Рецензии на книги — Тосон Симадзаки

Что бы там ни утверждал классик, все несчастливые семьи несчастливы примерно одинаково — их губят бедность и измены. Вообще же история большого, дружного и зажиточного семейства, не выстоявшего под ветрами перемен рубежа эпох, к началу XX века в русской и европейской литературе была писана-переписана, и в этом смысле роман Симадзаки Тосон не прибавляет к теме ничего нового. С другой стороны, именно в Японии эпохи Мэйдзи, когда перестройка общества совпала (и в значительной степени была спровоцирована) с открытием страны для экономического, научного и культурного взаимодействия со странами Запада, такой роман просто не мог не появиться. Так что «Семья» — это всё те же разорённые гнёзда и вишнёвые сады, которые проходят на уроках литературы в старших классах; просто теперь они в Японии.

На…

Вообще к произведениям, поднимающим социальную тематику, я отношусь с предубеждённостью, присущей исключительно возвышенным, тонко чувствующим и поэтичным натурам, но «Нарушенный завет» подкупил меня с первых же страниц. Главный герой увидел в продаже новую книгу своего любимого писателя и, хотя денег до зарплаты у него оставалось едва-едва, принял единственно верное в такой ситуации решение, чем моментально завоевал мою безоговорочную симпатию.

Да и могло ли быть иначе? Сэгава Усимацу молод и неглуп, более того — порядочен и образован, его уважают коллеги-учителя и обожают ученики. Казалось бы, у него есть все основания идти по жизни уверенным шагом и с гордо поднятой головой. Но есть одно «но».

Усимацу происходит из касты «неприкасаемых». Исторически сложилось, что такие касты…

Критический реализм Симадзаки Тосона - это голос гуманистического реализма, отражающий ренессанс японского общества, очнувшегося от феодального застоя и политики Сакоку. Смотря, конечно, насколько европейские культурологические ярлыки подходят японской литературе, тогда ещё только-только вливающейся в мировой поток сознания. "Нарушенный завет" в дословном переводе скорее звучит как "нарушение завета". По-моему, это самое главное. Заметок об истоках и извилистых путях эволюции самого "завета" в книге практически не содержится, а вот "нарушение" - про это книга и есть. Безусловно, в рамках повествования "завет" есть чисто идеалистическое восприятие личного запрета на оглашение своего "низкого" происхождения. Но, в сущности говоря, "завет" - это система, в которой отверженные рождены на…

Эту книгу нам задавали по программе японской литературы в университете. То есть чтение было обязательное. И посему, как оно бывает, давалось поначалу с трудом.
Но только поначалу.
Потом увлекло, утянуло в водоворот и вытряхнуло в растрёпанных чёрт-те как эмоциях. Со слезами в глазах на моменте катарсиса.
И с железным решением когда-нибудь перечитать эту повесть вновь.
Она очень последовательно и просто рассказывает о судьбе "не отверженного (пока ещё)" отверженного. Молодого человека, который тяготится своим "грязным" происхождением. А в Японии того периода оно означало невероятно много проблем. Да даже и сейчас кое-где кое-кто хранит ещё предрассудки об "эта"...
Рассказывается так, что задевает. Что переживаешь за Сэгава, как за лучшего друга.
Я была очень шокирована этой повестью и самим…

В сборнике объединены новеллы Мори Огая, названия двух из них - "Дикий гусь" и "Танцовщица" - вынесены на обложку, и роман Симадзаки Тосона "Нарушенный завет". Лично для меня эти писатели были совершенно неизвестны до того дня, как я, следуя читательскому поисковому инстинкту, не отрыла их на одной из нижних полок районной библиотеки. "Дикий гусь" - обыденная история несложившейся любви. Почти до самого конца я не могла понять, причем тут гусь - ведь в книге фигурировала другая птичка, певчая, благодаря которой герои и смогли стать чуть ближе друг другу. Но все-таки гусь очень даже причем... это своего рода роковая случайность, стечение безобидных обстоятельств, помешавшее сложиться совсем другой истории, чем та, о которой в итоге рассказал повествователь. "Танцовщица" - совсем…

книжку варто розділити на дві частини – огай і тосон.

Огай. справжній японець у доборі тем і суто японській психологічній безодні, яка причаїлася за найпростішим ніби сюжетом, Огай тим не менш вирізняється від звичного японського письменника чітко окресленою фабулою і зазвичай ефектним, виразним фіналом, «останньою фразою» – у нашому, європейському розумінні.

Письменницькі інтереси Огая у представлених у збірці оповіданнях обертаються навколо історії і давніх традицій – і тут він демонструє просто-таки енциклопедичні знання побуту самурайского стану. З його творів отримуєш, перш за все, купу історичного матеріалу, запаморочливо насичених реаліями описів, скажімо, заплутаного ритуалу харакірі («Семейство Абэ») або кровної помсти («Месть в Годзиингахаре»). Але завжди на передньому плані…

Сколько бы не присваивали известным японским авторам статуса "самый западный японский писатель", с Тосоном это никак не получится. Тема книги - социальная дискриминация неприкасаемых, "эта". Несмотря на упразднение кастовой системы в 1871, люди продолжали отгораживаться от "нелюдей" как в 1904-1905, когда роман публиковался, так и в 1955, когда вышел первый перевод на русский. Работа "эта" в первую очередь связана с мясным скотоводством и кожевенным делом, считавшимися "нечистыми" из-за буддистской идеи о недопустимости убийства каких-либо живых существ. Неприкасаемые были вынуждены селиться на окраинах городов или вообще в отдельных поселениях и не должны были без исключительного повода появляться среди представителей других каст. Как нетрудно догадаться, главный герой, Сэгава Усимацу,…

«Нарушенный завет» може приміряти до себе кожен, хто хоча б разок намагався щось таке особисте приховати від оточення і потім страждав, як годиться, від підозр у підозрах, розривався між бажанням розповісти правду і страхом розповісти. Типове японське мрачнувате психологічне варево.

