литература».

Многоплановость. Тем, проблем и просто ловко описанных глубоких мелочей здесь просто вагон. Даже если их просто перечислить в строчку — получится увесистое сочинение. Наверное, по «Убить пересмешника» хорошо писать научные работы.

Автобиографические моменты. Действительно, читаешь и понимаешь, что автор все мысли прочувствовала на собственной шкуре, особенно это волшебное детское девчачье «хочу быть пацаном».

Ужасы. Как ни странно, мне было жутковато читать это, в общем-то, нестрашное произведение. Не из-за ужасов про угнетения негров, а из-за той атмосферы «странный человек, мрачный дом, куда никто не ходит, Страшила». Не зря всё-таки «Убить пересмешника» приписывают к южной готике, хотя не очень и много тут от классики жанра.

Воспитание. Самая шикарная тема в романе, даже проблема с чернокожими на её фоне отходит на второй план. Аттикус — это же просто идеальный отец. Не книжки по подростковой психологии надо читать, чтобы найти общий язык со своим чадом, а этот роман, потому что ни одна фраза Аттикуса про воспитание не была лишней, глупой, спорной или неправильной. Причём наиболее важным является то, что в этой ситуации комфортно чувствует себя не родитель, а именно ребёнок. «Как не задолбать и не разочаровать собственного ребёнка» — вот какой можно вставить подзаголовок к роману.

Расизм. Тут даже говорить нечего, и так все знают про «негр словно пересмешник, на юге — существо бесправное». Остро, на тот момент актуально, прекрасно. Сейчас читать очень познавательно, очень жаль, что «Убить пересмешника» запихали в школьную программу всех американцев, чтобы принуждением убить половину очарования от лёгкости подачи тяжёлых тем.

Общество, толпа, сознание толпы. Сцена, когда Глазастик утихомиривает разбушевавшихся южан, незамысловато разъединив яростную толпу на крошечные разумные составляющие — просто блеск. Во все трактаты по психологии толпы и бунта. Однозначно.

Образование. Читала про школу Глазастика и думала, что того и гляди поверю в реинкарнацию. По крайней мере, Фурсенко точно в те годы был в США…

Тем и проблем ещё действительно много, под каждую хоть отдельную рецензию пиши. Не буду, незачем, каждый сам их может найти и поразмыслить. Но, наверное, это одна из тех книг, которые обязательно должны попадать в разные дурацкие списки «Обязательно к прочтению». Более того, я бы поставила её и в списки «Обязательно к перечтению», потому что восприятие книги со временем полнеет.

Если на обложке моей любимой серии название написано с опечаткой ("The Book Thrief" — "Книжный врор"?), а аннотация обещает историю с героем "аккордианистом", то у меня есть два варианта объяснения происходящего. Первый вариант: книга настолько дрянная, что на редактуру её "лица" махнули рукой. Но зачем тогда издавать эту книгу в замечательной серии, где процент книг "не очень" крайне и крайне мал? Второй вариант: издатели так торопились напечатать скорее дополнительный тираж, что просто не успели всё нормально вычитать (кстати, в самом тексте произведения тоже много опечаток, что не может не огорчать). Ещё очень умилила фраза "Этот роман можно не только читать — в нём стоит поселиться". Всегда мечтала поселиться в фашистской Германии, пожить в атмосфере голода, нищеты и промывания мозгов, когда идут бомбёжки, а люди живут в постоянном страхе. (Маленькая пометка для тех, кого "тяжесть" подобной темы может напугать и для тех, кто книги про войну не переносит: это совсем не такая книга, не военная литература).

