Звезда Иэна Бэнкса

Автор: Василий Владимирский

16 февраля 1954 года родился Иэн Бэнкс — писатель, без которого сложно представить британскую научную фантастику на рубеже XXI века, да и современную английскую литературу вообще. Впрочем, Бэнкс всегда предпочитал оставаться тёмной лошадкой, индивидуалистом, вольным стрелком. Он так и не создал свою школу, не примкнул ни к одному заметному литературному движению. Правда, в узком кругу ходила шутка о «шотландской социалистической научно-фантастической авангардной партии» в составе Иэна Бэнкса, Кена Маклеода и Чарльза Стросса, но это юмор сугубо «для внутреннего употребления». Когда все наблюдатели хором отмечали грандиозное влияние, которое оказал цикл о Культуре на становление так называемой «новой космооперы» — космической оперы, обогащённой художественными находками британской «новой волны» и мощным социально-психологическим подтекстом, — Иэн только пожимал плечами…

Если раздобыть хорошую оптику, точно рассчитать траекторию и правильно выбрать время, можно разглядеть небесное тело, имя которому — Иэн Бэнкс. Точнее, Iainbanks — так с 23 июня 2013 года официально называется астероид 5099, скромная «малая планета» из Главного пояса астероидов, диаметром 6,1 километра и с периодом обращения вокруг Солнца 3,94 земных года. Этот прощальный подарок сделал писателю один из его поклонников, астроном Хосе Луис Галаше, прочитав в блоге Бэнкса, что у того обнаружен неоперабельный рак.

Смерть давно ходила за Иэном по пятам: в 1998 году он чуть было не стал жертвой ДТП, не вписавшись в крутой поворот. Позже Бэнкс не без иронии вспоминал об этом жутком эпизоде: «Я умудрился лёгким движением руки снести воротный столб, кирпичную стену и конюшенный фронтон, а также создать прототип единственного в мире “вольво” со средним расположением двигателя». Однако автору двадцати восьми романов и одного сборника рассказов всё-таки не удалось обмануть костлявую: 9 июня 2013 года одного из крупнейших англоязычных писателей начала нынешнего века, дважды лауреата Премии Британской Ассоциации Научной Фантастики, создателя легендарной «Культуры» не стало.

Наплюй на всё и рви когти!

Литературная звезда Бэнкса взошла в 1984 году, после выхода романа «Осиная фабрика» (The Wasp Factory), когда счастливый дебютант уже разменял четвёртый десяток. Единственный ребёнок в семье отставного военного моряка и профессиональной фигуристки, отпрыск большого шотландского рода, к этому моменту Бэнкс успел сменить кучу профессий, нигде не задерживаясь надолго. В 1975 году будущий писатель получил диплом по английской филологии, философии и психологии в университете Стерлинга, подрабатывая на каникулах то санитаром, то дворником, то садовником, то дорожным рабочим. Самым запоминающимся эпизодом за всё время учёбы сам Бэнкс называл «выезд на день в Шеррифмуир ещё со 149 студентами для участия в массовке при съёмках батальной сцены в финале “Монти Пайтона и Святого Грааля”», — при таком отношении неудивительно, что в конечном счёте Иэну достался скромный «диплом без отличия».

Надо иметь в виду, что при поступлении в университет Бэнкс меньше всего мечтал о судьбе учителя словесности в шотландской глубинке или стряпчего средней руки в солидной фирме с трёхсотлетней историей. Такое будущее его не прельщало: несмотря на уговоры родителей и природную сообразительность, Иэн никогда не пытался сделать традиционную буржуазную карьеру и вписаться в Систему. Его тянуло к другим светилам, и с приоритетами он определился быстро. «С самого раннего детства меня увлекали язык и искусство рассказывать истории. Уже в одиннадцать лет я знал, что буду писателем», — вспоминал он в интервью много лет спустя.

