Цитаты из книг — Герд Нюквист

Виктория теребила мой платок. Наконец она улыбнулась. - У Мартина всегда есть в запасе чистый платок, - сказала она. - Однажды он меня уже выручил. - И меня тоже, - отозвалась Люси. - Современный рыцарь должен быть до зубов вооружен чистыми носовыми платками, - сказал полковник Лунде. Я не мог выразиться удачнее.

Я знаю, что ярости надо давать выход. Мой друг психиатр часто говорит, что брак, который обходится без битья посуды, — нездоровый брак.

Люди говорят, будто все подростки одинаковы. Люди говорят ерунду. Каждый подросток, как и каждый новорожденный младенец, — личность, причем в несравненно большей мере, чем взрослый.

— Эти ярлыки — очень важная вещь, — продолжал он. — За каким-то из ярлыков скрывается разгадка. — У полковника Лунде нет ярлыка, — сказал я. — Некоторые люди представляют собой именно то, за что они себя выдают. Весь вопрос в том, что же они такое?

— Насколько я знаю женщин… — снова заговорил Кристиан. Мы с Карлом-Юргеном улыбнулись. Опыт Кристиана в этой области был широко известен. — …даже самые умные из них, как правило, считают, что мужчинам нравятся женщины бесхитростные. Они думают, что нашему мужскому тщеславию льстит, когда они смотрят на нас голубыми…

— Люси? Она была всегда на редкость жалкой. — Жалкой? Люси? Все мальчишки были по уши в нее влюблены! — Она всегда была белой вороной, Мартин. Вы, мальчишки, не могли этого понять, вы были слишком молоды. Другие девочки были самыми обыкновенными — хорошо воспитанные, такие, как принято. Они делали книксен, они носили…

— Доктор Бакке ранен в спину с близкого расстояния. Входное отверстие чрезвычайно мало. Пуля проникла между двух ребер, прошла над диафрагмой, затем над печенью. При латеральном продвижении задела основание легкого. Выходное отверстие расположено на груди, справа. Результат: ограниченный пневмоторакс и неработоспособность…

— Есть и другие способы разбогатеть, — сказал я. — Для этого вовсе не обязательно спать с богачами. — Да, знаю. Но спать с богачами — все же самый быстрый способ из всех. Надо было испробовать иную тактику. — А уверена ты, что кто-то захочет с тобой спать? — сказал я. — Ты слишком худа. И хотя ты говоришь, что тебе все…

— Душа убийцы… — сказал он, — …остается душой убийцы… пока преступление не совершено. А потом наступает реакция. У всех непрофессиональных убийц, у всех, кто сохранил хоть какие-то остатки совести. Я думаю сейчас об орудии преступления. Жертва повержена — убийца стоит над ней с орудием в руках. Орудие теперь для него —…

В первые дни жизни у полковника Лунде я не задумывался над тем, кто же убирает этот огромный нелепый дом. Дом, который давно не красили, дом, где полы давно не циклеваны, а потрескавшийся линолеум на втором этаже заботливо и тщательно прибит медными гвоздиками. Помню только, что в те первые дни я думал: кто бы ни убирал…

На протяжении всего лишь одних суток вот уже второй член семейства Лунде говорит, что ему страшно. А я, дурак эдакий, никогда не умел оставаться равнодушным к человеческому страху. Правда, не столько из сострадания, сколько из любопытства. Пожалуй, это не самый благородный мотив. Да и к тому же из-за этого моего…

— Я дочь полковника Лунде. Разрешите, я возьму ваше пальто. Добро пожаловать! «Дочь полковника Лунде». Но ведь есть же у нее имя! И тем не менее она представилась как «дочь полковника Лунде». Я начал понимать, кто полновластный хозяин в этом большом мрачном доме.

«Музыка — это морфий проклятых», — сказал Фрейд. Может, «проклятые» сказано слишком сильно, но так или иначе в эти дни на исходе лета, в дни после смерти Свена, мы были кучкой глубоко несчастных людей.

Странная штука — как ни в чем не бывало сидеть за обеденным столом с ближайшими родственниками и друзьями и знать, что среди них сидит убийца. Трудно сказать, в который раз я подумал об этом, но меня пронзила мысль, что, по сути, не так уж важно, кто именно этот убийца.

— А как это вы так точно все запомнили? И день, и час? — А Вильям как раз по пятницам моется. И мать у него такая зануда насчет времени, ей всегда чтобы минута в минуту. По ней часы можно проверять. Вообще-то ему разрешают гулять до девяти, но в пятницу надо в восемь быть дома как штык. Чтобы мыться.

Переведя взгляд направо, я вижу пятнадцать мальчишек. Пятнадцать мальчишек, сказал я? О нет, в правой части класса сидят пять рассерженных молодых людей, знаменитый писатель, великий путешественник, хирург с железными нервами, лучший в мире саксофонист и еще несколько образчиков человеческой породы. И в каждом из них я…

Ви навчили мене однієї дуже важливої штуки. Вірніше великого мистецтва. Те мистецтво полягає не в тому, щоб брехати так, аби всім здавалося, що ти кажеш правду, а в тому, щоб казати правду так, аби всім здавалося, що ти брешеш.