Такое ощущение, что этот роман зацепил меня крюком за шею и проволок за собой по каменистой дороге все 560 страниц. Повествование ведётся от лица Смерти, что уже само по себе поначалу привлекает внимание, но вскоре рассказчик совсем забывается, иногда только напоминая о своём присутствии отдельными беседами, в основном же мы вертимся вокруг юной Лизель Мемингер, которой за свой юный возраст пришлось многое пережить, так что даже по ночам ей теперь снятся кошмары... Удивительно. Про фашистскую Германию изнутри написано очень много хороших и интересных книг, но именно как жилось в то время ребёнку... Я не встречала такого. И сразу параллель с советскими книгами про ужасы и лишения войны глазами детей, забываешь сразу, что Лизель по другую сторону баррикад. Этот мир описан потрясающе, Маркус Зузак проделал огромную работу, чтобы достоверно изобразить то время, в котором он никак не мог жить. Неудивительно, что его работа производит впечатление того, словно он сам всё это прочувствовал: всё же много деталей сюжета он взял из биографии своей матери, которая, надо думать, и является прототипом Лизель. С детства она рассказывала ему про бомбёжки, воровство и фашистскую пропаганду, которая отравляла её молодость, а Маркус постепенно "отрясал слова" и вынашивал эту книгу. Кстати, очень интересно было бы почитать его другие романы, особенно титулованного The Messenger, которого на русский так и не перевели.

Не думаю, что стоит говорить здесь про сюжет книжки, потому что он многогранный, кипучий и охватывающий сразу много тем. В романе понравилось всё: герои, каждый из которых уникальный и действительно живой; форма подачи — необычная, сложная структура глав с комментариями рассказчика, с вкраплениями подкниг, подысторий, а как потом показывает сюжет, ещё и "книги в книге"; спойлеры понравились, которыми автор умело дразнит читателя, и ты всё ждёшь, когда же случится то или иное событие, о котором говорилось в начале главы, пока совсем об этом не забудешь и вдруг это событие всплывёт. На каждую тему, затронутую в романе, можно написать целый подробный реферат на сотню страниц. Как ни странно, "Книжный вор" напомнил мне "Дом, в котором..." Мариам Петросян, хотя они совсем не похожи. Но остаётся впечатление, что на эту книгу написать рецензию невозможно, хочется только сказать: уважаемые книголюбы, это прекрасное произведение, пожалуйста, прочитайте его сами и вы увидите массу, массу всего, что заставит вас задуматься, улыбнуться, взгрустнуть, вздохнуть, в гневе потрясти кулаком и... Да что угодно. Роман нещадно терзает все струны души и разума, которые только есть в человеке, заставляя его реагировать. Многогранный и полный, как сама жизнь... Или как сама смерть, коль скоро он/она тут рассказчик.

Однозначно в любимые книжки. Куда ещё можно определить роман, после прочтения последней страницы которого тут же возвращаешься обратно: перечитать и переосмыслить первые главы?

Никогда не ставьте оценку рецензии на книгу, которую не читали.
Именно так я когда-то сделала по глупости и невежеству - заметила где-то на главной странице Livelib'а самый рейтинговый, но самый отрицательный отзыв о "Книжном воре", и, спотыкаясь о вырванные из контекста цитаты автора, одиноко зависшие в воздухе, обсмеянные и нелепые без окружающего их мира книги, поставила ему плюсик. После такой рецензии (которая теперь вызывает у меня сплошное недоумение и ощущение, что ее автор просто не понял задумку Зусака, атмосферу произведения, его героев) я крайне долго не решалась прочитать эту книгу. Она много раз вливалась в мои планы, но потом я снова вспоминала пресловутую мегаотрицательную и суперрейтинговую рецензию, и "Книжный вор" вылетал из списка книг, за которые я собиралась взяться в будущем.

Не знаю, почему я все-таки решила ее прочитать. Конечно, в принципе нельзя составлять мнение о книге по одному отзыву, но эффект от него был слишком силен и пагубен. Наверное, дело в том, что я очень трепетно отношусь к затронутой в книге теме и поэтому в итоге не смогла пройти мимо неё. "Книжный вор" давно был закачан в телефон, он всё терпеливо ждал своего часа, и на этот раз я не смогла ему отказать. Так я и встретилась душной майской ночью с историей о маленькой девочке, заключившей в себе трагедию многих народов, миллионов людей, десятков стран.