Первый свой роман Бэнкс завершил шестнадцати лет от роду, следующий сочинил на первом курсе университета — правда, опубликовать ни тот, ни другой сразу не удалось, что, может, и к лучшему. Покинув стены альма-матер, он не поспешил влиться в толпу «белых воротничков», а отправился путешествовать автостопом по Европе и Соединённым Штатам. Собственно, череда работ, которые Бэнкс перебрал за несколько следующих лет (техник в отделе испытаний «Бритиш Стил», сотрудник подразделения IBM в Гриноке, специалист по калькуляции издержек в лондонской адвокатской конторе), стали для него не более чем возможностью набраться опыта, попробовать вкус жизни и за казённый счёт посмотреть мир. В то же время Бэнкс делал всё, чтобы не дать рутине засосать себя, поглотить с головой, связать по рукам и ногам. Если работа не оставляет простора для творчества и времени для путешествий, наплюй на всё и рви когти — это правило будущий писатель усвоил предельно чётко и придерживался его неукоснительно.

Фантазия без костылей

Шокировав, возмутив и заинтриговав британское литературное сообщество «Осиной фабрикой», Бэнкс начал укреплять успех с удвоенной энергией. С самого начала он взял хороший темп — по роману в год — и сохранял его на протяжении многих лет, чем заслужил у журналистов шутливое прозвище «романная фабрика». На первый взгляд работой Бэнкс себя не изнурял: полгода путешествовал по миру, гостил у многочисленной родни, зависал на конвентах, прыгал с парашютом, гонял на машине — к изделиям британского и американского автопрома Иэн питал особую слабость. Но потом с головой уходил в работу и за второе полугодие выдавал на-гора очередной бестселлер, под который заранее можно было резервировать первые строчки во всех британских книжных хит-парадах.

Уже первые опубликованные романы Бэнкса — «Осиная фабрика», «Шаги по стеклу» (Walking on Glass, 1985) и «Мост» (The Bridge, 1986) — дают ясное представление об уникальном почерке автора. Его отличает склонность к смешению фантастических и реалистических мотивов, почти маниакальное увлечение мельчайшими подробностями, сочетание сарказма и какой-то глубинной искренности. Мир, окружающий героев Бэнкса, может быть предельно беден на события, как в «Фабрике», или перегружен чудесами, оставленными без объяснения, как в «Мосте», но для развития внутреннего сюжета это ровным счётом ничего не значит. Фантазия — вот главный двигатель любой истории, и ей не нужны костыли. Галлюцинация, сознательная ложь, мистификация, грёза — именно они определяет жизненную стратегию персонажей Бэнкса.

Первые издания романов Бэнкса давно стали достоянием библиофилов

Этот тон задан уже в «Осиной фабрике», где мнимая детская травма превращает обычного подростка из шотландской глубинки в изобретательного убийцу и садиста — многие читатели были до глубины души возмущены этим неоднозначным образом. В следующих книгах Бэнкс заостряет и развивает сновидческую тему, заставляя нас метаться между улочками современного Лондона и пролётами бесконечного моста, вмещающего целое государство, или загадочной башней, где навечно затворены двое заключённых. «Выбор не между реальностью и сном, выбор — между двумя разными снами… Мы существуем во сне, как его ни называй: бытием, реальностью, жизнью», — подводит Бэнкс промежуточный итог в финале «Моста». И тот сон, где гигантские звёздные корабли преодолевают сотни световых лет за считаные часы, ничуть не менее — и не более — реален, чем тот, где английские солдаты отправляются на край света отстаивать интересы американских нефтяных компаний. Кстати, один из самых эффектных своих трюков Иэн Бэнкс исполнил в 2003 году, когда в знак протеста против вторжения в Ирак разорвал британский паспорт и отправил его по почте лично Тони Блэру. Но это так, к слову.

Неудивительно, что переход от, условно говоря, мейнстрима к не менее условной научной фантастике дался Бэнксу легко и естественно. Есть, правда, один хитрый нюанс. Четвёртый роман Бэнкса, «Вспомни о Флебе» (1987), действительно стал его дебютной НФ-публикацией. Однако на самом деле первый фантастический роман из цикла о Культуре, «Выбор оружия», Иэн сочинил ещё в возрасте двадцати лет. Опубликовать эту книгу удалось лишь в 1990-м, после многочисленных доработок: редакторов раздражало, что время в двух разных сюжетных линиях течёт в противоположных направлениях. Только доказав востребованность и успешность своих книг, не самых простых для восприятия, писатель смог позволить себе такой решительный шаг, и не прогадал — читатели встретили роман восторженно.

