Цитаты из книг — Стивен Гринблатт

«Очевидно со временем наступил период – довольно длительный – перенасыщения книгами. Возникали знакомые нам проблемы. Где их хранить? Как разместить их на переполненных полках? Как удержать в голове нахлынувшую лавину знаний? Затем, не сразу, а по мере нарастания кумулятивной массы уничтожения, книжное производство стало…

Пусть же у того, кто украдет, возьмет и не вернет эту книгу владельцу, она превратится в его руках в змия, который разорвет его. Пусть же его разобьет паралич, и все его члены отсохнут. Пусть же он корчится от боли и молит о пощаде, и пусть же не будет конца его агонии, пока он не испустит дух. Пусть же черви изъедят его…

Неутомимого труженика науки Дидима Александрийского прозвали «бронзовой задницей» (или «бронзовой кишкой») за то, что он написал более 3500 книг, не считая отдельных фрагментов. Все его труды не сохранились.

Ведь и в самый мог обладанья Страсть продолжает кипеть и безвыходно мучит возлюбленных: Сами не знают они, что насытить: глаза или руки? Цель вожделений своих сжимают в объятьях и, телу Боль причиняя порой, впиваются в губы зубами Так, что немеют уста, ибо чистой здесь нету услады.

Человек может жить счастливо, но не из-за того,что он ощущает себя центром Вселенной, поклоняется богам или приносит себя в жертву ради добродетелей, которые должны продлить его бренное существование. Главные преграды счастью создают неосуществимые желания и боязнь смерти.

Хотя люди смертны и не вечны, они подвержены иллюзиям о вечности - вечном наслаждении и вечной боли. Фантазией о вечной боли можно объяснить их склонность к религиозности: ложное верование в бессмертие души заставляет человека страшиться осуждения на вечные страдания и вымаливать у богов лучшей участи - вечных наслаждений…

Эпоху Возрождения можно охарактеризовать интеллектуальным «отклонением» от магистрального идеологического направления, переворотом, направленным против ограничений, которыми веками сковывались желания, любознательность, индивидуальность человека, стремления к познанию мира и удовлетворению вожделений тела.

Автор, конечно, не верил в чудеса. Он был убежден в нерушимости законов природы. По его теории, все возникает в результате «отклонения» – Лукреций употребляет латинское слово clinamen – случайного и непредсказуемого изменения в движении материи. И выживание поэмы можно считать «отклонением» – непредвиденной и вызванной…

К концу XIV века практически в каждой состоятельной семье Тосканы имелся по крайне мере один раб. Рабы включались в приданное невест, ими оплачивались гонорары врачей, один даже были у священников.

Философию, как говорили в древности, породило удивление. Недоумение и изумление пробудили в человеке интерес к познанию, а знание в итоге погубило наши способности удивляться чему-либо.

Самая большая помеха наслаждениям не боль, а иллюзии. Первейшие враги человеческого счастья - непомерные желания, стремление получить больше, чем необходимо смертному для жизни, и непреходящий страх.

"Вернемся, однако, к книгам..." Это дает возможность уйти от реальности, от страхов, смятения и боли.

"Книги же восторгают до глубины души. Они разговаривают с тобой, подсказывают что-то, создают атмосферу живого общения, сопереживания и духовной близости." Петрарка

Увлечение античностью вряд ли можно было оправдать простым любопытством: оно осуждалось как один из смертных грехов. Язычество уже повсеместно воспринималось как поклонение демонам.

Понятие атомов, введенное в науку в V веке до н.э. Левкиппом из Абдеры и его даровитым учеником Демокритом, было всего лишь гипотетическим предложением: на эмпирическое доказательство их существования потребовалось более двух тысяч лет.

К IV столетию в Риме действовало двадцать восемь публичных библиотек. Планировка всех сооружений (ни одно из них не сохранилось) была одинаковой и такой же, какую мы видим в современных зданиях этого назначения.

Монастырская традиция чтения имела свои долговременные последствия. Чтение не было всего лишь желательным, оно не просто предлагалось или рекомендовалось, а вменялось в обязанность. Но для чтения требовались книги. Манускрипты от длительного использования приходили в негодность, как бы аккуратно с ними не обращались.…

Высокие стены отчуждения, изолировавшие духовную жизнь монахов, обеты молчания, табу на вопросы и полемику, наказание за нарушение запретов рукоприкладством или плетьми - все это гарантировало то, что благочестивые сообщества противопоставляли себе философские академиям Греции и Рима, где культивировались свобода…