И теперь я хочу извиниться перед Маркусом Зусаком. И перед книгой. И сказать им обоим спасибо. Слова благодарности и восхищения грудятся где-то внутри большим теплым комом - "Книжный вор" останется со мной надолго (или я с ним?..). Читалась книга на одном дыхании, оторваться было реально совершенно не возможно. Безумно интересная, необычная, глубокая, атмосферная, пронизывающая до костей и в то же время убаюкивающая, пронзительная и ошарашивающая, она засасывает с первых строчек и буквально липнет к рукам, преследует тебя, ходит по пятам и не отпускает до самой последней строчки. Наверняка, у кого-то с этой книгой были иные отношения, но у нас с ней всё было именно так. Я "в ней" засыпала и "в ней" просыпалась. Я и правда там буквально поселилась.

Мне на удивление понравилось в книге всё. От оформления - всех видов обложек, удивительно тонких и своеобразных рисунков, специфических заглавий, до содержания - необычного рассказчика, героев, улиц, книг, звуков... Но главное достоинство "Книжного вора" - именно авторский стиль. Просто необыкновенное попадание. За все пять сотен страниц я ни разу не споткнулась о его образы, сравнения, прилагательные. Я бы с радостью прочла еще пять сотен подобных страниц. Всё настолько гармонично, что даже не верится - но придраться мне абсолютно не к чему. Каждая фраза в этой удивительной книге - на своём месте. Слова Зусака завораживают, сбивают с ног, потрясают, умиляют, пугают, обнадеживают, вдохновляют - они заставляют думать, они делают тебя лучше, человечнее, милосерднее. Зусак оказался очень чутким, мудрым и внимательным человеком. А еще добрым, потому что такие книги рождаются только от большой доброты и любви - к этому миру и населяющим его людям.

Маркус Зусак создал ни на что не похожий, ни с чем не сравнимый мирок. Я полюбила эту улочку и ее жителей. Я обитала где-то там, рядом с ними, в подвале дома №33 по Химмельштрассе. Спала на холстинах, жгла керосинку и рисовала белой краской на стене солнце с облаками, читала вслух, играла на аккордеоне, готовила гороховый суп, бранилась на чем свет стоит, бежала стометровку, перебирала пальцами корешки сотен книг, грызла один леденец на двоих и, конечно, воровала яблоки, картошку, печенье и книги. Но еще я вскидывала руку, репетировала "хайльгитлер", пряталась в бомбоубежище, вскакивала от звуков сирены, боялась всего на свете, оплакивала свои потери, провожала глазами вереницу евреев, получала удары хлыстом, падала лицом в грязь, не смела дышать, удивлялась горячим снежинкам и качала на руках аккордеониста с застывшим серебром в глазах...

Спасибо, Маркус. Спасибо, книжная воришка. Просто спасибо вам всем. Мы обязательно встретимся снова.
Обязательно.

На некоторые книги очень просто писать рецензии: слова сами складываются в нужные предложения, мысли логично и последовательно текут прямо из сознания на экран, кажется, даже минуя посредников в виде клавиатуры и пальцев. А некоторые книги вызывают в голове такой хаотичный рой мыслей, что все они хотят выскочить наружу одновременно, поэтому при словах: "Расскажите об этой книге" ты просто застываешь, беспомощно хлопая глазами, потому что не знаешь, что важнее и что следует сказать первым. Сейчас именно такой случай, искренне прошу прощения, что валю все впечатления в кучу обрывков, похожую на снежный ком с застрявшим в нём мусором.