Впрочем, «мейнстримовая» проза Бэнкса сама по себе настолько нереалистична, что писатель посчитал необходимым добавить дополнительный внешний маркер, чётко отделяющий произведения, адресованные «жанровому» читателю, от «книг для всех». И тут пригодилась семейная легенда, согласно которой родители собирались дать сыну второе имя, Мензис, но из-за ошибки при регистрации ограничились простым Иэном. Бэнксу представилась редкая возможность исправить «историческую несправедливость», и он поспешил ею воспользоваться — так в 1986 году на свет появился писатель-фантаст Иэн М. Бэнкс, однояйцевый брат-близнец реалиста Иэна Бэнкса. Сам автор со свойственной ему иронией называл это «заявкой на мировой рекорд прозрачности псевдонима».

Саркастичность всегда удачно сочеталась в характере Бэнкса с идеализмом и романтичностью. Он постоянно «требовал невозможного» — и от себя, и от всего мира. Иэн верил, что наши потомки рано или поздно научатся жить вне властных иерархий, поддерживаемых силой. Что научная фантастика — жанр, дающий писателю куда более богатый художественный арсенал, чем традиционный мейнстрим. Даже в то, что англичане когда-нибудь дадут пинка под зад консерваторам-тори — вот уж где настоящая фантастика! Без всего этого не появился бы цикл о Культуре, составляющий отдельную главу в биографии писателя.

Культура сверхцивилизации

Фантасты боятся писать о сверхцивилизации. Не о космических империях и межзвёздных республиках, охватывающих четверть галактики, не о техногенном Вавилоне или виртуальном Муравейнике. О настоящей сверхцивилизации. О мире, где изжиты все актуальные этнические, религиозные и социальные противоречия, а человек, сильный, добрый и щедрый, избавлен от страха смерти и наделён почти божественным могуществом. Боятся не потому, что на этом пути нас ждут сплошные тупики и ловушки: преодоление преград — лучшее топливо для сюжета. И уж, конечно, не потому, что утопия якобы бесконфликтна, а конфликт — главная материя художественной прозы. Уж что-что, а конфликты никуда не денутся в любом обществе. Нам просто не хватает фантазии, чтобы представить, на какие темы будут спорить, из-за чего станут ссориться люди далёкого будущего, — а главное, как будут протекать их споры и ссоры. Эта лестница уходит слишком высоко в небеса и теряется в облаках, невооружённым глазом детали не разобрать.

В том-то и проблема: воображение пасует. Фантасты готовы азартно, в красочных подробностях, не жалея сил и времени, описывать путь к созданию техногенной утопии, освещать перипетии борьбы с внешними трудностями и внутренними врагами… Но как только трудности разрешены, перо замирает над бумагой, замолкает стрекот пишущей машинки, останавливается курсор на экране компьютера. У наших далёких потомков, бессмертных и вечно юных, которые смогут одним словом зажигать солнца и мановением руки отправлять в путь космические флотилии, безусловно, будут свои мучительные душевные метания и неразрешимые этические дилеммы. Но для нас это конец истории, финальная точка. Не случайно фантасты, всерьёз говорящие о будущем, от Азимова с его «Основанием» до Симмонса с «Гиперионом», охотнее всего обращаются к феодальной социальной модели — мы ведь уже знаем, какой путь предстоит пройти средневековой цивилизации, видим её историческую перспективу. А вот куда будет двигаться сверхцивилизация, прошедшая все вообразимые кризисы, нам представить куда труднее.