«Семья» віддалено нагадала чехівські «Вишневый сад» чи «Три сестры», але загалом роман здався рваним, нерівним, місцями надзвичайно схематичним у характерах і сюжетних колізіях. Цілісна, послідовна і зрозуміла картина «занепаду родини» (як це стверджує анотація) не склалася. Так, місцями щось вимальовувалося – внутрішні конфлікти, особливості характерів і поведінки. Не знаю вже, чия це провина більше – автора чи перекладачі постаралися.

бкврм

В книге 2 романа -«Нарушенный завет» и «Семья». Лейтмотивом первого запросто может стать песня Эльзы из Холодного сердца. Сэгава Усимацу работает учителем, но достичь этого он смог только тщательно скрывая свое происхождение. Сэгава выходец из «эта» - этаких японских париев, которые должны были знать своё место, жить в специально отведенных местах и крайне аккуратно взаимодействовать с людьми много происхождения. Социальный лифт не для этих людей, потому что род их деятельности крайне «нечист» и не позволяет даже следующим поколениям вырваться из этого круга и начать с чистого листа. Выглядят они соответственно своему происхождению -темнокожие, недалекого вида, недолюди, одним словом. Интересно, что к ним принадлежали не отпетые преступники, а забойщики скота, работающие с кожей,…

Симадзаки Тосон (1872 -1943)- классический японский писатель и поэт. Является одним из основателей натурализма в японской литературной традиции, а также новой стихотворной формы "синтайси", сформировавшейся под влиянием европейской поэзии. Является также одним из крупных представителей реализма, ранняя поэзия проникнута духом романтизма. К сожалению, на русский язык переведено не так много его произведений, но недавно в издательстве "Гиперион" вышло переиздание романа "Нарушенный завет" на русском языке (перевод с японского Н. Фельдман-Конрад).

Произведение затрагивает довольно непростую социальную тему. В эпоху Это (1603-1968) в Японии существовала сословная система очень жесткими рамками. Основных сословий было четыре (воины, купцы, ремесленники и крестьяне). Однако вне этой системы…

Япония - одна из немногих стран, где традиции на протяжении многих лет и до сих пор являются важной частью отношений в обществе. "Семья" как раз повествует о том, как устои и традиции сталкиваются с неминуемым изменением общественных отношений, как люди, привыкшие жить "по-старинке", вынуждены переносить зачастую тяжелые испытания, выпадающие на их долю благодаря приходу капитализма и индивидуализма. По сути, автор книги хотел показать, что в новой эпохе традиционная японская семья неспособна была выжить, поскольку все ее члены продолжали жить не ради себя, а ради сохранения семьи. Главный герой книги, имея стремления и способности для того, чтобы стать известным писателем, вынужден все свои силы и деньги отдавать на сохранение Семьи, со всеми братьями, сестрами и т. п. Ему не хватает…

Эта книга попала мне в руки в букинистическом отделе Московского "Глобуса" - меня привлекло название и возраст книги. Начав читать, я поняла, что это книга о Японии, о быте японского учителя, у которого в жизни все складывается: он работает в престижной школе, ученики его любят, у него есть лучший друг, он влюблен в девушку. И все бы ничего, но он эта, то есть принадлежит к одной из низших каст социальных меньшинств ("нечистый"), а это значит, что если узнают о его происхождении, то он потеряет работу, возможно потеряет друга (так как к этой касте относятся почти как к рабам, и люди этой касты ведут себя, чувствуют себя, как рабы) и, естественно, потеряет любимую. Но как же так вышло, что он работает там, где не должен? Все потому, что он дал обещание, завет, отцу, который ради лучшей…

Первый рассказ в книге "Нарушенный завет" я читала очень долго и это было не оттого, что я так торможу, а потому что очень сильно переживала за главного героя. Во-первых, я вообще не знала, что в Японии до сих пор существует разделение по классам. Во-вторых, сам герой очень трогательный и чуткий, почти все проникаются его обаянием, простотой и искренностью и ты тоже начинаешь ему симпатизировать. Не сказала бы, что это книга, которую прочитал и забыл. Затрагивается очень важная сфера в японском обществе и автор раскрывает всю эту гнилую картину таких милых японцев. В каждом стаде есть паршивая овца и кого именно считать паршивой овцой, автор предлагает решить нам.

Второй рассказ "Семья" напомнил мне "Сон в красном тереме", потому что и там и там рассказывается о упадке аристократической…

Эту книгу я прочитала летом. И видимо настроение книги совпало с моими личными переживаниями, а потому книга меня поразила и заставила еще долго о себе вспоминать. Жанр не нов, но описание чувств главного героя обходятся без лишней пафосности. Книга очень сдержанна в описаниях, как и многие произведения японской литературы. Столько эмоций, переживаний вызвало во мне это произведение, что слов много, а облечь их в слова трудно. Одно могу сказать точно, эта книга оставляет за собой послевкусие настолько сильное, что хочется к ней вернуться еще раз. В этой книге важен не только главный герой, но и второстепенные, они не просто дополняют , они являются полноценными героями книги. Книга заставляет думать над темами вечного. Страх, боль , трусость, дружба,любовь, сострадание.... много всего…