1. Атмосфера и погружение. Пожалуй, это первое, что затрагивает нас в романе. Сюжет ещё не начал закручиваться и раскручиваться, о главных героях мы ничего не знаем, не привыкли к ним, но эпизод в самом начале предупреждает нас о том, что подобная книга способна цепко запустить в нас вои щупальца и вырвать из окружающей реальности. Маргарет рассказывает о том, что для чтения нужно принять правильное положение, чтобы не навернуться, если зачитаешься и погрузишься глубоко в книгу. Именно так и может произойти с подобной ритмичной прозой: особое неторопливое повествование, когда даже самые лихие сюжетные ходы идут в том же спокойном темпе, что и всё остальное, множество подробностей, постоянное ощущение присутствия рядом с рассказчиком. Кресла, камин, дождь или снег за окном, тёплый мурлыкающий кот, чай и тикающие часы под неторопливую историю. Такое "двойное" повествование отгораживает нас от довольно жутковатых событий прошлого, мы всё же погружаемся до уровня Маргарет, а не до уровня леди Винтер. Но это, наверное, и хорошо, потому что ужасы давно прошедшего остаются там, за стеклом под дождем, и мы хотя и сочувствуем им, но не пугаемся.

2. Сюжет. Довольно изысканный и непростой, но и не закрученный до такой степени, что приходится прикладывать усилия для того, чтобы разобраться в нём. Первый слой: Маргарет Ли, её жизнь и тайны, приезд к леди Винтер, постепенная работа над биографией и расследование её жизни. Второй слой: сама биография леди Винтер, поданная весьма интересно: сначала нам рассказывают конец, и нам кажется, что теперь-то нам всё понятно, раз мы знаем, чем всё закончилось. А потом повествование медленно ползёт от начала и до пресловутого конца, открывая столько всего нового, что м"мы понимаем, что ничего не понимаем". Интрига — отличная, разрешение интриги — тоже отличное, в некоторых местах, конечно, кажется чуть-чуть хватили лишку через край, но при прочтении это теряется за особым ритмом произведения, и о несостыковках задумываешься только уже после прочтения. Впрочем, они несущественные.

3. Язык и стиль. Специально отделила этот пункт от "атмосферы", потому что хочется лишний раз похвалить автора. Даже с не самым талантливым переводчиком (о да, во многих местах заметны ужасные кальки с английского) безусловный хороший язык самого автора спасает положение. Отличные неизбитые, но очень точные метафоры (болезнь, которая волком грызёт кости леди Винтер, меня очень впечатлила). А самое моё любимое — мелочи, короткие зарисовки, которые очень точно описывают характеры и ситуации. Например, когда жена доктора вошла в грязный дом и машинально подобрала с пола карту, пыталась положить её в колоду из врождённой аккуратности, но колоды нигде не было, поэтому она стояла и вертела её в пальцах, не зная, куда положить — ведь она будет не на месте!

4. Готическая атмосфера и мистика. И снова браво! Сны, видения, потусторонние звуки, призраки, странные вещи, совпадения и происшествия... Как раз ровно столько мистики, чтобы удерживаться на зыбкой грани между реальностью и мистикой: недостаточно, чтобы скатиться в ужасы и истории о привидениях, но гораздо больше, чем в обычной прозе. Груз тайны на Маргарет заставляет её воспринимать реальность вокруг совершенно по-особенному, и до самой последней сцены мы так и не узнаем, всё ли с ней в порядке.

5. Тема близнецов. Эта тема очень близка к мистике, не правда ли? Есть в близнецах что-то такое потустороннее, человеческий разум не может спокойно относиться к тому, что два человека живут с одним и тем же лицом. Близнецы как единое целое, две половинки одного существа, у которых особенный мир, особенный язык... Разлука близнецов, чужие люди в жизни близнецов, осознание того, что они не могут воспринимать никого вокруг в качестве живого существа, для них живы только они сами, а остальные люди — неполные, нелепые ампутанты без пары. Классическое противопоставление: добрый и злой близнец тоже здесь присутствует. Отличная и любопытная тема, которая раскрыта глубоко и интересно.