В цикле об анархо-гедонистической Культуре Иэн Бэнкс изящно обходит это препятствие. Фокус в том, что Культура крайне неоднородна. Эта лоскутная цивилизация складывается из множества групп и сообществ, субкультур и «объединений по интересам». Одни части Культуры движутся по пути самосовершенствования уже десятки тысяч лет, другие примкнули к ней всего несколько столетий назад, третьи только готовятся к вступлению. Время от времени то или иное скромное герметичное сообщество, объединяющее заведомых чудаков, вдруг резко выдвигается на передний план, — и тогда профессиональный картёжник, безмерно далёкий от политики и макроэкономики, может решить судьбу целой звёздной империи, как в романе «Игрок» (1988). Но главное, у Культуры нет твёрдого, неизменного ядра, она постоянно растёт, изменяется, непрерывно занимается исследованиями и прогрессорством, ежегодно устанавливает контакты с тысячами новых инопланетных рас, — а значит, для неё актуальны все этические, моральные, философские проблемы, которые стояли перед человечеством на протяжении всей его истории. Эта многоукладность помогает Культуре тысячелетиями счастливо избегать Сублимации — отказа от физических носителей разума, перехода на новый уровень, ухода за границу нашего понимания. Поголовного превращения людей в люденов, если воспользоваться терминологией братьев Стругацких.

Культуру не зря сравнивают с Миром Полдня. Параллели возникают почти мистические, вплоть до фабульного сходства романа «Инверсии» (1998) с повестью АБС «Трудно быть богом» 1964 года издания: и там, и там наблюдатели высокоразвитой гуманистической цивилизации тайно присутствуют при дворе феодального царька — и по мере сил стараются облегчить жизнь окружающих, не привлекая к себе лишнего внимания.

Есть, впрочем, и принципиальная разница. Мир Стругацких — это мир профессионалов, людей, полностью посвятивших свою жизнь достижению цели. Это цивилизация, напряжённая, как сжатый кулак. Утопия, построенная героями, которые не то чтобы презирают роскошь, но готовы довольствоваться малым, привыкли к самоограничению и не боятся его. Культура Иэна Бэнкса — мир бессмертных сибаритов, которые имеют доступ к почти неограниченному и неконтролируемому источнику энергии. Тем больше усилий им приходится прилагать, чтобы не превратиться в «кадавров полностью удовлетворённых» и не свернуть пространство…

Надо подчеркнуть, что при всём своём гуманизме Бэнкс не склонен к антропоцентризму: его Культура возникла задолго до того, как человечество выкарабкалось из тьмы и невежества и добралось до звёзд. Земля — лишь одна из многих планет, которая по достижении определённого порога зрелости влилась в эту семью народов. Действие некоторых романов цикла разворачивается в те времена, когда наши предки ещё пользовались кремнёвыми орудиями и кутались в звериные шкуры, а повесть «Последнее слово техники» (1989) и вовсе посвящена судьбе инопланетного прогрессора, посетившего Землю в 1977 году и решившего навсегда остаться на нашей планете.

Зато само словечко «Культура» происхождения сугубо земного. В интервью российскому онлайн-изданию «Частный корреспондент» писатель рассказал, почему придуманная им сверхцивилизация носит именно такое имя.

Есть миф о том, что это слова Германа Геринга: «Когда я слышу слово “культура”, я хватаюсь за пистолет». И с каким-то школьным, мальчишеским задором я хотел сказать: «“Культура”? Я покажу тебе “культуру”, фашистский ублюдок!»

Цикл «Культура»

«Вспомни о Флебе» (Consider Phlebas, 1987), роман
«Культура, дары приносящая» (A Gift from the Culture, 1987), рассказ
«Игрок» (The Player of Games, 1988), роман
«Последнее слово техники» (The State of the Art, 1989), повесть
«Выбор оружия» (Use of Weapons, 1990), роман
«Преемник» (Descendant, 1991), рассказ
«Эксцессия» (Excession, 1996), роман
«Инверсии» (Inversions, 1998), роман
«Взгляд с наветренной стороны» (Look to Windward, 2000), роман
«Материя» (Matter, 2008), роман
«Несущественная деталь» (Surface Detail, 2010), роман
«Водородная соната» (The Hydrogen Sonata, 2012), роман