6. Гувернантка Эстер. О наиболее заинтересовавших меня персонажах — отдельно, потому что каждый характер здесь целен и хорош. Эстер — классический образец торжества интеллекта, разума и порядка над хаосом. Но как и у любого человека с категорическими взглядами, у неё масса минусов из-за нехватки противоположного, а именно чувств. Упиваясь собственным интеллектом (а она, к тому же, весьма тщеславна в этом плане), она ставит бездушный и жестокий эксперимент. В общем-то, очень любопытный характер, который ещё больше раскрывается при прочтении её дневниковых записей: она умелый манипулятор, а к людям относится с пренебрежением. Обвиняет доктора в снобизме, но сама страдает тем же, в общем, два сапога пара. Если бы убрать её напыщенность и категоричность, то, в сущности, получилась бы идеальная гувернантка.

7. Вида Винтер. Потрясающая личность, таинственная, мистическая, талантливая. Живой призрак во плоти: совершенно безумное детство, совершенно безумная дальнейшая жизнь. Она умеет рассказывать истории и вот перед смертью ей осталось рассказать ту самую, последнюю тринадцатую сказку, которая повествует о ней самой. Для неё эти призрачные истории сотканы из того же материала, что и она сама, — рассказывая их своему новоявленному биографу, она постепенно молодеет и освобождается от тяжкого груза. Её имя: пустота, холод, смерть, но не сразу мы понимаем, почему она взяла такой псевдоним... Вся её жизнь — это ложь, истории, она уже давно мертва, поэтому очень символично, что именно Маргарет, которая больше любит мёртвых писателей, чем живых, пишет её биографию.

8. Маргарет Ли. Самый непонятный для меня персонаж. Во-первых, абсолютно никаких её описаний. Невозможно представить внешность, нигде даже не говорится о её возрасте. Странная семья, странная девушка. Она очень любит "правильные" романы, мёртвых писателей и кусочки увядшей старины вроде хроник и старых архивов. С одной стороны, повествование ведётся именно от её лица, мы видим всё её глазами и даже глубоко эмоциональные душевные порывы тоже описаны ею, но в то же время не покидает ощущение, что она отгородилась от внешнего мира настолько сильно, что даже заглядывая глубоко в её душу мы почти ничего о ней не узнаём, что-то мешает.

9. Призраки. Самая глубокая и метафоричная тема романа. Под призраками имеются в виду не только "сущности из протоплазмы" или, например, кот по кличке Призрак. Это и леди Винтер, вся жизнь которой призрачна, это и Маргарет Ли, которая так и остаётся невидимой и прозрачной до самого конца истории, и призраки погибших персонажей, и призраки совершенно непонятные. Призраков в этой истории явно больше, чем людей живых.

10. Финал. Вот что точно в духе Маргарет, которая любит, чтобы всё заканчивалось правильно! На все-все-все вопросы, даже самые крошечные (вроде чьего-то имени) даются ответы, все секреты раскрываются, ничего не остаётся неопределённым и в подвешенном состоянии. И это отлично, на самом-то деле.

Итог. Роман, в котором хорошо вообще всё. К сожалению, не могу похвастаться хорошим изданием собственной книги (она в мягкой обложке и не очень презентабельна), но я рада, что она у меня есть. Если будет возможность — обязательно почитайте.

Мне очень полюбилась эта книга. Настолько, что я испугалась. Испугалась дочитывать до конца. Испугалась заранее, потому что знала, что ничего хорошего в конце не будет. Война не кончается без потерь.

1. Эта книга про книги. Переосмысливается функция книги. Оказывается, что книги можно не просто читать, из них можно составлять свою собственную жизнь. Вот так и Лизель, живущая во времена второй мировой войны в Германии, составляет свою жизнь из десяти книг. Первой становится "Наставление могильщику", которая связана со смертью её брата и расставанием с мамой. А последняя - книга её собственная, книга о книжной воришке.

2. Эта книга про слова. Оказывается, слова могут многое. Я это и раньше знала. Но я и не предполагала, и не думала о том, что Гитлер создал войну словами. Сначала он создал фашизм и сложил слова в юные немецкие головы. Плохие слова. Слова о высшей расе и о том, что людей, не принадлежащих к этой расе, нужно истреблять.
Но также слова могут успокоить и утешить. Если начать читать книжку людям, находящимся в подвале, которые думают о том, что одна из бомб, сбрасываемых в настоящий момент на их город, может лишить их жизни, то эти люди успокоятся. Они станут слушать тебя, маленькую девочку Лизель, которая совсем недавно не умела читать и все её за это дразнили. А теперь она словом успокаивает людей и уничтожает страх.

3. Эта книга о человечности. Именно о человечности. Неважно, какой ты национальности, сколько денег у тебя в кармане и сколько тебе лет. Все люди в мире - твои братья и твои сестры. И ты должен поступать с ними, как с равными. Если старик упал на дороге от усталости и голода, то ты, истинный ариец, должен подойти к нему и протянуть ему кусочек хлеба. Несмотря на то, что он еврей, и его ведут в концентрационный лагерь. Если ты маленькая девочка, а твой друг шагает в этом строю смертников-евреев, то ты будешь бежать и бежать за ним и вставать в строй, чтобы лишь идти с ним рядом, шаг в шаг. Потому что он твой друг. И какая кому разница, что за кровь в нём течет, какого цвета его глаза и волосы!

И целовать губы влюбленного в тебя мальчишки... только слишком поздно...
И держать за руку свою приемную маму, и говорить ей те слова, что не сказала при жизни... только поздно...
И бояться взглянуть в глаза отца, потому что хочешь помнить их излучающими добро и свет... навсегда...

P.S. Я не знаю, как можно оценивать книгу лишь по переводу. Будь в этой книжке еще больше ошибок, я бы всё равно любила её также сильно. Просто потому, что ошибки в тексте - не главное. Нужно читать между строк.
И ещё. Я бы включила эту книгу в школьную программу. Просто для того, чтобы прекратить эти межнациональные распри. У нас до сих пор немцев называют оскорбительным "фашист". И это меня коробит.

Сейчас, наверное, я не смогу написать ничего вразумительного, ибо меня охватили одни эмоции. Еле сдерживаюсь, что бы не заплакать, ведь я всё-таки сейчас на людях, не поймут, да и не объяснишь всем.
Это потрясающая книга! Книга, которая уносит далеко в детство, где и закладывается тот самый основной фундамент жизни. Ведь дети смотрят на мир взрослых и делают выводы, они видят малейшую ложь, чувствуют расхождение между словами и поступками. И поэтому очень важно быть одним -самим собой на людях и дома.
Книга добрая. И справедливая. Очень долго я присматривалась к ней. Сначала удивляло название – вроде бы что-то про убийство, а обложка- двое прекрасных детей. Это заинтересовало. Потом я прочла об этой книге в «Прислуге». Так постепенно и пришла непосредственно к «Пересмешнику». Завидую сейчас тем, кто ещё не читал эту книгу! Но. Зная сюжет теперь её надо обязательно перечитать, что бы больше делать акцент на том, что можно прочесть «между строк». А между строк можно прочесть очень многое - о воспитании, об обучении, о взглядах на жизнь и на противоречие этим взглядам. А ещё на прекрасные отношения внутри семьи. Прекрасная дружба между братом и сестрой. Прекрасные отношения- друг за дружку горой, но и наедине друг с другом умеют постоять за себя. Они тоже такие, как и их отец- и дома и на людях. И наверно, поэтому их и полюбил странный обитатель загадочного дома.
Если бы я читала эту книгу в детстве, то страстно бы ненавидела тётю Александру и прочих старых леди. Но сейчас я смотрю на ситуацию немного иными глазами. Я восхищаюсь отцом этих детей. Его терпением, умением объяснить, поговорить, а главное не повышая голоса заставить слушаться. Не знаю, почему сам себя он считает плохим родителем.. Одно то, что его слова и поступки не расходятся с делом уже говорит о многом. Воспитание на своём примере. Без фальши.
А игры детей! Неужели когда-то так играли? Ставили спектакли, делали домики на деревьях? Цивилизация всё это смывает медленной волной, оставляя главное слово за собой. А жаль..Недавно, проходя мимо стадиона, заметила, что кроме мам с малышами и колясками там больше никого нет. А ведь каникулы!
И окунулась сама в мир детства. Вспомнила, как ждала лета, лучшую подругу. Как с ней дни напролёт что-то сочиняли, рассказывали свои истории. И как не хотелось в школу, потому что лето- это свобода, а осень эту свободу ограничивала.
Но самое главное в книге конечно не это..Самое главное, трагическое – это противостояние человека и общества с его предрассудками. Как может жизнь порядочного чернокожего человека быть ниже жизни поддонка но с белой кожей? И общество, видя это и зная это всё равно выносит свой приговор..Это и правда всё равно, что убить пересмешника..
Не отпускает..