«Культуру» регулярно издают на русском

Тайны и символы, сожаления и надежды

Глубокая, многоуровневая проза Бэнкса — настоящий кладезь для любителей неочевидных трактовок: психоаналитических, гендерных, постмодернистских. Например, тема инцеста, навязчиво повторяющаяся в самых разных произведениях писателя — в «Шагах по стеклу», в самостоятельном НФ-романе «По ту сторону тьмы» (Against a Dark Background, 1993), в нескольких книгах из цикла о Культуре, — откуда она взялась, в чём её потаённый смысл? А регулярно возникающий образ замкнутого пространства, гигантской обитаемой конструкции, откуда герои никак не могут найти выход, — например, в «Материи» (2008) и всё тех же «Шагах по стеклу»? А приём с исковерканным языком, к которому писатель обращается сначала в «Мосте», а много лет спустя — в «Безатказнам арудии» (Feersum Endjinn, 1994)? А бессчётные цитаты, явные и скрытые отсылки к Шекспиру и Мервину Пику, Кафке и Свифту, Джону Кейджу и Артуру Кёстлеру? А жутковатый автобиографизм отдельных эпизодов, вплоть до последней книги «Каменоломня» (The Quarry, 2013), где автор, ещё не зная о своём диагнозе, вывел героя, умирающего от рака? При серьёзном подходе изучению этих тем и образов можно посвятить целую жизнь. Двадцать восемь романов Бэнкса дают богатую почву для интерпретаций — и нельзя сказать, что исследователи ищут в тёмной комнате чёрную кошку, которой там нет, вчитывают подтексты, о которых не задумывался автор. В его книгах действительно полно мрачных подземелий, замурованных скелетов и потайных комнат, на зависть иному фамильному замку. За неполные три десятилетия Иэн Бэнкс обеспечил работой несколько поколений специалистов по шотландской литературе — как и подобает настоящему патриоту и лейбористу…

Заслуги Бэнкса не остались незамеченными. Джон Клют, автор основополагающей энциклопедии, посвящённой НФ, назвал его «величайшим из британских научных фантастов, появившихся в 1980-е»; писательница Фэй Уэлден объявила Бэнкса «великой надеждой современной британской литературы» — и всё это, разумеется, истинная правда. Вторят им и другие голоса. В 2008 году газета The Timеs включила имя Бэнкса в список пятидесяти величайших британских писателей начиная с 1945 года — вместе с Оруэллом, Толкином, Рушди, Баллардом, Муркоком и Ролинг. В 1997 году Стерлинговский университет, тот самый, где будущий писатель когда-то с тоской отбывал учебные часы, присудил ему почётную степень доктора, а вскоре этому примеру последовал и университет Сент-Эндрюса. Критик Стюарт Келли, член букеровского жюри 2013 года, назвал Бэнкса «значительной фигурой в британской литературе» и «важным свидетелем нашей эпохи». И это, безусловно, тоже правда. Даже те, кто недолюб ливал писателя за излишний натурализм и обилие кровавых сцен, с невольным уважением отзывались о нём как о «Тарантино от литературы».

Мне не о чем жалеть, в особенности что касается моей профессии. У меня была чудесная жизнь, и счастья в ней было больше, чем несчастья, считая за несчастье новость о раковой опухоли. Я написал двадцать девять книг. Я много чего оставлю после себя. Что из моего наследия выживет, трудно предугадать, но я в любом случае очень горжусь собой и своей работой.
Иэн Бэнкс, из последнего интервью телеканалу BBC

Это слова человека, который до последней минуты не терял самообладания, настоящего писателя, измеряющего жизнь написанными книгами.

Узнав о болезни, Бэнкс немедленно сделал предложение своей подруге Адель Хартли, с которой жил уже много лет, попросив «стать его вдовой» — эта фраза облетела все новостные ленты. Свой прах он завещал развеять в пяти разных местах, а урну опустить в озеро Лох-Шил, где покоится прах его дяди.
* * *

Но не стоит печалиться. Не зря в своём прощальном интервью завзятый атеист Бэнкс сказал: «Необычайная свобода, даруемая научной фантастикой, объясняется просто: можно отправиться куда угодно и заняться чем угодно». Откройте «Мост» или «Выбор оружия», «Инверсии» или «Мёртвый эфир» — и вы увидите улыбку писателя, услышите его голос. Или просто вглядитесь в ясное ночное небо: Иэн Бэнкс где-то там — рядом со Станиславом Лемом и Дугласом Адамсом, Иваном Ефремовым и братьями Стругацкими.

Одной звездой стало больше.

Пусть она всегда освещает наш путь.