В прошлом году Roni сказала всем срочно ронять штаны и бежать за этой книгой. В общем-то, мне только дай повод скинуть портки и пробежаться. Готово дело, сбегала, только на чтение раскачивалась долго.

В общем, это прекрасная фэнтезятина, которая имеет совершенно чёткое собственное лицо. Книжка с моноклем, в цилиндре и чашкой чая с оттопыренным мизинчиком. Вот есть люди, которые утверждают, что английский юмор, например, Вудхауз или Джером К. Джером, скучен до безобразия: думаю, именно эти же люди заклеймят скучищей и многобуквы Сюзанны Кларк. Но это совсем особый род скукоты, который может навевать только неторопливая степенность. И в то же время экшена в книге хоть ковшом черпай, только он тоже какой-то такой… Ну, не знаю, как будто это ежедневный моцион волшебства по расписанию. Мне понравилось, оно стоило моих снятых штанов.

Сколько надо английских волшебников, чтобы вкрутить лампочку? Ответ: бесконечно много, всё равно они её не вкрутят, зато напишут миллион трактатов по теории вкручивания лампочки со ссылками на первоисточники, интервью солидных лампочковкручивателей и дискуссиями коллег. Собственно, такая вот незадача произошла с английской магией, ничего этим джентльменам в руки нельзя доверить, кроме зонта и монокля: теорию-то они все знают, но они же джентльмены, так что магию никто давно не использует. И, как выясняется, и использовать-то не может. В общем, волшебники — как философы, вроде и книг умных много прочитали, и воспитаны прекрасно, и создают видимость деятельности, а нафига они нужны — никому не понятно. И тут появляется некий товарищ, который совершенно неожиданно (особенно, наверное, для самого себя, потому что он типичный книжный червь-теоретик) магию делать может своими загребущими ручками библиомана. И делает, через одно место, конечно, потому что на одной теории уехать можно, но в неизведанные дали. И остаётся он одним-единственным практикующим волшебником в Англии. Что делать практикующему магу во время войны с Наполеоном? Правильно, рваться в бой. Правда, правительство и сам маг никак не могут придумать куда можно приспособить джентльмена-волшебника, который не может согласно своему джентльменскому кодексу чести просто взять и взорвать к чертям всю вражескую армию. А тут как раз появляется второй практикующий маг, самородок и полная противоположность первого. Если мистер Норрел — раб теории и книжек, так что практическая магия у него выходит только потому, что ну не может не получиться, ведь он прочитал сто тысяч миллионов статей про это колдовство и точно знает, как это делается семьюстами способами, то Джонатан Стрендж — тот обаятельный чувак, который делает пыщ-пыщ неизвестно что, и всё получается, а он сам стоит ошарашенный и не знает, как это так вышло. Собственно, если разобраться, Стрендж и Норрел, по сути, один полноценный волшебник вместе, что особенно будет заметно к концу, а по отдельности — два феерических волшебных засранца.

Впрочем, в книге есть ещё и третий практикующий маг, на этот раз настоящий и олдскульный. Им начинают заманивать ещё с первых страниц, размахивая образом Короля-Ворона перед носом, как морковкой перед мордой осла. Сначала мы знаем только имя, потом узнаём немного легенд, другие имена, потом — как снег на голову — что он вообще-то и не умер, а потом он, конечно, и сам появится, если очень долго-долго ждать, ох уж эти зануды-англичане. Символ его — чёрный ворон на белом фоне, так что в оформлении книги как у меня (злодейский пупырчатый мужик с налитой кровью мордой и какой-то багровый дятел) смысла нет. Параллельно с этим самым Королём-Вороном идут миллионы сносок с псевдомагической истории Англии, впрочем, добротно основанной на действительных преданиях и сказках (взять хотя бы ту же традицию, что, попадая в страну эльфов, время течёт совершенно иначе). Ну и, конечно, сама волшебствятина: она прекрасна при должном воображении. Оживающие статуи, отрубленные мизинцы прекрасных дам, лабиринты, дороги через зеркала, трупяки и шизофреники, безумные пророки и книги на ножках, наслоения реальностей и довольно много кровищи. А ещё очень смешная альтернативная война с Наполеоном с применением магии. Поправка: с применением магии волшебниками, которые очень много косячат. Воистину: от волшебства больше геморроя, чем пользы.

Под конец даже было жалко, что книга такая маленькая, всего около девятисот страниц.

Как бы ни ругали бедную «Дорогу», я всё равно нежно её люблю. Не за сюжет, не за символизм, не за фильм с Виго Мортенсоном, не за сходство по эстетике с любимым миром Фоллаута, а за то щемящее чувство безысходности, которое может внушить эта маленькая и, в сущности, очень скупая в повествовании книга.

Проще всего будет рассказать, чего в этой книге нет, чем пытаться описать то, что есть. В «Дороге» нет…

…начала и конца. Мы встречаем главных героев на дороге на первой странице и оставляем их на ней же на последней, пусть и не все они остались в том же состоянии, что и в начале. Дорога — это не путь, конца и края у неё нет, пункта назначения тоже, это движение без прогресса, просто чтобы не сидеть на месте. У истории нет завязки, у истории нет конца. Что будет дальше? Финал открыт. В фильме ещё можно надеяться, что всё будет более-менее хорошо (насколько слово «хорошо» вообще применимо к этому миру), мы видим у «доброго человека» и детей, и собаку. В книге нам приходится верить ему на слово.

…объяснений. Что случилось с этим миром, что в нём вдруг исчезли животные и растения, а всё-всё-всё покрыл толстый слой пепла? Кто виноват? Как это произошло? Когда? Как смогли выжить случайные счастливчики? Нет ответов.

…имён. Ну и отлично. Не надо лишний раз запоминать. Где-то есть Старик и Рыба, где-то есть Отец и Мальчик.

…красок. Весь мир «Дороги» покрыт пеплом, кажется, что он того и гляди посыпется со страниц, потому что серыми стали не только небо-море-земля, но и эмоции, слова, движения. На всём приходится экономить. Даже на диалогах. Мальчик с отцом мало говорят не потому, что им нечего сказать, а потому что это лишнее напряжение. В войне за собственную жизнь дорога каждая спичка, каждый клочок полиэтилена, каждое сказанное слово и потерянная вместе с ним калория.

А что есть? Есть история о том, как полтора человека (отец и сын) пытаются не допустить, чтобы конец человечества стал концом человечности. Они несут искру, не едят людей и твёрдо верят, что бог=разум есть где-то в каждом человеке, пусть и очень глубоко. В детях эта божественная искра надежды проявляется сильнее всего и поэтому особенно страшна сцена в середине книги, где потерявшие от голода и страданий веру в человечность приматы пожирают новорожденного бога.

Очень страшно и погружающе. Бродить по чёрно-серой пустыне, бояться всего, не знать, что тебя ожидает в следующем подвале: манна небесная в виде консервов или полное помещение полуживых-полурасчленённых людей. И ежу понятно, что дальше всё будет плохо. Но так хочется надеяться…